часто добавляла ее в питье господина И для лучшего сна.
- Принесите мне его.
Не было ничего удивительного, что подобное снадобье нашлось в этом доме. Его повсеместно частенько использовали в качестве легкого снотворного, отгоняющего кошмары и дурные мысли. Однако то, что в малых дозах являлось лекарством, в больших – могло нести совершенно другой эффект.
Служанка быстро обернулась и вручила ему пузырек с коричневым настоем.
- Что это ты собрался делать? – не выдержал Муан, когда за служанкой затворилась дверь.
- Я думаю, что возможно, его душа и не покидала тело. Она может быть все еще заперта внутри.
- Но тогда бы сработал ритуал, когда они пытались переселить ее в тело Ала, разве нет?
- Только если душа осознает себя. Но если он все еще не осознает, что заперт?
Шен откупорил пузырек и, пока Муан не успел вновь засыпать его вопросами, выпил его до дна.
Глаза Муана пораженно расширились.
- Что ты делаешь?!
Чувствуя легкую слабость, начинающую расползаться по телу, Шен вновь подошел к ложу молодого господина И и присел на его край.
- Я верну его душу в это тело. Так или иначе.
Муан начал подумывать, что возможно стоит привязать его к колонне и подождать, пока эта навязчивая идея не вылетит из его головы. Жаль только, вервия бессмертных у него при себе не было.
- На сей раз… На сей раз что я могу сделать, чтобы пробудить тебя, если что-то пойдет не так?
Шен одновременно чувствовал сонливость и тошноту. Приблизившись, он опустил голову на грудь молодого господина И. Он почувствовал, как его грудная клетка слабо вздымается при каждом вдохе. Уже проваливаясь в сон, на границе сознания, он ощутил, как его обжигает негативная энергия, как тогда, возле черного омута.
«Боги, - не в силах уже злиться, подумал Муан, - миру крайне повезло, что Шен в свое время не решил стать лекарем».
На сей раз все было совершенно не так. Шена окружала искаженная тьма, словно мазки черной масляной краски. Темные очертания складывались в силуэты, в безумные улыбки, в раззявленные в крике рты. Образы окружили его, словно люди в метро в час пик. Было не продохнуть. Он не мог понять даже, есть ли здесь пространство, или лишь один этот черный карман, куда он попал и оказался зажат среди теней. Страх охватил его в первое мгновение, но затем он закрыл глаза, и все исчезло.
Шен понял, что ему вовсе не обязательно дышать в этом месте. И также не обязательно, что материальное должно быть непреодолимым препятствием для него. Он сделал шаг вперед, и не почувствовал сопротивления. Еще шаг. Он ощутил склизкое прикосновение к своей щеке. Он сделал еще шаг и набрался решимости, чтобы открыть рот и закричать.
Стоило ему приоткрыть рот, как он почувствовал, что в его глотку забилось мерзкое склизкое месиво. Закашлявшись, он упал на колени. И вместе с тем понял, что ему и говорить не нужно.
«Молодой господин И!»
Шен ощутил, как нечто давит на его плечи и спину, обтекает контуры его тела, струится по упертым в землю рукам, обхватывает шею, пытается прибить его к земле.
«Молодой господин И!»
Ему на самом деле стало страшно. Ничего подобного ему не доводилось ощущать и, так решительно отправляясь в мир его грез, он самонадеянно даже не принял во внимание то, что здесь может находиться нечто, что Шен будет не способен понять.
Черная субстанция поглощала его, проникала под одежду, охватывала тело, становилась второй кожей, и он не способен был скинуть ее с себя. Это было… словно тот омут черной жижи. Муан это ощущал, когда ему довелось в нем искупаться? Вот только у Муана оказалась «светлая сущность», а Шен тогда спасся благодаря самопожертвованию хрупких, а сейчас… Сейчас его ничего не защищало. И в нем было слишком много тьмы, являющейся таким лакомым деликатесом для жижи черного омута.
Субстанция окутала его целиком, застила глаза. Шен почувствовал, как она заливается в ноздри, уши, пытается продвинуться внутрь глаз. Никогда еще в жизни ему не было так отвратительно и страшно, как сейчас. Он ничего не мог поделать, никак не мог сопротивляться, не мог выцарапать ее с себя и тем более из себя. От отвращения происходящего хотелось умереть, лишь бы не ощущать этого. Быстрая смерть – вот все, чего он желал.
«Помочь тебе?» - внезапно услышал он мелодичный голос в собственной голове.
Несмотря на всю омерзительность происходящего, Шен не мог двинуться или как-то исправить свое положение, не мог также укрыться в забытьи или смерти, поэтому, претерпевая подобные мучения, мысленно был способен вести светские беседы.
«Что ты можешь сделать?» - по существу спросил он.
«Избавлю тебя от страданий».
«Это понятие растяжимое. Можно… конкретней?» - все же вести беседы в его положении и не отвлекаться было довольно затруднительно.
«Я сделаю все, что ты скажешь».
«Ты можешь помочь мне очнуться? И вернуть сознание молодого господина И в его тело?»
«Могу».
«Тогда сделай это!»
«Взамен…»
«Да говори же ты скорей!»
