Алекс перевел дух, огляделся, кто в каком состоянии, и включил автобар; тот принялся с гудением крошить лед. Никаких аплодисментов, только благодарный шум - люди кивали, комментировали, шептались. Реджина Абофлавиа подошла что-то сказать Льюису, я пытался расслышать что, и тут Алекс въехал бокалом мне в бровь.- Простите ради Бога.
Я перехватил портфель в другую руку и с улыбкой взял бокал. Когда сенатор Абофлавиа отходила от пары Певцов, те держались за руки и чуть застенчиво смотрели друг на друга. Потом снова сели.
Компания разбилась на отдельные группы и, беседуя, разбрелась по садам и рощам. Над головой тучи цвета старой замши то прикрывали, то открывали луну.
Некоторое время я постоял среди деревьев, прислушиваясь к музыке - двухчастному канону Лассо, запрограммированному для аудиогенераторов. Помнится, на неделе я читал в одном из популярных журналов, что только такой подход позволяет современным музыкантам преодолеть барьер отчуждения, внушаемого пятью столетиями ритма. Мода на такую музыку протянет, пожалуй, еще недели две. Деревья окружали бассейн в скале. Воды в нем не было; под пластиковым дном далекие огни нанизывались и сплетались в играющее разными цветами переменчивое сияние.
- Прошу прощения…
Я обернулся и увидел Алексиса. На этот раз он был без бокалов и не знал, куда деть руки. Он нервничал.
- …но ваш юный друг говорил, что у вас есть нечто, возможно, небезынтересное для меня.
Я стал поднимать портфель, но Алекс, оторвав руку от уха (ее будто приводным ремнем водило то к волосам, то к воротнику), жестом остановил меня. Ну и нувориш!
- Не беспокойтесь. Пока мне не нужно это видеть. Да, пожалуй, не стоит. Естественно, я заинтересован в том, чем вы располагаете, если, конечно, оно соответствует описаниям Кита. Не исключено, однако, что один из моих гостей заинтересован еще более.
Звучит странно.
- Звучит странно,- констатировал Алексис,- но, на мой взгляд, могло бы вас заинтересовать - хотя бы с точки зрения возможной оплаты. Цена, которую мог бы предложить я, рядовой чудак-коллекционер, соответствовала бы пользе, которую я бы мог извлечь из этих причудливых жанровых картинок, а подобное приобретение заставило бы меня резко сократить круг общения.
Я кивнул.
- Мой гость, однако, нашел бы им гораздо более широкое применение.
- Вы можете его назвать?
- В завершение беседы с Китом я поинтересовался, кто вы, а это, как он меня убедил, граничило с грубой бестактностью. Открыть вам имя моего гостя было бы такой же бестактностью.- Он улыбнулся.- Но бестактность - лучший компонент топлива, что движет общественный механизм, мистер Гарви Кэдуолитер-Эриксон…- он многозначительно улыбнулся.
Гарви Кэдуолитером-Эриксоном я никогда не был; что ж, зато Кит всегда был изобретательным ребенком. И второе, что пришло в голову: Кэдуолитеры-Эриксо-ны - это вольфрамовые короли из Титиса на Тритоне. Кит продемонстрировал не только изобретательность, но и именно такой блеск, какой ему неизменно приписывали все журналы и газеты.
- Я надеюсь, что вы допустите вторую бестактность и скажете мне, кто же этот таинственный гость…
Алекс заулыбался, как кот, проглотивший канарейку: - Хорошо. Кит согласился со мной, что "Кит" не только мог бы заинтересоваться, но и безусловно заинтересован в том, что у вас здесь,- он показал на портфель.
Я нахмурился. Промелькнула масса мыслишек, которые мне еще предстояло додумать в надлежащее время.
- "Кит" - это кличка? Алекс кивнул.
Пожалуй, не так я и сердился.
- Вы не пришлете сюда на минутку нашего юного друга?
- Как хотите.
Не прошло и минуты, как Кит поднялся на скалы и пошел, улыбаясь, мимо деревьев. Не увидев ответной улыбки, он остановился.
- Слушай, Кит…- замялся я. Он поднял голову.
Я почесал подбородок.
- Кит, ты знаешь о департаменте полиции, который называют Спецслужбами?
- Слышал о них.
- Они вдруг очень мной заинтересовались.
- Ну и ну! - сказал он с неподдельным удивлением.- Говорят, они много что могут.
Я снова замялся.
- Да,- воскликнул Кит,- здесь сейчас мой тезка, знаешь?!
- Алекса не проведешь. Как ты думаешь, зачем он здесь?
- Вероятно, старается о чем-то договориться с Абофлавиа. Она завтра начинает расследование.
Я вновь вернулся к тому, о чем задумывался раньше.
- Ты знаешь некую Мод Хайнкл?
Его изумленный взгляд недвусмысленно ответил "нет".
- Она представилась как один из руководителей таинственной организации, о которой я говорил.
- И что с того?
- Наша деловая встреча в начале сегодняшнего вечера завершилась ее мини-проповедью о китах и вертолетах. Затем - случайная встреча с тобой, которую я посчитал пустяковым совпадением. Но теперь я обнаруживаю, что этот вечер многократно подтверждает то, на что она намекала.- Я покачал головой.- Кит, меня внезапно швырнули в бредовый мир, где у стен есть не только уши, но и длинные когтистые пальцы. Кто-то рядом со мной - да ты хотя бы - может оказаться шпионом. Я подозреваю, что каждая решетка водостока или окно второго этажа скрывает бинокли, пистолеты-пулеметы или что-нибудь похуже. И мне не дано понять, как эти коварные силы, какими бы всепроникающими и вездесущими они ни были, внушили тебе завлечь меня в эту запутанную и дьявольскую…
- Перестань,- он откинул волосы со лба.- Я тебя не завлекал.
- Может быть, завлекал не сознательно, но у Спецслужб есть голограммное хранение информации, а методы их коварны и жестоки…
- Да перестань же,- и новые твердые корочки стали появляться у него на теле.- Что ты думаешь, я мог бы…- Тут он понял, насколько я испуган.- Пойми, ведь "Кит" - не начинающий карманник. Мир, в котором он живет, точно такой же, как твой мир сейчас, но он живет в своем мире все время. Если он здесь, то не сомневайся, его людей - глаз, и ушей, и пальцев - здесь не меньше, чем людей Мод Хикенлупер.
- Хайнкл.
- Так или иначе, это палка о двух концах. Ни один Певец не станет… Да ты что, в самом деле думаешь, что я мог бы…
И хотя я знал, что эти твердые корочки - это короста над язвами, я сказал: - Да.
- Однажды ты меня выручил, и я…
- Я прибавил тебе рубцов, и только. Короста слетела.
- Кит,- сказал я,- дай мне взглянуть.
Он вздохнул и стал расстегивать латунные пуговицы. Полы куртки опустились. Сияние окрашивало живот в блеклые переливчатые цвета. Я чувствовал, что мое лицо исказилось. Я не хотел отворачиваться и взамен тяжело вздохнул, что было не лучше.
Он поднял глаза: - Их куда больше, чем в твой последний приезд, да?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
