— Кто ты? — спросила её шаманка. Одга засмеялась.
— Я — Одга, волночея. Но когда та, чужая, превратила меня в свою рабыню, она вошла в меня. А после, когда удалилась, то забрала обратно то, что считала своим, но, видно, не до конца. Что-то крепко засело во мне. Точно так же, — заметила она со смехом, — какие-то мои, ненавистные ей, салкарские свойства навсегда остались в ней! Может быть и для неё это будет означать начало чего-то нового.
Шаманка кивнула:
— Спору нет, такое вполне возможно. Та женщина могла управлять теплотой. Как насчёт этого у тебя?
Улыбка исчезла с лица Одги:
— Шаманка! Ведь я не Урсета. Ко мне всего лишь перешла маленькая частица её Силы. Может быть, всё, что досталось мне от неё, уже пропало, потому что сейчас я чувствую в себе такую пустоту, что бесполезно даже пытаться.
— И не надо!
Все вздрогнули от неожиданности, услышав вдруг голос Фрост. Она появилась с тем усталым видом, который всегда бывал у неё после выхода из транса. Но её кристалл горел ярко, как никогда.
— Я разговаривала с Коринтом. Тамошняя Наблюдательница уже получила весть из Лормта, что требуется помощь. А теперь…
Фрост взяла кристалл и, держа его в сложенных лодочкой ладонях, провела сверкающим лучом над телом Симонда от головы до пят. Он тихо вздохнул, и ещё теснее прижался щекой к плечу Труслы.
— Не бойся, дитя! — сказала Фрост. — Вот так в беспамятстве он целым и невредимым дождётся тех, кто уже спешит нам на выручку. А теперь надо взглянуть на твоего защитника, Инквита. Он был правильно выбран и достоин самых высоких почестей.
Оданки тоже лежал на льду, но, в отличие от Симонда, с открытыми глазами. Сначала он смотрел с некоторой подозрительностью, но когда Фрост стала и над ним водить сверкающим знаком Силы, его взгляд смягчился, и латт следил за ним с выражением благоговения. Как и Симонд, он тоже погрузился в сон, и Инквита, сняв с себя плащ из перьев, укрыла им охотника.
— Госпожа, — обратился к Фрост Стимир, — ты упомянула о помощи, но в этом краю она должна прийти быстро, чтобы успеть.
— Не тревожься, она успеет. Все бубны бьют, призывая попутный ветер.
На мгновение она обернулась, чтобы ещё раз взглянуть на руины, оставшиеся от врат. Странный туман, скрывавший всё, что находилось по ту сторону, исчез; и там виднелись цепочки скалистых возвышенностей, тянувшихся к далёким горам.
— Надеюсь, — промолвила Фрост, — что возвращение в родной мир станет для неё таким же счастливым, как наше. Потому что в пришелице не было настоящего зла, а только инородность, а кроме того отчаяние и ужасное одиночество. Пожелаем же ей удачи, и, как знать, может быть, такие мысли проникнут через все видимые и невидимые преграды.
Поглядев вокруг, Трусла на всех лицах прочла, что призыв Фрост ни для кого не пропал втуне, . Пускай же Урсета Ван Ян обретёт хотя бы часть того, чего так надолго лишилась! А что касалось Труслы и её друзей, то они выполнили свою задачу, преодолев все опасности и преграды. Теперь им оставалось только ждать. Никто из них не сомневался, что обещание Фрост исполнится, и помощь подоспеет вовремя.
Эпилог
Город Эс, Эсткарп
Завершился круговорот года, и вновь настала весна, хотя в древней столице Эсткарпа не слишком заметны были признаки всеобщего обновления.
Однако на рейде теснилось множество кораблей, а улицы города украсились таким роскошным праздничным нарядом, какого не могли припомнить даже старейшие жители.
Не только гостиницы были переполнены съехавшимся в город народом настолько, что для новых постояльцев уже не находилось кроватей, и им приходилось довольствоваться матрасом на полу, но и в каждом доме хозяевам приходилось сильно потесниться, чтобы разместить понаехавших родственников с их друзьями.
На улицах повсюду, вплоть до самых глухих переулков, царило оживлённое движение, везде так кишел народ, что городской страже отдали приказ с раннего утра следить за порядком на дорогах, чтобы обеспечить беспрепятственный проезд подвод для доставки необходимого продовольствия.
Днём и ночью толпы народа собирались, чтобы поглазеть на приезжающих знаменитостей, о которых они раньше что-то слыхали, но даже не надеялись увидеть когда-нибудь в лицо.
Центром всей этой кипучей и суетливой деятельности, охватившей, как сетью, весь город, был большой зал крепости Эс, хотя временами её волны захлёстывали даже обширный двор, особенно когда нужно было с должной торжественностью встречать вновь прибывших гостей.
Развевающиеся знамёна знатных родов свидетельствовали, что сюда съехались представители всех выдающихся семейств, даже из охваченного распрями Карстена, где продолжалась ожесточённая борьба за обладание престолом, приехали те, кто мог отлучиться. И самым необычным зрелищем для жителей Эсткарпа были два знамени с изображением псов Ализона, которые прежде могли им встретиться разве что на поле боя.
Все собравшиеся для этой встречи сознавали, что в их мире в очередной раз произошли значительные изменения, хотя на сей раз при этом обошлось без вмешательства грозных сил, от которого рушатся горы и меняют своё русло реки — нынешние события знаменовали собой наступление новой эры.
Сходство же заключалось в том, что подобно тому, как пережившие землетрясение обитатели гор поневоле рады были начать новую жизнь в иных землях, их нынешним потомкам, несмотря на страх перед непривычными изменениями, пришлось смириться с неизбежностью.
В большом зале снова собрались те, кто владел Силой, — правители, в чьих руках сосредоточилась власть и от кого зависело будущее этого мира. При всей подозрительности, с которой они поглядывали друг на друга, они всё же прислушивались к чужим словам и, хотя порой ещё смутно, но всё же постигали смысл этих речей.
Места на возвышении распределили так, чтобы там оказалось по одному представителю каждой правящей династии, ибо пространство было ограниченным. И сидения сдвинули так близко одно к другому, что никто не мог пошевелиться, не потревожив соседей.
Среди них выделялась простым серым одеянием единственная представительница Колдуний — их нынешняя Хранительница Знания. В этом кругу она звалась Алмазом, так как настоящее имя вступившей в Совет Мудрейших тотчас предавалось забвению. Над её сидением не вывесили знамёна — для того, чтобы узнать Колдунью, не требовалось особых знаков отличия. На её бесстрастном лице не заметно было морщин; и все знали, что с недавних пор эту должность действительно заняла одна из сестёр младшего поколения.
Был там и Саймон Трегарт, пришелец из чужого мира; он и его супруга Джелит были основоположниками новой династии, которая за прошедшие годы оказала немалые услуги Эсткарпу и Эскору. Джелит сидела рядом с супругом, за нею Хиларион, последний из великих адептов, и Дахон из Зелёного Дола, обладательница Великой Силы. Рядом с нею заморские гости — Алон и Эйдрит из рода Грифона; Фирдун — ставший ныне Хранителем Пустыни; а из Долин прибыл князь Имри, чьи неустанные труды по водворению мира в подвластных ему землях близились к благополучному завершению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
