— Игнат, помоги пожалуйста, — позвал я нашего охотника. Тот неохотно отошёл от места истязания.
— Ну?
Я двинулся в лес, поманив соратника. Вполголоса спросил:
— Радар на сколько бьет?
— Сто метров. Может двести.
— Где Юра? Кренделёк который.
Игнат прищурился, мотнул головой:
— Не вижу.
— Поглядывай тогда. Как заметишь — дай знать. Хочу понять доступное расстояние. Эта абилка как, с уровнями?
Охотник кивнул.
— Какой у тебя?
— Третий.
— Какой максимальный?
Он пожал плечами.
— Расстояние меняется с уровнем?
— Нет.
— Бля, Игнат, давай чуть пространнее, я будто с банкоматом Сбера разговариваю!
— Нет, не меняется.
— А что меняется, Игнат? — закатил глаза я.
— Детализация. Имя высвечивается того, кто попал в радар. Уровень.
Я кивнул и потопал вглубь леса. Беседа с Таксистом дала не слишком много полезной информации. Самое важное, что из неё надо извлечь — где–то рядом портал и, в добавок, Роттенштайн допустил до Твердыни Пяту Титана. Если пленник не врёт. А как узнать где правда? И самое главное… Неразумно будет его отпускать. Нельзя так делать.
Но и запирать в бочке, в болоте — мы ж тут все тогда будем такие, как тот поганец снаружи. Лабораторные крысы, жрущие друг друга на радость учёному. Эх, будь я суровый мужик, то не сомневался бы. Есть чёрное, есть белое. Белые хорошие, остальных в топь. Ох, как просто бы было! Мы можем срезать одного игрока лидеру. И тогда, может быть, сможем выиграть.
— Вижу, — сказал Игнат.
— Стой!
Охотник послушно замер. Оборвал веточку у молодой осинки, очистил её от листьев. Сунул в рот.
— Где он?
Игнат указал рукой направление.
Метров сто я шёл молча. А потом заговорил с лесом.
— Юра? Ты где?
Под ногами трещали сучья.
— Юра? Юре–е–е-ец?
— Чё? — раздалось за спиной. Я аж подпрыгнул. Кренделёк вышел из невидимости. В чёрном провале капюшона лица видно не было, но он точно скалился.
— Есть план, — сказал я ему. — Видишь Игната?
Разбойник обернулся, кивнул.
— Добавь к этому расстоянию ещё шагов шестьдесят и запомни.
— Нахрен?
— У тебя будет великая миссия. Почти как у Фродо, но ничего с собой нести не надо.
— Проясни.
И я прояснил.
Глава двадцать первая «Судьба человека»
Когда мы с Игнатом вернулись во временный лагерь, то Таксиста в нём уже не было.
— Егор! Егор! Слава Богу вы вернулись! — бросился ко мне Стас. — Может быть, вы сможете…
— Уходим, — прервал его Головастик. Указал направление рукой. — Роттенштайн двинулся к респу, мои ведут их с неба. Идём по прямой на север, там нам приведут коней. После чего запираемся в Бастионе и ждём.
— Эм… — многозначительно выдавил я. Огляделся.
— А где Снежок и Миша?
— Отличная идея пришла тебе в голову, Лолушко. Превосходная. Они отыщут какое–нибудь болото и притопят нашего противника там, не насмерть. Бочки у нас, как ни странно, нет. Но эту сложность можно превозмочь, — торопливо сказал Головастик. — Теперь поспешим.
— Видите, Егор? Видите? — всплеснул руками Стас.
— Книгожор, прекрати! — одёрнул его шаман.
Я оглядел товарищей. Мнения, похоже, разделились. Раз две ушли с Таксистом — значит они, скорее всего, поддерживают позицию нашего верховного главнокомандующего. Стас точно — противник такого решения. И, судя по тому, с какой надеждой смотрела на меня Света — он не в одиночестве.
— Так нельзя. Мы не должны так поступать! — повысил голос бард. — Это бесчеловечно!
— Плюсую, — сказал я. — Ты чего удумал, Юрчамба?
— Вот давай без этого, Лолушко. В благородство играть будем, когда выберемся отсюда. Сейчас мы отрезали мощный кусок от команды врага. Это задержит Роттенштайн, и у нас появится возможность преуспеть.
Я поморщился, потянул носом, спросил напряжённо:
— Чуете?
Шаман принюхался, не понимающе уставился на меня.
— План дерьмецом пахнет, знаешь ли. Я — против, короче.
— Ты же его придумал, — вонзил в меня взгляд Головастик.
— Я пугал. Типа БУ! В чёрном–чёрном городе есть чёрный–чёрный Лолушко, и у него чёрные–чёрные мысли. Ну, божечки–кошечки, я ж не марамой какой–нибудь всё что в голову взбредёт исполнять бежать. Ты там не потерялся вообще, Юра?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Цель важна, Егор, — терпеливо и нарочито спокойно заговорил шаман. — Я понимаю, что вас со Стасом это задевает. Допускаю, что в душе есть сомнения. Поэтому так и решил. Позвольте побыть мерзавцем за вас. Примите это решение и давайте уже двигаться. Как только…
— Я тоже против, — сказала Света. — Это низко…
— Ещё один моралист! — констатировал Головастик. — Ты–то куда?
— Дядь Юр… Я поддержу ребят, — а вот это меня удивило. Женя с человеческим лицом?
— Вы хотите жить? — процедил Юра, оглядывая нас. — Вот сами себе скажите — хотите ли вы жить? Стоит ли ваша жизнь подобного вот… человеколюбия? Потому что цена ему — победа. Вы готовы её заплатить?
— Юрец, я об этом думал, — сказал я. — Но знаешь до чего додумался? Лучше сдохнуть, чем по головам ползать. Реально, один раз сделаешь что–то не по совести — и жить с этим потом до конца.
— Вы обезумели… Если не мы, то нас! — опешил Головастик. — Что вы такое говорите? Это же не игра, друзья. Это серьёзно. Ну нельзя сейчас упираться в дешёвую мораль. Такие правила, понимаете?! Если на вас с ножом полезут убивать, вы что, гордо умрёте?
— Это другое. Куда они пошли? — обратился я к Стасу.
— Туда, — ткнул пальцем тот.
— Игнат, поможешь? Я тот ещё следопыт. Заплутаю, заблужусь, а там избушка вдруг из карамели встретится и хрен вернусь, пока не доем её.
Охотник задумчиво хмыкнул. Посмотрел на меня, затем на Головастика.
— Игнат, ты же разумный человек. Ты же понимаешь меня, — схватился за соломинку шаман.
Из пустоты возник Кренделёк:
— Юра сказал, что по нашу душу пачка чешет. Вы, может, как–нить потом побалакаете о нравственных законах?
— Скажи им, — обратился к нему Головастик. — Скажи, что они глупость замыслили. Что на войне, как на войне!
— Воздержусь, — отмахнулся Кренделёк, — Чё делать–то, Лолушко? Чё с планом?
— В силе… Игнат?
Охотник сплюнул веточку:
— Сложно, — сухо обронил он.
— Идите в Бастион. Я дорогу сам найду, — развернулся я и поспешил туда, куда показал Стас. — Юра — по плану.
Игнат нагнал меня шагов через сто. Я ломился сквозь лес, изображая Чингачгука и разыскивая следы, где двое могли протащить третьего. Получалось, прямо–таки скажу — неважно. Несмотря на то, что опыт походный у меня имеется, и в лесах блуждать мне не приходилось — одно дело настоящая чаща, другое — компьютерная симуляция.
— Выбрал? — спросил я охотника.
— С трудом, — кисло сообщил тот. — Глупо. Или подло. Лучше глупо.
— Сам сомневался.
— Правда? — искренне удивился Игнат.
Перед нами начался склон, усеянный валунами. Чуть выше я разглядел содранный мох. Кто–то оступился. Вот ведь детализация.
— Почему это вызывает такое недоумение?
— Ты с ботами дружишь.
Звучало двусмысленно.
— И что? — напрягся я.
— И то.
Пустота хихикнула голосом Юры. Я даже вздрогнул. Совсем забыл, что невидимый разбойник всё это время блюдёт план.
— Тут всё не так просто. Женя рассказывал про матрицы же, — почему–то решил оправдаться я. — Они реально ничем не отличаются от живых людей. Вон, на Стаса посмотрите.
— А что Стас?
Я прикусил язык. О том, что бард в реальности умер — говорить пока не надо. Это всё осложнит. Тем более, что тогда и читающая логи сучность заподозрит, что контроля у неё стало чуть меньше. Да, целая страна стала религиозными зомбями и ушла в одну точку, но это вряд ли даст ему ответов больше, чем разумная система.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он тоже с ними как с людьми, — буркнул в ответ. — Давайте шустрее.
