— Я, значит, «дело не самой критической важности», да? — фраза оказалась резче, чем намеревалась Кальпурния.
— Ни на секунду, арбитр, и вы это знаете. Но представьте себя гидрафурским аристократом. Вы спешите на переговоры с Арбитрес, которых только что атаковали убийцы, время сейчас такое, что решается ваше будущее. Как они смогут успокоить страхи, наполняющие ваше разгоряченное воображение, если, несмотря на все свои беззаботные уверения, что все под контролем, посадят вас за стол для конференций, как это делается при обсуждении самых серьезных и важных дел? Также, арбитр, постарайтесь, пожалуйста, убедить себя в том, что включение аварийной тревоги в Стене не имеет никаких реальных последствий, даже если увидите, как отделения арбитраторов в полном боевом облачении берут оружие и распевают псалом битвы. Арбитр-майоре просто удостоверяется, что все в порядке.
— Я так понимаю, что местный этикет — такая вещь, что мне понадобится вечность, чтоб его перенять, — сказала Кальпурния. Ответная улыбка Леандро имела оттенок жалости.
— Моя дорогая арбитр-сеньорис, «вечность» — это именно столько, сколько вам понадобится. Я провел почти всю свою службу на Гидрафуре, и вы еще заметите, что лорд-маршал предпочитает выводить меня на передний план, когда ситуация взывает к дипломатическому, а не к силовому решению. И тем не менее, я знаю, что меня считают комично ущербным и неуклюжим в том, что касается этикета и манер. Уверяю, мне приходится использовать силу, данную моим положением, чтобы компенсировать эту неуклюжесть, и куда чаще, чем вы можете подумать.
— Я лично думаю, арбитр Леандро, что сила, данная нам Императором вместе с нашим положением, это все, что нам вообще может понадобиться, и единственная причина, по которой эти люди должны нас уважать. Я не какой-нибудь бандит, для которого побои — первый способ решить проблему, но я все-таки удивляюсь количеству усилий, затрачиваемых на умасливание людей, которые должны подчиняться нам по закону. Но… — вскинула она руку, едва Леандро открыл рот, — …мы уже об этом говорили. Давайте на этом закончим.
Идти пешком предложила сама Кальпурния, по той же причине, по которой отказалась закрывать броней окна в своем жилище — чтобы показать, что нового арбитра так просто в бункер не загонишь. Но теперь она обнаружила, что пытается разглядеть всю толпу со всех углов одновременно и постоянно выискивает то подозрительные движения, то блеск оружия, пытаясь при этом сохранять подобающее достоинство. Она поддалась на уговоры Леандро и позволила ему взять небольшой эскорт — с каждой стороны в ряд шли пятеро арбитраторов, а впереди маршировал проктор, расчищая путь — но все равно оставалась напряженной.
Улицы пересекались под острыми углами, образуя клинья, выдающиеся из склона горы. Это был один из самых крутых откосов улья, и дорожное движение здесь состояло из пешеходов и маленьких грузовых повозок, которые со стуком ездили по рельсам, проложенным в середине каждой дороги. Кальпурния и Леандро остановились у перекрестка и оценили то, что увидели: на центральном рокритовом островке размещался контрольно-пропускной пункт, тяжелый стаббер с лентой патронов стоял, задрав ствол, а по бокам от него дежурили операторы кибермастифов, готовые атаковать под прикрытием орудия. На обеих дорогах небольшие группы арбитраторов наблюдали за движением и останавливали случайных путников для расспроса и проверки бумаг. Эта сцена повторялась на каждом пересечении, мимо которого они прошли с тех пор, как покинули Врата Справедливости, как и на каждом проспекте и в крупном общественном месте по всему улью, и то, что пока успела увидеть Кальпурния, ей нравилось. Арбитр Накаяма быстро и умело установил контроль над улицами. Дежурные арбитры отдали честь двум старшим по званию и с некоторым смущением вернулись к работе, когда Кальпурния и Леандро пошли дальше.
— Может быть, эта тема будет полегче, — наконец нарушила молчание Кальпурния. — Почему семье лорда Халлиана так важно, чтобы во время мессы не произошло никаких неприятностей? Не буду притворяться, что у меня было время прочесть все досье от корки до корки, но в истории этого человека не нашлось ничего, что объясняло бы, откуда у него внезапно появилась связь с праздником. Не то что бы, конечно, подданному Императора не подобало беспокоиться о сохранении порядка, — совестливо добавила она.
— Что ж, как говорят в Константе, мост строится с обеих сторон реки, — улыбнулся Леандро. — Ответ кроется скорее в самой организации мессы, чем в личности этого человека. Думаю, вам стоит немного расширить спектр изучаемого. Вам дали планшет с введением в саму мессу? Я уверен, мы обсуждали ее с широкой перспективы.
— Арбитр Леандро, давайте просто предположим, что у меня есть пробелы в обучении из-за недавних покушений на мою жизнь, — сказала уязвленная Кальпурния. — На что мне обратить внимание в файле о мессе, если у меня будет время изучить его сегодня вечером?
— Итак, месса, — весело ответил Леандро, нимало не задетый. — Ее ввел святой Кай Балронас через двадцать лет после того, как Гидрафур был освобожден от Чумы Безверия. Она… а, вы знаете эту часть? Прекрасно. Что ж, это входило в его план объединения системы верой в Императора. Святейший понтифик провозгласил, что месса не будет принадлежать какой-то одной части гидрафурского общества. Важно было, чтобы люди не сочли ее всего лишь еще одним пустым и напыщенным парадом, который никто из них не собирается посещать. Поэтому он объявил, что Вигилией не будет распоряжаться одна только Экклезиархия, и что всем составляющим общества до единой достанется своя доля в ней. В то время как Адептус Министорум всегда официально присутствует на мессе и всех формальных ритуалах, саму Вигилию и многие празднества Сангвиналы планирует назначенный Распорядитель, который также присматривает за их воплощением в жизнь. Он вообще не относится к Экклезиархии. Порядок, согласно которому должность передается из года в год, — вещь, назвать которую сложной значит сильно преуменьшить, хотя у нас есть небольшая контора, которая посвящена слежке за этим процессом и отчитывается лично передо мной — случается, хотя и редко, что для того, чтобы подтолкнуть выбор почтенного Министорума в ту или иную сторону, используются криминальные методы.
Вверх по улице, по которой они шли, вдруг раздались громкие крики. Кальпурния напряглась и положила руку на пистолет. Подойдя, они увидели, что пара плотных седобородых мужчин с блестящими аквамариновыми кушаками спорила с арбитраторами, очевидно, из-за того, что те перекрыли улицу. Спутники арбитров-сеньорис перестроились клином, чтобы лучше защищать своих командиров, но потом один из спорщиков зашел слишком далеко, и Арбитрес накинулись на него. Двое из них сбили его с ног ловкими ударами дубинок и прижали к земле, еще двое ногами повалили платформу и начали взламывать их ящики. Кальпурния и Леандро остановились, где стояли, и Леандро продолжил рассказ.
— Назначенный Распорядитель Вигилии имеет определенную свободу действий в том, что касается празднеств, возможность поставить, некоторым образом, свою печать на них. Соответственно, ни один фестиваль не похож на предыдущий, потому что это, можно сказать, бесчестье — устроить плохой или слишком похожий на прошлогодний праздник. Это также важнейшее событие гидрафурского года после Сретения, поэтому, как понимаете, соревнование за титул идет довольно напряженное.
— Начинаю понимать, почему лорд Меделл боится, что может что-то пойти не так, — заметила Кальпурния. — Итак, в этом году Вигилией распоряжается Меделл…
— Кальфус-Меделл. Кальфус — фамилия, Меделл — приставка синдиката.
— Кальфус-Меделл, хорошо. В досье Халлиана говорилось, что у него довольно неудобная позиция в семье: поздний ребенок, родившийся меж двух поколений и не имеющий сверстников. Назначение Распорядителем Вигилии для него должно быть огромным достижением.
— Как и для его семьи, не то что бы она в этом нуждалась. Кальфус-Меделлы — один из сильнейших союзов семьи и синдиката в системе.
Они снова двинулись с места. Кальпурния чувствовала себя немного не в своей тарелке с эскортом впереди: у нее не было времени поговорить хоть с кем-то из них, а она привыкла знать членов своего отделения по именам. Двое мужчин на площади уже были закутаны в тяжелые смирительные плащи, которые закрывали головы и прижимали руки к талиям, и их утаскивали прочь. Четверо других арестантов, два мужчины и две женщины, были прикованы друг за другом и, молча и дрожа, шли следом под прицелом дробовика. Они были в таких же одеждах и головных уборах, но без поясов, и Кальпурния решила, что они — слуги или помощники незадачливых спорщиков.
Она перевела взгляд на груз, раскиданный по мостовой. Узлы были развернуты, и молодой арбитратор помечал их зеленой краской, означавшей, что их уже проверили на яды. В большей части пластиковых мешков находились поблескивающие серо-бурые комья, которые напомнили Кальпурнии подтаявшие конфеты-яйца. В одном-другом была яркая металлическая стружка или нечто, похожее на минеральные соли. Она повернулась к арбитратору, который прошел позади нее.
