И победили.
— Невольно, — сказал я и откашлялся. — Можете мне поверить.
— Возможно, — отозвался он, скрестив тяжелый взгляд своих зеленых глаз с моим. — Возможно, вы двое сделали это невольно. Но подумать только, сколько потенциальных жертв вы спасли от этих чудовищ.
— Мистер Стоун, — проговорила Энджи, — при всем моем к вам уважении должна просить не говорить с нами об этом.
— Почему же?
Она вздернула подбородок.
— Потому что вы ничегошеньки не знаете, вот и говорите глупости.
Легонько погладив набалдашник своей трости, он наклонился, другой рукой коснувшись колена:
— Вы правы. Простите меня.
И вдруг она улыбнулась ему улыбкой, какой я не видел на ее лице со дня смерти Фила, такой улыбки она с тех пор не дарила никому. Улыбнулась так, будто были они с Тревором Стоуном старыми друзьями, жившими где-то, куда не достигает ни свет, ни людская доброта.
* * *
— Я одинока, — за месяц до того сказала мне Энджи.
— Неправда.
Она лежала на пружинном матрасе с покрывалом, который мы разложили в моей гостиной. Собственная ее постель, как и вообще почти все ее вещи, оставалась у нее дома на Хоуис-стрит, потому что она все еще не решалась войти туда, где стрелял в нее Джерри Глинн и где истекал кровью на полу в кухне Эвандро Арухо.
— Неправда, ты не одинока, — повторил я, и руки мои обхватили Энджи, обняв ее со спины.
— Нет, я одинока. И никакие твои объятия, никакая твоя любовь не в силах этого теперь изменить.
* * *
— Мистер Стоун, — проговорила Энджи.
— Тревор.
— Мистер Стоун, — повторила она. — Я сочувствую вашему горю, от всей души сочувствую. Но вы нас похитили. Вы…
— Мое горе тут ни при чем, — сказал Стоун. — Нет, нет. Проблема вовсе не в этом.
— Так в чем же? — спросил я.
— В моей дочери Дезире.
Дезире.
Он произнес это имя благоговейно, как молитву.
* * *
Ярко освещенный кабинет его оказался храмом, возведенным в ее честь.
Там, где раньше я видел только мрак и тени, обнаружились фотографии и рисованные портреты женщины, запечатлевшие ее чуть ли не во все этапы жизни — начиная с младенческого возраста и до окончания школы: начальная школа, ежегодные снимки ее в старших классах, по окончании колледжа. Неумело снятые стареньким «поляроидом», но вставленные в новехонькие, красного дерева рамки. А вот случайный снимок: она и, судя по всему, ее мать на барбекю, стоят возле газового гриля на лужайке во дворе, в руках бумажные тарелки, в камеру обе не смотрят. Выхваченный наугад кадр, расплывшееся по краям изображение, фото, снятое без учета того, что откуда-то слева падал солнечный свет и блики его затемняли объектив аппарата. Такие карточки, не вставленные в альбом, обычно теряются, однако в кабинете Стоуна снимком этим явно дорожили — он был в посеребренной рамке на изящной подставке слоновой кости.
Дезире Стоун отличалась изумительной красотой. Ее мать, как можно было судить по нескольким фото, была, по-видимому, латинских кровей, и дочь унаследовала материнские густые волосы цвета меда, изящную форму нижней челюсти и шеи, точеность черт, тонкий нос и цвет лица, словно всегда озаренного светом закатного солнца. Отец же подарил Дезире нефритово-зеленые глаза и полные, четко очерченные губы. Симметрию генетических влияний можно было заметить, глядя на фотографию, стоявшую на столе Тревора Стоуна. На ней Дезире была снята вместе с отцом и матерью и одета в ярко-красную мантию с шапочкой — наряд выпускницы, — а за ее спиной простирался кампус колледжа Уэллсли; руки девушки обнимали родителей за шею, притягивая к ней их головы. Все трое улыбались и, казалось, так и излучали здоровье и благополучие, в то время как лицо девушки счастливо сочетало в себе нежную красоту матери с отцовским выражением несгибаемой воли.
— За два месяца до катастрофы, — сказал Тревор Стоун, на секунду взяв в руки фотографию. Он поглядел на нее, и нижнюю часть его обезображенного лица исказила судорога, в которой я распознал улыбку. Потом он поставил фотографию обратно на стол, а мы сели напротив него.
— Вам обоим известен частный детектив по имени Джей Бекер?
— Джея мы знаем, — сказал я.
— Работает в «Сыскном агентстве Хемлина и Коля», — сказала Энджи.
— Правильно. И какого вы о нем мнения?
— В профессиональном смысле?
Тревор Стоун пожал плечами.
— Он свое дело знает, — сказала Энджи. — Хемлин и Коль берут к себе только самых лучших.
Стоун кивнул:
— По-моему, несколько лет назад они и вам обоим делали предложение перейти к ним.
— Как это вы пронюхали? — удивился я.
— Но ведь это так, верно?
Я кивнул:
— И, насколько я понимаю, это было щедрое предложение. Почему же вы отказались?
— Мистер Стоун, — сказала Энджи, — на случай, если вы не заметили, мы не принадлежим к типу людей, отливающихся в кругах бизнесменов и политиков.
— Ну а Джей Бекер — человек другого типа?
Я кивнул:
— Он несколько лет прослужил в ФБР — до того, как сделал выбор в пользу больших денег, которые платят в частных фирмах. Он любит хорошие рестораны, красивую одежду, красивые многоэтажные дома и всякое такое. И костюмы на нем сидят хорошо.
— И, как вы сказали, он отменный специалист.
— Замечательный! — воскликнула Энджи. — Ведь именно его стараниями были доказаны связи Бостонского федерального банка с мафией.
— Да, знаю. Кто, вы думаете, нанял его на эту работу?
— Вы, — сказал я.
— И еще несколько видных бизнесменов, потерявших деньги во время краха на рынке недвижимости и падения курса доллара и фунта в 1988 году.
— Если вы обращались к нему раньше, почему вас интересует наше мнение о нем?
— Потому, мистер Кензи, что не так давно я привлек мистера Бекера, как и все «Агентство Хемлина и Коля», к розыску моей дочери, поручив им это дело.
— Розыску? — переспросила Энджи. — Сколько же времени она отсутствует?
— Четыре недели, — ответил Стоун. — Тридцать два дня, чтобы быть точным.
— Джей нашел ее? — спросил я.
— Не знаю, — сказал Стоун, — потому что теперь пропал и мистер Бекер.
* * *
На улице в то утро было холодно, но не слишком, так как ветер был несильным, а столбик термометра показывал тридцать с небольшим[25]. Такой холод ощущается, но до костей не пробирает.
Однако на заднем дворе Тревора Стоуна ветер задувал с Атлантики, с его газона видны были барашки волн, и холод ударял в
