Откуда-то справа послышался нарастающий грохот металла, и на площадь, вышибив засаду, словно пробку из бутылки с шампанским, вылилась лавина рыцарей, которая тут же набросилась на стражников, рассредоточившись по площади.
Серега бросил Айре:
— Уходи к стенам.
Выхватил меч, развернулся и бросился на преследователей. Шустрик завыл по-волчьи (в его вое слышались нотки торжества) и бросился вслед за другом.
Запела сталь.
Серега врезался в группу преследователей, рубя направо и налево. На него тут же посыпались удары со всех сторон. Врагов было слишком много. Глупо кидаться на свору цепных псов, в пять раз превосходящую его по силам, но неизвестные спасители и тут поспешили на выручку. Пятеро рыцарей поддержали атаку сотника Волка.
Стражники хоть и входили в специально обученную роту, но их предназначение — арестовывать особо опасных преступников, подавлять уличные беспорядки. Против рыцарей, прошедших горнило войны, они были словно комнатные собачки против бойцовских псов.
Неудивительно, что схватка была короткой. После нее остались лишь горы трупов, устилавших площадь.
Серега поразил последнего противника, проводил взглядом упавшее с коня тело и, отерев клинок о круп вражеской лошади, не спешил убирать его в ножны. Обернувшись к неожиданным спасителям, он замер в ожидании.
Айра тут же подъехала к ним и заняла место за спиной Одинцова.
От группы рыцарей отделились трое всадников, которые направились к Сереге. Остановившись в десятке шагов, один из них откинул забрало шлема. Серега увидел бывшего своего командира сотника Джеро. Напряженное раскрасневшееся лицо, покрытое бисеринками пота.
Неужели выбравшись из одной ловушки, они тут же угодили в другую? Помнится, сотник Джеро не простил Одинцову самоуправство, которое ему вышло боком. Это было при штурме замка Дерри. Тогда Сергей решил воспользоваться подземным ходом, чтобы проникнуть за стены замка, и открыть ворота наступающей армии. Об этом ходе ему стало известно со слов Лодия, бывшего наемного убийцы, члена Тайного братства. Можно было пойти и обо всем доложить сотнику Джеро, непосредственному начальнику, но на это ушло бы много времени, и момент был упущен. Тогда Серега решил действовать на свой страх и риск, вразрез прямому приказу командира. Он выиграл, сумел открыть ворота и принес замок Дерри вестлавтскому войску на блюдечке. Как известно, «победителей не судят», и воевода Глухарь возвел Сергея Одинцова в сотники, а Джеро, не сумевшего наладить в своем отряде дисциплину, примерно наказал. Тогда Джеро поклялся отомстить Одинцову и назвал его своим кровным врагом. Похоже, теперь настал черед расплаты.
Серега напряженно вглядывался в рыцарей, гадая: их разорвут сейчас на части или все же увезут в более тихое местечко, где в пытках выпустят кишки. В любом случае он решил дорого продать свою жизнь.
Утерев полой плаща пот с лица, Джеро устало произнес:
— Надо торопиться, Волк. За твою голову объявлена хорошая награда. Как-никак убийца князя. Скоро эта новость разлетится по городу, и даже стены домов будут жаждать твоей крови.
— Я не понимаю, — искренне признался Серега.
— Что ты не понимаешь?
— Ты не собираешься меня убить? — спросил Одинцов.
— Зачем? — удивился Джеро.
— Ты же хотел моей крови. Отомстить за тот позор.
— А я уже отомстил, — усмехнулся в рыжие усы Джеро.
— Вот этого я и не понимаю.
— Я спас тебе жизнь. Что тут непонятного. Теперь ты мой должник. Вот моя месть.
— И что? Ты не собираешься арестовать убийцу князя Вестлавта? — напустив в голос сарказм, спросил Серега.
— Нет, убийцу князя я бы арестовывать не стал, я бы собственноручно вздернул его на первом же суку. Только вот я здесь не вижу никакого убийцы, — ответил Джеро.
Одинцов удивленно вскинул бровь.
— Но все так убеждены, что это я убил князя. Почему ты веришь в мою невиновность?
— Потому что я воевал с тобой плечом к плечу и успел тебя неплохо узнать, хотя ты мне и не нравишься. И ты не способен на это. Тем более когда князь даровал тебе земли и титул. Ты умный человек. Ты не станешь рубить сук, на котором сидишь, — произнес Джеро. — У Георга было много врагов. И в первую очередь его сын. Так что я знаю, что не ты виновен в его смерти. И догадываюсь, кто стоит за этим.
Одинцов вложил меч в ножны.
— Нам надо поторопиться. Мои люди контролируют восточные ворота. Но долго они не продержатся. Так что надо уходить из города, пока есть возможность. Об остальном поговорим потом.
— Почему ты мне помогаешь?
— Потому что без Георга в этом княжестве мне, как и тебе, нет места. Если тебе нужны верные люди, то я готов предложить себя и своих солдат, — открыто сказал Джеро. — Ты можешь на меня положиться, граф.
Одинцов усмехнулся в усы. Неожиданный поворот событий.
— Верные люди нам пригодятся, Волк. А надежнее сотника Джеро вряд ли мы кого-то найдем, — наклонившись к Сереге, прошептал Лех Шустрик.
— Я принимаю твою помощь, Джеро. Мне нужны надежные люди, — произнес Серега.
— За городом нас ждет сотник Кринаш. Он также хочет предложить тебе свою службу. Будь готов к этому, граф. А теперь нам надо поспешить.
Джеро дал шпоры коню и направился на восток. Всадники последовали за ним. Одинцов, Шустрик и Айра не отставали.
Надо было поторопиться, чтобы спасти свои жизни.
Серега мчался вперед, пригнувшись к седлу, а его мысли неслись вскачь. Как странно повернулась жизнь. Бывший враг теперь поступил к нему на службу. И вместо одной сотни, у него теперь целая армия. Зачем она ему нужна? Что ему делать с такой прорвой людей и как их прокормить?
Решение пришло само. Надо отправляться на земли Дерри, занять дарованный князем Волчий замок. Там можно привести мысли в порядок и решить, что делать дальше.
Над Красноградом выплыл кровавый диск луны и послышалось далекое пение волков, кружащихся вокруг городских стен.
Глава 8. Медвежий угол
Медвежий Угол — маленькая деревня, вымирающая. Из некогда ста дворов осталось не больше десятка, да и те покосившиеся, загнивающие. В них живут старики да старухи, доживающие свой век. Когда-то эти места процветали. Три торговых тракта сходились в деревне, и три раза в год со всех окрестных деревень съезжались люди на большие торжища, но то было давно. Старики до сих пор вспоминают те времена с улыбкой на морщинистых лицах. Для них это счастливые, сытые годы. Тогда они были молоды и строили планы на будущее, растили детей, собираясь расширять торговлю, мечтая, что когда-нибудь они все передадут сыновьям и будут растить внуков, потихонечку переливая в них накопленную жизненную мудрость. Но судьба распорядилась по-другому. Три подряд неурожайных года истощили ярмарку. Самим зерна и мяса еле-еле хватало. Торговля сошла на нет, а тут вестлавстский князь увеличил налоги, тем самым ударив по и без того пустому карману крестьян. Сыновья подросли и подались из деревни в город, да в другие более сытые деревни в поисках лучшей жизни. Так, год за годом, с каждым новым умершим стариком и старухой, деревня пустела и уходила в прошлое. Последние старожилы еще хранили память о былом величии Медвежьего Угла, в котором когда-то охотники на медведей славились своей силой и удачей, но и их время уходило. Пройдет еще лет пять-десять, и деревня превратится в гнилой трухлявый пень, который давно покинула жизнь, и только остовы-скелеты домов останутся напоминать с укором случайным путникам о том, как скоротечна жизнь и как, имея все, легко все потерять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
