Преподаватель литературы — сухая и прямая, словно трость, Зинаида Никифоровна, самая старшая из учителей, — походила на театральную приму на пенсии, она изящно махала тонкой морщинистой рукой, показывая, как следует читать стихи Пушкина.
Мы музицировали, ставили сценки из жизни дворянского общества, танцевали, а наши педагоги снисходительно взирали на нас с балкона, словно из театральной ложи. Не знаю, как остальные, а я чувствовала себя одной из сотни кошек в театре Куклачева.
В перерыве между танцами и постановочными номерами нам полагалось свободно прогуливаться по залу и создавать видимость светских бесед. Елена Владленовна говорила, что подобным образом мы учимся чувствовать себя раскованно и свободно в любых обстоятельствах. Для создания соответствующей атмосферы приглашенные официанты носили по залу подносы с бокалами, в которых плескалась золотистая пузырящаяся жидкость, издалека напоминающая шампанское. На самом деле — обычный лимонад «Дюшес».
С изящным бокалом на тонкой ножке я сама себе напоминала светскую львицу — это добавляло уверенности и хорошего настроения. Даже Влад с Вероникой не раздражали. Я просто перестала обращать на них внимание, преимущественно общаясь с Ксюшей и Олегом. Внутри меня словно щелкнул какой-то переключатель, я устала страдать от того, что не могу быть с Владом. Он сделал свой выбор, я не могу ничего изменить и не уверена, что хочу.
Когда в зале неожиданно появилась новая гостья, все взоры обратились к ней. Высокая чернокожая женщина, в узком белом платье с открытыми плечами и шуршащим ниспадающим подолом, вошла в помещение медленно и величественно, словно королева. Взгляд ее огромных темных глаз пронизывал насквозь, а исходящая сила заставила задержать дыхание. Если в начале вечера я чувствовала тонкие, осторожные трубочки, через которые уходила моя энергия, то сейчас создавалось впечатление, что кто-то включил гигантский пылесос. Защитный купол, который я установила над собой, со звоном разбился. Из глаз брызнули слезы, дыхание перехватило, и я почувствовала, как начинает кружиться голова. Попытки хоть как-то оградиться от этого ужаса не увенчались успехом. Я взглянула по сторонам и увидела, что не одинока. Почти все в зале чувствовали себя похожим образом. Исключение составляли несколько человек. Совершенно спокоен и подтянут был наш Анатолий Григорьевич, он смотрел на неожиданную гостью с едва заметной, как мне показалось, заискивающей улыбкой. Влад и Ян почти не изменили своих поз, да и Яна больше придерживала у стены Тему, чем оседала сама. По крайней мере, мне так показалось. Все остальные едва держались на ногах. Даже Елена Владленовна заметно побледнела, хотя и пыталась выглядеть невозмутимо.
— Клавдия Вячеславовна, — тихо поприветствовал директор гостью и галантно предложил ей свою руку. — Инспектор из отдела образования, — представил он ее коллегам и, видимо, нам, чтобы знали, кого нужно опасаться в первую очередь. — Следующие несколько дней Клавдия Вячеславовна проведет вместе с нами. Надеюсь, вы все окажете ей радушный прием.
Женщина не сказала ни слова, лишь едва заметно улыбнулась и величественно прошла между рядами испуганно замерших лицеистов к балкону, где за низкими столиками расположились преподаватели. Гигантский пылесос, выкачивающий энергию, выключили, и я почувствовала себя несколько легче.
Из противоположного угла зала к нам кинулся Ян, оставив Влада поддерживать ослабевшую Веронику. Влад бросил настороженный взгляд на меня, словно спрашивая, нуждаюсь ли я в его помощи, но я отвернулась, показывая, что справлюсь сама. К тому же он не предпринял попыток двинуться мне навстречу, а остался с Вероникой. В очередной раз.
Впрочем, он нашел повод подойти ко мне чуть позже. Дальше в наших программках значился вальс. Преподаватели нас предупреждали, что танцевать весь вечер с одним партнером — дурной тон. Поэтому меня с улыбкой пригласил Ян, уступив Ксюшу Олегу. С черноволосым красавцем танцевать было одно удовольствие. Он вел уверенно и легко, мне оставалось лишь покорно следовать за ним и вдыхать запах его приятного, явно дорогого парфюма. Мы легко передвигались по залу, и я слишком поздно поняла, что Ян преследует свою цель. Он поравнялся с кружащимися в танце Вероникой и Владом, видимо, их не касались общие правила. С улыбкой отвесил девушке несколько комплиментов и, заявив, что мечтал об этом весь вечер, перехватил Веронику у Влада и прежде, чем она успела возмутиться, закружил ее в танце.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мне ничего не оставалось, кроме как принять протянутую руку Влада.
— Ты сегодня сногсшибательно выглядишь, — шепнул мне на ухо парень, и шею обожгло горячее дыхание. — Я не мог отвести от тебя взгляд в течение вечера.
Против воли вспыхнули щеки. Я не верила его словам, но сердце предательски забилось, а во рту пересохло. Я тоже не могла отвести взгляд от Влада, как ни пыталась.
— И зачем ты это говоришь? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал отстраненно и холодно. Мне не нравились подобные комплименты. — Ты здесь не со мной.
— И что? — От его ладони исходило приятное тепло, я, стараясь не привлекать внимания, посмотрела в сторону на наши сомкнутые руки. Их обвивала такая же толстая, напоминающая канат нить, какую я видела рядом с Яном и Ксюшей. Только там она была красной, а здесь небесно-голубой. С каждым шагом, каждым движением, с каждым взглядом темных глаз мне становилось лучше. Исчезала слабость, проходило головокружение.
— Ты это подстроил специально, — догадалась я.
— Не понимаю, о чем ты? — беспечно отозвался парень и обнял меня сильнее.
— Этот танец, — не поленилась пояснить я. — Ты ведь специально его подстроил, да?
— Ты ошибаешься. Все же видела сама. Ян хотел потанцевать с Вероникой, а у нас просто не осталось выбора.
— С чего бы это?
— Вероника очень хорошо двигается. Ян часто с ней танцует. Не ищи подвоха там, где его нет.
— Как правило, я не ошибаюсь в поиске подвохов. Если я заподозрила его наличие, скорее всего, он есть. Я не верю тебе, — с легким поклоном отозвалась я и присела в символическом реверансе, поблагодарив за танец.
Почти сразу же меня поймала за руку Ксюша и кивком указала на дверь.
— Думаю, самое время, — одними губами прошептала она, и мы, стараясь не привлекать лишнего внимания, выскользнули из зала.
Глава 11
Шпионские игры
Влад
Сложно танцевать и улыбаться, делая вид, что ровным счетом ничего не происходит. Визит Многоликой настораживал, пугал и заставлял сердце биться быстрее. Она всегда была вспышкой пламени, неукротимой стихией, которой хорошо любоваться издалека. Влад не знал, хочет ли пообщаться ближе и столкнуться с ее разрушительной силой.
Вероника что-то мило щебетала на ухо, а у Влада не получалось сосредоточиться на словах, он внимательно изучал зал. Алина и Ксюша куда-то испарились. Ян занял выжидательную позицию и словно коршун наблюдал за непринужденно танцующей Многоликой, но на его отстраненно-холодном лице невозможно было что-либо прочесть. Интересно, о чем думает друг? Некогда его многое связывало с притягательной темнокожей гостьей. Ощущает ли он сейчас, в этом воплощении, отголоски прежних чувств? Раньше они были идеальны вместе — разрушение, смерть и кровь. Сейчас смотрелись бы странно: взрослая женщина — и хрупкий восемнадцатилетний юноша.
— Ты меня совсем не слушаешь! — отвлекла от раздумий Вероника.
— Прости, солнышко, — улыбнулся Влад и чмокнул ее в щеку. Несмотря на весь внешний гонор, надменность и грубость, Вероника была милой и ранимой в душе. Влад смотрел ей в глаза и понимал: как бы она себя ни вела, что бы ни делала, она любит. А он — нет. И за эту неспособность чувствовать становилось стыдно. По сути, он прикрывался девушкой, а это не совсем правильно. Честнее отпустить, а не играть, используя в своих целях.
Влад почувствовал, что Многоликая хочет подойти, еще до того, как женщина сделала первый шаг. Извинившись перед Вероникой, молодой человек двинулся навстречу. Величественная и прекрасная богиня Кали даже в человеческом воплощении производила неизгладимое впечатление. Она походила на скульптуру, высеченную из черного мрамора. Четкие линии, плавные изгибы и ослепительно белое платье, словно вызов. В глубине выразительных глаз, с радужкой, напоминающей ягоды крупной черешни, плескалась подавляющая сила. Энергетика, необычайно мощная, обвивала богиню тугим коконом. Все, кто оказывался слаб, рядом с ней теряли остатки воли, многие лицеисты завтра с утра проснутся с головной болью. Даже те, кто привык сам потихоньку пить чужую энергию. Уверенно двигающаяся по залу женщина представляла собой олицетворение активной, разрушительной красоты. Такой, из-за которой совершались убийства и вспыхивали войны. Она была чрезвычайно опасна, и именно из этой опасности рождалась ее необычайная притягательность.
