практически всех композиций стал болезненный вокал Вадима, певшего на альбоме через «не могу», перевязав горло толстым шерстяным шарфом.
«Не защищал врагов, не завещал долгов / Все, что успел, — дожал, но даже пел — дрожал / Боялся быть собой, смеялся над судьбой...»
...Тот факт, что на альбоме удалось сохранить настроение и дух песен Мазитова, — немалая заслуга звукоинженера Славы Танкина. Вместо того чтобы купить двухкомнатную квартиру и уехать прочь от тещи, Танкин в свое время вложил заработанные деньги в японскую портастудию Yamaha и в несколько фирменных гитар. Именно на аппаратуре Танкина, в крохотной студии гостиницы «Интурист» в феврале-марте 1991 года и происходила запись альбома «При попытке к бегству».
Слава Танкин выступал не только в роли продюсера и звукоинженера, но и сыграл ряд гитарных партий. «Танкин — единственный музыкант в Иркутске, который чувствует и понимает нашу музыку», — считает Мазитов. Слава действительно был человеком, который переживал за каждую записанную ноту, за каждый вздох в этой сессии, при любом неудачном дубле причитая, как курица над разбитым яйцом: «Все пропало, все погибло...»
Волновался Танкин не зря. Поскольку использовать живые барабаны по соседству с ресторанной кухней и шныряющими туда-сюда официантами оказалось невозможно, все партии ударных были сыграны на ритм-боксе. Звук на альбоме тем не менее получился не электронным, а исконно блюзовым. Объяснить это метафизическое явление с точки зрения простой житейской логики не представляется возможным.
...Буквально через месяц после записи группа выступала на фестивале альтернативного рока «Индюки-91». Позднее Мазитов признавался, что этот концерт в Москве стал одним из самых сильных впечатлений в его жизни. «Замечательный вокалист Вадик Мазитов — невысокий, скрюченный, больной, но с высоким и чистым (с нужной долей наждачности) голосом, — писал о лидере «Принципа неопределенности» рок-критик Сергей Гурьев. — Типаж Чернецкого, только с креном не в трагизм, а в непреходящий мэйнстримообразный рок-свет. Там, где в нее верят изнутри, форма остается жива».
После триумфального выступления на «Индюках» и шумного успеха песни «Жандармерия» (первое место в радиопередаче «Тихий парад») Мазитов неоднократно получал деловые предложения переехать в Москву и «начать жизнь заново». Но на все подобные приглашения он отвечал отказом. «Я никуда не хочу отсюда уезжать, — говорит Вадим. — Даже если в Москве мне будут созданы все условия для творчества, я не смогу написать там ни строчки. Я подпитываюсь от провинциальной жизни и провинциальной энергетики. Нас здесь все знают, здесь мы все и сдохнем. Как наши прадеды, деды и отцы».
Иванов Даун. Best Urban Technical Noises (1991)
сторона A
Outch-putch
Sida-la-la
Pipsa
Tech-von-tech
Tua (Jazz)
Shit song
Eyes
сторона B
Esten-ha
Moonk nhioltz
Down
Rock’n’roll (Fast)
Ad Libitum
...В свое время лидер группы «Иванов Даун» Леша «Макет» Дегтярь закончил киевское музучилище имени Глиэра по классу баяна. Отслужив в армейском оркестре и вернувшись из воинской ссылки, он параллельно преподаванию в музыкальной школе тщательно изучал особенности всевозможных преобразователей звука, включая флэнжер и дисторшн. Он уже давно мечтал создать интуитивный музыкальный язык, который мог бы максимально точно передавать любые настроения и ассоциации. «Я хотел разрушить все условные барьеры и мечтал о том, чтобы меня могли понять в любой точке планеты, — вспоминает Макет. — Мне всегда нравилась позиция, что я гражданин Вселенной. Я хотел ощущать связь с любой ее точкой».
Первая — доармейская — группа Макета называлась «Альтернатива». Их музыка немного напоминала King Crimson, но Алексей вспоминать этот период не любит. В отличие от «Альтернативы» «Иванов Даун» играл дикий, яростный и зловещий рок. Казалось, что после армии человека просто подменили. По крайней мере, сотрудничавших с ним музыкантов подменили наверняка. В отличие от Макета, им удалось откосить от армии в психиатрической клинике, откуда они были изъяты «на поруки» заботливыми родственниками.
...Бас Андрея Салихова, барабаны Володи «Лимонада» Федюшина и гитара Макета создавали на сцене впечатляющий каскад психоделическо-кислотных взрывов. Непривычные тембры, ритуальные шаманские заклинания вместо слов, диссонансные аккорды вместо традиционных гармоний. Во время своих лучших выступлений трио из Киева демонстрировало тотальный хаос и беспредел. Каждый их концерт превращался в беспощадное завоевание окружающего пространства. «Уж больно они лютые», — говорили израненные звуковыми рикошетами зрители и, затыкая уши, покидали зал. Бабушки-билетерши испуганно крестились по углам. Тусовщики со стажем оживленно вспоминали Pere Ubu и Пи-Орриджа и с мазохистским наслаждением садились поближе к ошалевшим динамикам, из которых нескончаемым потоком лилась сверхтяжелая энергетика.
Казалось, что нервная ритм-секция и вошедший в образ Макет продали душу дьяволу. Одетые в водолазки ядовитого цвета и голубые джинсы болгарского производства, они имитировали разрушение Берлинской стены. Во время своих фантасмагорических импровизаций Макет, словно «демон скорости», выпускал наружу всю ту энергию, которая до этого в нем тихо бурлила. Не только зрители, но и музыканты не успевали следить за движениями его пальцев. Макет брал на гитаре такие аккорды, которые в нормальной голове не рождались.
В унисон зафленжерованным гитарным аппликациям он еще и пытался петь. Невнятная мешанина из английских слов, обрывков дадаистских фраз и резких выкриков составляла какой-то завораживающий «ритуальный» язык. Порой все эти вокально-инструментальные безумства напоминали звуковое сопровождение к внезапно ожившей картине «Казаки пишут письмо турецкому султану», в центр которой попала авиабомба.
Понятно, что с подобной оппозиционной музыкой «Иванов Даун» не мог остаться незамеченным. Зимой 1990 года после первого же концерта (фестиваль «Елки-палки») он был признан самой перспективной командой Киева. Осенью музыканты уже выступали перед несколькими тысячами зрителей на крупном всесоюзном рок-фестивале «Чорна рада». Макет разве что огонь изо рта не извергал, и неудивительно, что самые эффектные барышни вожделенно смотрели на него. Дегтярь-старший, военный прапорщик в отставке, увидев всю эту анархию, громко произнес: «Идиот!» — и концерт до конца не досмотрел...
Через месяц после выступления на «Чорной раде» «Иванов даун» отправился в тур по Польше. К тому моменту в группе произошли некоторые перестановки. Барабанщиков теперь стало двое: Володя «Лимонад» Федюшин и Игорь Филькин, причем в непрогнозируемой последовательности их выступлений разбирался, кажется, только один Макет. Функции басиста выполнял Игорь «Кисык» Вислоух, а Салихов перешел с баса на гитару. Осваивая новый инструмент, он сочинил песню «Глаза», ставшую со временем основным хитом группы. В этом боевике все было построено на монотонно повторяющихся гипнотических аккордах — с нарастающим напряжением и взрывом в финале. «Никогда не смотри мне в глаза, никогда, никогда не сверли меня взглядом...» Количество повторов этой фразы зависело исключительно от настроения музыкантов — грозя порой растянуться до бесконечности. Когда «Глаза»
