Пока святой говорил это и многое иное о Христе Боге, окружавший народ прилежно слушал его от третьего часа до седьмого и желал еще слушать речи его, и тем более не желал видеть его страдания. Наконец весь народ, как бы едиными устами, воззвал к Ермогену:
— Не трудись больше, добрый судья! Ибо мы все — свидетели чудес, силой Христовой им сотворенных; ни одного ложного слова не сказал он, и нет обмана в устах его. И если бы ты сам здесь был в то время, то и ты познал бы истину и убедился, что не следует чтить иного бога, кроме Того, Которого проповедует Мина.
Ермоген, видя смелость народа и поняв, что все, слушая учение Мины преклоняются ко Христу, побоялся подвергнуть его мукам; будучи же не в состоянии что либо возразить против истины, устыдился и велел отвести его в темницу, а сам, вставши, со скорбью ушел в свои покои, народ же разошелся по домам, восхваляя святого Мину.
Будучи затворен в темнице, святой воспевал:
— Ты спас нас от врагов наших, и посрамил ненавидящих нас, открыл уста мои в притче и произнес гадания из древности (ср. Пс.43:8; 77:2).
Между тем Ермоген от печали и тревоги не ел, и не спал ночью, так как боялся и царя и народа: народа, чтобы он не произвел из-за Мины шума и беспорядка, — и еще более царя, — чтобы тот не прогневался на него, если он не подвергнет Мину мучительной смерти. И снова утром, сев на судилище и, приготовив орудия для пытки, он велел привести святого связанным и сказал ему:
— Скажи мне, нечестивец, на что надеясь ты дерзнул возмутить народ не повиноваться царю, без стыда хулить богов и почему увещал их слушаться твоих лживых речей и принимать какую-то твою странную веру?
На это святой возразил:
— Не я возбуждаю народ не повиноваться нечестивому царскому приказанию, а ревность Божия, ибо народ ревнует о Господе Своем, Которого познал в знамениях и чудесах. Если же я и отзывался худо о богах царя твоего пред народом, то ведь всякому человеку, имеющему правильный взгляд и здравое суждение о деле, подобает не любить, и ненавидеть то, что он увидит и признает ложным; истину же должно любить и почитать. А истина для людей, относительно которой нет никакого сомнения, есть Сам Христос!
Судья отвечал на это:
— Безумец, это тебе так кажется, что истина есть Христос, но я тебе сейчас же покажу, что не следует поклоняться Распятому, и что ложно всё, вчера тобою сказанное: если я отсеку или сожгу один из членов твоего тела, — ты, поклоняющийся Христу, можешь ли этот отсечённый или сожженный член снова сделать здоровым! И если ты сделать этого не в силах, то какое ты подашь исцеление другим?
Тогда святой снова сказал:
— Желаю, о судья, чтобы ты подверг меня за Христа всяким мучениям, и надеюсь, что тогда и ты, презрев эту временную славу, которую теперь имеешь, будешь одним из тех, над которыми царствует Христос мой.
Будучи разгневан этими словами, судья приказал отрезать у Мины ступни ног, содрать кожу с голеней его и в таком виде поставить его пред собою, чтобы, мучимый болью от ран, он не мог уже отвечать ему на вопросы о богах. Святой же, когда срезано было мясо с ног его, став на самые оголенные кости, запел: «Моя нога стоит на прямом пути; в собраниях благословлю Господа» (Пс.25:12).
И хотя из ног его обильно текла кровь, однако мученик с радостным лицом и мужественно переносил страдание; язык же его витийствовал еще свободнее, прославляя Единого истинного Бога и обличая безбожие. Судья, увидев это, приказал отрезать Мине язык; и когда слуги намеревались исполнить приказание, святой сказал мучителю:
— Если ты не только вырежешь мне язык, но и выколешь глаза, то и этим меня не победишь, ибо светильник ногам моим — закон Христов (ср. Пс.118:105); я надеюсь даже, что после того, как ты отрежешь язык мой, то и сам поведаешь величие Христа моего.
И действительно, когда у Мины урезан был язык и кровь текла из уст его, — и тогда святой не изменил своему мужеству, но взором показывал, что готов страдать за Христа всеми членами тела своего.
Тогда судья приказал выколоть ему глаза, и когда это было исполнено, святой наклонил свою голову, стараясь хотя этим выразить благодарность Богу за то, что Он сподобляет его перенести за Него такие мучения. И снова он ввержен был в темницу, а судья ушел с площади, говоря:
— Завтра я отдам тело его на съедение птицам.
Святой лежал в темнице, изнемогши от ран и будучи едва жив от страданий. Ночью же, в третьем часу, вдруг озарил темницу свет, как бы молния, и явился Сам Христос Господь. Приблизившись к тому месту, на котором лежал мученик, Он прежде всего исполнил сердце святого радости и мужества, затем исцелил ему язык, просветил глаза, восстановил ноги и как бы воздвиг и воскресил его из мертвых, соделав всего его здравым и невредимым. Затем Он сказал мученику:
— Внимай, Мина! Я — Иисус Христос, за Которого ты страдаешь. Пришел Я посетить тебя, хотя и прежде был недалеко от тебя, взирая на твой подвиг и ожидая, чтобы твою любовь ко Мне познали судьи и власти; но так как они уже познали ее, то отныне Я буду явно защищать тебя. Ермогена же, враждующего на Меня и не любящего имя Мое, ты завтра увидишь смирившимся и умоляющим тебя, а вскоре он будет и другом твоим по подвижничеству: ибо вместе с тобою будет он страдать, вместе получит и венец, так как несогласно с Моею благостью, чтобы многие добрые дела его погибли из за его неведения.
Сказав сие, Спаситель дунул на Мину Святым Своим Духом и исполнил его неизреченной радости.
Между тем Ермоген, лежа на постели, размышлял о происхождении и родине святого Мины, о его премудрости и мужестве и о его прежней славе, когда он имел у царя большую силу и для многих испрашивал царские милости. Размышляя обо всем этом, он называл себя окаянным за то, что подверг мучениям такого человека; предполагая же, что тот уже умер от тяжких страданий, он плакал о нем и решил с честью похоронить его тело.
Когда настал день и собрался народ со всего города Александрии, Ермоген снова сел на место судьи и послал стоящих перед ним воинов вынести из темницы на площадь тело мученика. Отправившись, воины нашли темницу, которая ранее была весьма мрачна, наполненной небесного света, а около святого увидели двух прекрасных и светлых мужей, подобных воинам, и готовых к защите и отражению врагов; Мину же святого нашли не только живым, но и совершенно здоровым, ясно видящим, хорошо говорящим и поющим: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22:4).
От изумление они стояли молча, как немые; удостоверившись вполне, что они видят не привидение, но самую действительность, совершаемую силою Божией, они воскликнули:
— Велик Бог христианский!
И тотчас же они уверовали во Христа и не возвратились к пославшему их. А судья, долго прождав с народом тех воинов, смутился и послал еще больше воинов, приказав им принести тело мученика, так как он думал, что тот уже умер. Но и эти, увидев то же, что и первые, уверовали во Христа и присоединились к ним. Святой же, узнав от воинов, что весь город собрался на площадь, и что судья сидит уже на судилище, сам пошел к судье и народу, сопровождаемый воинами, уверовавшими во Христа. Приближаясь к площади, он запел:
«Если ополчится против меня полк, не убоится сердце мое» (Пс.26:3). И тотчас все устремили на него глаза свои и изумлялись, видя его живым и здоровым, ходящим, видящим и говорящим, хотя еще вчера он был полумёртв, ослеплен и без языка. И все единогласно воскликнули:
— Велика сила Христова, самую смерть побеждающая! Блажен ты, город Александрия, чрез посредство одного этого человека понявший обольщение бесовское и познавший истину Христову: воистину это — власть и сила Божия! Радуйся, проповедник и подвижник Единого Истинного Бога и Спасителя! Радуйся!
Судья еще более изумился этому новому и дивному происшествию, и, боясь, чтобы народ на восстал на него, хотел уйти с площади. Но народ закричал ему:
— Не уходи, досточтимый судья, и не завидуй городу за такое его счастье, что он сегодня узнает Единого Истинного Бога и пойдет путем правды к свету истины.
Тогда судья, сделав народу знак умолкнуть, приказал святому подойти к нему и стать поближе, ибо он всё еще считал видимое им за обман, не имея в себе познания о Христе. Он внимательно глядел на святого, и ощупывал его руками, действительно ли это Мина и действительно ли исцелился он от ран. Удостоверившись, что всё это действительно так, Ермоген удивился и от изумления молчал. Затем, едва придя в себя, он проговорил:
— Скажи мне, человече, что это за удивительные и неожиданные совершаются происшествия? Твой ли только Бог, или и другой какой-либо может это сделать?
Отвечая на это, святой сначала подробно изложил учение о Безначальном Боге, затем — о создании человека и его грехопадении, потом о воплощении Христа, о искуплении рода человеческого, о крестном и добровольном страдании, и наконец, в заключение речи, присоединил:
