он не самый сильный претендент на Аноми. Тем не менее, было бы неплохо исключить его из списка.
— Именно. Что ж, я позволю тебе вернуться к вашему послеобеденному отдыху. Удачи в Норт Гроув сегодня вечером. Дай мне знать, как все пройдет.
Страйк отключился, Робин положила мобильный в сумку и пошла в сторону кладбища.
Когда она свернула в Суэйнс-Лейн, длинную, обнесенную стеной дорогу, которая шла под крутым уклоном между двумя половинами кладбища, она увидела впереди группу молодых людей: четырех женщин и мужчину, двое из которых были одеты в футболки Чернильно-Чёрного Сердца. На спине у мужчины была написана одна из коронных фраз Дрека: “мне одиноко и скучно”, а на одной из девушек — одна из фраз Папервайт: грустно, так грустно. Группа остановилась между входами в Восточную и Западную секции, оживленно переговариваясь и переглядываясь с одного входа на другой. Робин была уверена, что они пытаются выяснить, в какой стороне находится более старая, западная часть, где похоронена Эди и где произошло убийство, но для этого необходимо было присоединиться к пешеходной экскурсии. Остановившись, Робин наблюдала, как они поворачивают направо.
Поравнявшись со входом, она увидела, как они покупают билеты и перегруппировываются по другую сторону от кассы, во внутреннем дворике, обрамленном арками, где небольшая группа людей уже ждала гида. Судя по всему, у нее было еще немного времени до начала следующей экскурсии, поэтому, чувствуя сильное беспокойство в животе, но сказав себе, что лучше покончить с этим, она убралась с глаз долой и со слуха собирающейся экскурсионной группы, заблокировала определитель номера и позвонила Хью Джексу.
Он ответил после нескольких гудков, судя по голосу, нетерпеливо.
— Алло?
— О, привет, Хью, — сказала Робин. — Это Робин Эллакотт.
— Робин! — сказал он удивленно и радостно. — Погоди, дай мне где-нибудь поговорить…
Она услышала, как он идет, предположительно прочь от коллег.
— Как дела? — спросил он.
— Отлично, — ответила Робин. — Как ты?
— Неплохо. Лучше стало, когда я тебя услышал. А то я уже начал думать, что мне померещилось.
Робин, которая не считала, что призраком можно считать отсутствие предыдущих отношений, ничего не ответила. Она могла сказать, что Джекс ожидал заверений, потому что его голос звучал более уверенно, когда он продолжил,
— Да, так вот — я подумал, не хочешь ли ты как-нибудь поужинать.
— Хм, — сказала Робин, — я… я так не думаю, Хью. Но все равно спасибо.
Когда он не ответил, Робин добавила, внутренне сокрушаясь,
— Просто я сейчас не готова к свиданиям.
Молчание.
— Итак, надеюсь, у тебя все хорошо, — сказала Робин торопливым голосом, — и…
— Ну, вообще-то, нет, — сказал Хью, и его внезапный переход к тому, что звучало как холодная ярость, шокировал ее. — Вообще-то, у меня не все в порядке. Я вернулся на работу только на этой неделе после того, как меня уволили из-за депрессии.
— О, — сказала Робин, — мне жаль слышать…
— Я обсуждала тебя со своим психотерапевтом, собственно говоря. Да. Потратил много времени, рассказывая о тебе и о том, каково это — звонить кому-то постоянно, а он даже не отвечает на ваши звонки.
— Я не знаю, что на это сказать.
— Ты знала, что я в довольно хрупком положении…
— Хью, — снова заговорил Робин, находясь между чувством вины и нарастающим раздражением, — если я создала у тебя впечатление, что я заинтересована…
— Мой психотерапевт говорил, что я должен забыть об этом, но я продолжал говорить ей, какой ты хороший человек, но теперь выяснилось, что ты просто обычная…
— Прощай, Хью…
Но она была недостаточно быстра, чтобы оборвать его последнее слово,
— сука.
Сердце Робин забилось так, словно она только что пробежала сто ярдов. Она инстинктивно оглянулась через плечо, но Хью не бежал к ней по дорожке, и она разозлилась на себя за то, что была такой неразумной.
Он — мудак, сказала себе Робин, но ей все равно нужно было несколько секунд, чтобы прийти в себя, прежде чем вернуться в готическую сторожку и купить билет на экскурсию.
Группа во дворе уже выросла до дюжины человек. Кроме фанатов Чернильно-Чёрного Сердца, здесь были пара американских туристов и пожилая пара в одинаковых очках в роговой оправе. Робин пристроилась на периферии группы, стараясь не думать о Хью Джексе и о последнем слове, которое он выплюнул ей на ухо. Сука. Она вдруг вспомнила, как вежливо и почти так же смущенно инспектор Мерфи из уголовного розыска принял ее неудачный отказ от выпивки, и почувствовала к этому человеку повышенную симпатию, хотя едва знала его.
Экскурсовод, прибывший через несколько минут после того, как Робин присоединилась к группе, был человеком средних лет, без шеи, в косухе, чей взгляд автоматически переместился на двух молодых людей в футболках Чернильно-Чёрного Сердца, и Робин подумала, что он слегка напрягся.
— Добрый день! Меня зовут Тоби, и сегодня я буду вашим гидом. Наша экскурсия продлится около семидесяти минут. Перед тем, как мы отправимся в путь, я хотел бы рассказать вам пару бытовых мелочей: если вы хотите увидеть гробницу Карла Маркса, то знайте, что она находится в восточной части. Вход бесплатный по билету, который вы только что купили.
Робин уже знала это. Джош и Эди, а впоследствии Аноми и Морхауз, несколько вольно обошлись с планировкой кладбища, сжав две половины в одну и смешав вместе могилы, которые в действительности были разделены переулком Суэйнс.
— Если вам интересно посмотреть на какую-то конкретную могилу…
Молодая женщина в футболке Папервайт и пожилая женщина в очках заговорили одновременно.
— Мы очень хотим увидеть могилу Эди Ледвелл…
— Кристина Россетти включена в экскурсию?
Гид ответил сначала пожилой женщине.
— Да, мы, конечно, можем посетить могилу Россетти. Она находится немного ниже по тупику. Мы посетим ее в конце, чтобы не возвращаться дважды.
— Но боюсь, — добавил он, обращаясь к молодой женщине в футболке Папервайт, — мы не посещаем могилу мисс Ледвэлл. Она находится на частном участке, видите ли. Это все еще действующее кладбище, и семьи…
— Ее семье было на нее наплевать, — сказал молодой человек в футболке Drek звучным шепотом, который гид сделал вид, что не услышал.
— У них есть право на личную жизнь, поэтому мы просим посетителей проявлять уважение. Фотоаппараты разрешены, но снимки предназначены только для личного пользования — и, пожалуйста,
