К тому времени, когда закончилось чтение, последние остатки пищи уже были убраны послушниками, в чью службу входила обязанность обслуживать остальных. Большей частью они представляли собой юношей не старше Подрика или даже младше, но среди них были и взрослые мужчины. Тот самый могучий могильщик, которого они видели на холме и который ходил неуклюже подволакивая кривую ногу, был в их числе. Когда зал опустел, Старший Брат попросил Нарберта показать Подрику и сиру Хайлу келью, где они будут ночевать.
— Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы спать в одной келье? Она не очень просторная, зато, вот увидите, вам будет удобно.
— Я хочу остаться с сиром, — заявил Подрик. — Я имел в виду — с миледи.
— То, чем вы занимаетесь вне пределов нашего монастыря пусть остается между вами и Семерыми. — Заявил брат Нарберт. — Но на Тихом Острове мужчины и женщины спят раздельно, если только они не повенчаны.
— У нас есть несколько скромных хижин, стоящих в стороне, специально для навещающих нас женщин, будь то дворянки либо простые селянки. — Сказал Старший Брат. — Их используют не так часто, но мы поддерживаем в них чистоту и порядок. Леди Бриенна, вы позволите мне проводить вас?
— Да, благодарю. Подрик, отправляйся вместе с сиром Хайлом. Здесь мы в гостях у святых братьев. Под их кровом действуют их правила.
Хижины для женщин оказались на восточной стороне острова, который был обращен к широким просторам ила и далеким берегам залива Крабов. Здесь было значительно прохладнее, чем на подветренной стороне, и местность была более запущенной. Холм был крутым и тропинка виляла взад-вперед между густыми зарослями сорняков и терновника, выветренными камнями и изогнутыми, колючими деревцами, отчаянно цеплявшимися за каменистый склон. В руке Старший Брат нес фонарь, освещавший им путь. На одном из поворотов он задержался.
— В ясную ночь отсюда вы можете разглядеть огни Солеварен. Они там, прямо за заливом. — Он указал направление.
— Но там ничего нет. — Ответила Бриенна.
— Там остался один только замок. Даже те немногие рыбаки, что в тот злосчастный день, когда напали разбойники, оказались в море, ушли оттуда. Они видели пожарища своих домов, слышали крики и плач на берегу, и побоялись причалить лодки к берегу. Когда наконец они решились, то им оставалось только погрести останки их родных и близких. Что теперь для них значат Солеварни, помимо праха и печальных воспоминаний? Они ушли в Девичий Пруд или другие города. — Он поднял фонарь, и они продолжили путь. — Солеварни никогда не были значительным портом, но время от времени здесь останавливаются проходящие суда. Вот что нужно было тем разбойникам — галера или ког, которые переправили бы их через узкое море. Когда ничего не оказалось, они пришли в ярость и от отчаяния выместили злость на первом, что попало под руку — на горожанах. Мне вот, что интересно, миледи… что вы надеетесь там найти?
— Девочку. — Ответила она. — Дворянскую девочку три-на-десять лет с красивым личиком и рыжими волосами.
— Санса Старк. — Имя прозвучало довольно тихо. — Вы верите, что это бедное дитя было с Псом?
— Дорниец, Тимеон, сказал, что она была на пути в Риверран. Он был наемником, одним из Бравых Ребят, убийцей, насильником и лжецом, но сомневаюсь, что он об этом стал бы лгать. Он заявил, что Пес украл ее у них и увез с собой.
— Понятно. — Тропинка вновь повернула, и перед ними появились хижины. Старший Брат назвал их скромными. Именно такими они и оказались на самом деле. Они были похожи на ульи, сделанные из камня: низкие, круглые и лишенные окон.
— Этот, — указал он на ближайший к ним дом, единственный над которым вился дымок из дыры дымохода по центру крыши. Проходя под косяком, Бриенна вынуждена была сильно присесть, чтобы уберечь голову. Внутри она обнаружила глинобитный пол, матрац, набитый соломой, шкуры и одеяла, которыми можно было укрыться от холода, тазик с водой, кувшин сидра, немного хлеба с сыром, тлеющий огонь в очаге и два низких стула. Старший Брат сел на один из них, поставив фонарь на пол.
— Можно мне ненадолго задержаться? Я чувствую, что нам следует поговорить.
— Как пожелаете. — Бриенна отстегнула пояс с ножнами и повесила его на второй стул, потом уселась, скрестив ноги, на матрац.
— Твой дорниец не солгал, — начал разговор Старший Брат. — Но, боюсь, ты его не так поняла. Вы охотитесь не за тем волком, леди. У Эддарда Старка было две дочери. Сандор Клиган похитил другую, младшую.
— Арью Старк? — У Бриены отвисла челюсть. — Вы это точно знаете? Сестра леди Сансы жива?
— Была. — Ответил Старший Брат. — А теперь… я не знаю. Она могла оказаться среди тех детей, что погибли в Солеварнях.
Эти слова произвели эффект, сходный с ножом, вонзившимся ей в живот. — «Нет! Это было бы слишком ужасно».
— А может быть так, что… вы не совсем в этом уверены?
— Я уверен в том, что дитя было с Сандором Клиганом в таверне на перекрестке, которую когда-то содержала Маша Хеддл до того, как ее повесили львы. Я уверен в том, что они направлялись в Солеварни. За исключением этого… нет. Я не знаю, ни где она, ни даже жива ли она. Однако, я знаю еще одну вещь. Человек, за которым ты охотишься — мертв.
Это было еще одним шоком.
— Как он умер?
— От меча, как и прожил всю жизнь.
— Вы в этом абсолютно уверены?
— Я сам его похоронил. Если пожелаете, я могу рассказать вам, где находится его могила. Я прикрыл его тело камнями, чтобы звери-падальщики не выкопали тело, и водрузил поверх них его шлем, чтобы отметить место его последнего упокоения. Это было моей ужасной ошибкой. Какой-то прохожий нашел его могилу, и присвоил шлем себе. Этот человек насиловал и убивал в Солеварнях, но это не Сандор Клиган, хотя и не менее опасен. Речные земли битком набиты подобными отбросами. Я бы не стал называть их волками. Волки благороднее, чем это… как, впрочем, полагаю, и псы.
— Я немного знал этого человека, Сандора Клигана. Он долгое время был телохранителем принца Джоффри, и даже здесь мы наслышаны о его деяниях, и добрых и злых. И если хотя бы половина из слышанного мной правда, это была горькая, измученная душа грешника, который насмехался в равной степени и над богами и над людьми. Он служил, но не находил в своем служении чести. Он сражался, но не находил радости от побед. Он пил, чтобы утопить свою боль в море вина. Он никого не любил, даже себя. Им правила ненависть. И несмотря на то, что он совершил множество грехов, он никогда не просил о прощении. Там, где прочие мечтают о любви, славе и богатстве, этот человек — Сандор Клиган — мечтал об убийстве своего брата, что является настолько ужасным грехом, что я содрогаюсь, даже упоминая его вслух. Но именно это служило ему пищей, топливом, поддерживающим бушующий в его груди огонь. Как не подло это звучит, мечтать обагрить кровью собственного брата свой меч, именно ради этого мига жило это печальное и гневное существо… и даже эту мечту у него отняли, когда принц Оберин Дорнийский ударил сира Грегора отравленным копьем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
