И как-то встретив нашего знакомого — сеньора Б. из Эквадора, мы тоже решила присесть. Говорили мы, конечно, по-русски.
Напротив подошел и уселся на диване молодой человек с очень красивой наружностью. Огромные голубые глаза на открытом лице, светлые, как спелая рожь, волосы невольно притягивали к нему взгляд. Одет он был для Мексики совсем необычно: в светлых брюках, красной рубашке-косоворотке, выпущенной поверх брюк и подпоясанной шнурком. Русский… Он должен быть обязательно русским. Он был похож на тысячи русских парней, отдававших лучшие годы своей жизни за спасение Родины, с щемящей тоской, подумала я.
Мне хотелось узнать, как живет, о чем думает этот заброшенный в далекую чужую страну с таким ясным, русским лицом юноша. Он несколько мгновений с интересом следил за нами и вдруг заговорил на чистейшем русском языке:
— Вы из России? Из посольства? — радостно волнуясь, произнес он.
Я растерялась, даже немного испугалась в первую минуту.
Я посмотрела на сеньора Б. и тоже вспомнила, что я испугалась при первой встрече. А он оказался далеким от политики, душевным и обаятельным человеком, который проявлял к нам интерес просто как к русским людям с другой части нашей планеты, с которыми встретился случайно.
— Здесь есть русский ресторан, на Венециано Каранца, если хотите пообедать, там хорошая русская кухня.
И он протянул нам карточки.
Пообедать в русском ресторане показалось всем очень заманчивым, и мы сразу направились туда.
Здесь, в этом ресторане, за другим столом сидела группа людей, которые смотрели на нас с нескрываемой неприязнью. Как мне объяснили позже, это были члены местной троцкистской партии. Они еще очень глубоко переживали гибель Лев Давидовича Троцкого.
Через некоторое время туда же пришел и молодой человек в русском наряде. Хозяин знал, что мы получили от него рекомендацию, и, усевшись с ним рядом за стол, сказал: «Если ты так и дальше будешь работать, то и тебе будет хорошо, и мне». И велел накормить его.
Признаюсь честно: мне с моим советским воспитанием, несмотря даже на все наши трудности в Советском Союзе, такой вид заработка на обед показался унизительным, и было обидно и больно за этого молодого человека.
Прощаясь с ним, мне бросились в глаза ужасно порванные ботинки на его ногах, которые он тщетно пытался спрятать под стол. «Да, нелегко этому юноше достается кусок хлеба, в чужом краю», — подумала я.
По дороге он нас нагнал опять:
— Скажите, меня пустят в Советский Союз? — умоляюще глядя на нас, спросил он. — Я бы в армию пошел, куда угодно… Если бы только меня пустили.
— Чем вы занимаетесь здесь? — поинтересовалась я.
— Я артист, выступал с русскими танцами в ресторанах. Но я хочу учиться, моя жизнь еще впереди…
— Попробуйте, сходите в советское консульство, — посоветовала я.
Кирилл сказал:
— Боюсь, что его никогда в жизни не впустят.
Но было жаль и хотелось чем-то и как-то поддержать этого потерявшегося в чужом океане юношу.
Прошло пару лет, труп этого молодого человека с его подругой нашли в гостинице. Они стали жертвой наркотиков.
В поисках квартиры
Жить в гостинице и питаться в ресторанах было неудобно. Особенно трудно кормить детей: мексиканские блюда отличаются исключительной остротой, и при одном взгляде на них у нас во рту загорался настоящий пожар. К тому же такая жизнь стоила вдвое дороже того, что мы могли себе позволить. Поэтому мы усиленно занимались поисками квартиры, что оказалось не так просто, а главное, не так дешево, как об этом нам говорили в Москве.
Господин, с которым мы познакомились в первый день, нашел чудный домик, чистенький с закрытым двориком, с садом для детей, напротив сквера и сравнительно за недорогую плату. Он предложил нам половину этого дома, а во второй половине он открыл свой «салон кройки и шитья и кулинарии». Мне все нравилось здесь: и то, что есть дворик и садик, о котором мечтали дети, и то, что чисто и недорого. Но для того чтобы поселиться там, надо было получить санкцию посольства.
Но узнав, что этот дом снимает иностранец и нам предлагает часть, а главное, что там один общий двор, они категорически запротестовали. Пришлось покориться, искать отдельный дом либо снимать квартиру в большом доме. Поиски продолжались…
Наконец мы нашли дом без садика и дворика с входом прямо с улицы. Он вполне удовлетворил и нас, и посольство. Правда, оказалось, что кухня там просто первобытная: плиту надо было растапливать углем, а потом раздувать не то сапогом, не то каким-то веером, как в кузнице; вместо холодильника стоял ящик, куда каждое утро привозили кусок свежего льда.
У прежней хозяйки была прислуга, очень милая девушка лет четырнадцати-пятнадцати, которую нам оставили как бы придаток к дому, звали ее Педра.
Нам она очень понравилась, особенно детям, и мы все относились к ней так же, как мы к нашей Дусе, которая помогала ухаживать за детьми у нас в Москве, чисто по-советски, как к члену семьи.
Поэтому, когда мы сменили этот дом на квартиру с более приличной кухней, она убежала от своей хозяйки и пришла к нам, рыдая и умоляя забрать ее от этой рабовладелицы. Дети тоже просили меня: «Мама, оставь Педру у нас!» Но вечером появилась мать Педры и объяснила, что это невозможно, так как она по контракту сдала свою дочь той женщине и бедная девушка должна, как рабыня, беспрекословно выполнять все, что ей прикажет хозяйка.
Эпоха посла Константина Уманского
Первый визит в советское посольство
Вскоре после нашего приезда Кирилл позвонил из посольства:
— Приезжай к пяти! Рая Михайловна к чаю приглашает.
Оставив детей на попечение няни, я села в такси и назвала адрес: «Кальсада де Такубайя, 204».
— Эмбасада Русса?![15] — обернулся ко мне с радостной улыбкой таксист.
Машина тронулась и помчалась по великолепному, утопавшему в зелени бульвару Пaceo де ля Реформа. Я загляделась на роскошные монументы, установленные вдоль дороги, особенно поразила меня своей изящной красотой статуя Независимости из белого гранита. У подножия ее горела неугасимая лампада и лежали венки из живых цветов.
Я с горечью вспомнила безвкусную, мрачную статую «свободы», установленную после революции в Москве на Советской площади, напротив здания Моссовета, — трехгранный шпиль из темно, серого гранита, рядом с которым стояла фигура женщины, державшая земной шар, в протянутой вперед руке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
