выдать гнева. Никуда она переводиться не станет, и точка!
– Постойте! – опомнилась она, увидев, что коллеги удаляются, а ворота закрываются. – Погодите, не бросайте меня! Вы же обещали с квартирной хозяйкой поговорить! И о довольствии!..
– Обещали – сделаем, – невозмутимо отозвался Сэл, и вскоре они с Килли скрылись за поворотом.
Лейтенант смерил девушку взглядом и тяжело вздохнул.
– Однако и встряли же вы…
– Лэсси. Лэсси Кор, стажер, – поспешила она представиться, а то вдруг эти двое забыли назвать ее имя.
– Знаю я. Все управление знает.
– О чем? – удивилась она.
– О том, что в семерку девушку подселили. Ставки делают, долго ли продержитесь. Дайсон – не этот, а ваш шеф – уже два раза продул. И остальные по разу. Один Килли в выигрыше.
– Э… – только и смогла выдавить Лэсси.
То есть за ее спиной коллеги делают ставки и… и… Слов приличных нет!
– Ну, чего стоим? Собаки ждут, – кивнул ей Кирц. – Раз угодили на кормежку, пойдемте, покажу, что у нас тут за кухня и чем кормить этого проглота. И сколько. А то он, если переедает и сидит без дела, быстро жиреть начинает.
– Гр-р-р… – негромко, но угрожающе произнес Ухожор.
– Что, неправду будто говорю? – махнул на него черпаком лейтенант.
– А я… а я на велосипеде езжу от дома до управления и вообще по делам, – расхрабрилась Лэсси. – Если он со мной будет бегать, это же полезно? То есть если ему можно, а то он же хромает…
– Не только можно, а и нужно – лапу разрабатывать. Идемте, стажер, дел по горло, передохнуть некогда, а мне еще вас дрессировать…
«Вас – это нас с Ухожором или только меня? – задалась вопросом Лэсси. – Наверно, только меня, он-то команды знает».
Что служба у лейтенанта и его подручных нелегкая, она поняла быстро: раздай всем миски, причем не перепутай – у разных собак разная диета, кому-то положены одни витамины, кому-то другие, а то и лекарства, – налей воды, убери грязные миски. Потом все это нужно перемыть, кое-кому поменять соломенную подстилку, а еще – непременно погладить тех, кто жаждет общения и засиделся без дела…
– Любая животная ласку любит, – говорил Кирц, когда они присели на минуточку и он закурил. – Собака особенно. Так что даже этого крокодила гладить нужно. Но не слишком часто, а то обнаглеет и полезет на кровать.
– Да я на ней одна-то едва умещаюсь, – фыркнула Лэсси.
– Ну вот, значит, пойдешь спать на коврик, а он устроится на матрасе.
В процессе работы лейтенант начал говорить ей «ты», а Лэсси не возражала.
– Ладно… Сейчас докурю, объясню тебе основы, – сказал Кирц наконец, – а Ухожор пока переварит. На сытое брюхо он неважно соображает.
– Гр-р, – с достоинством ответил пес, рухнул Лэсси под ноги как подстреленный и смачно всхрапнул.
Говорил лейтенант долго. Лэсси записывала, но все равно голова пошла кругом от обилия сведений: никто из ее знакомых, державших дома собаку, о подобном и не упоминал. Впрочем, у них же были не служебные… Вдобавок тех брали щенками, они знали хозяев, а вот Ухожор… Признаться, Лэсси побаивалась ночевать с ним в одной комнате. Он слушался, конечно, – она и не знала, что собака может знать столько команд! – но то при инструкторе, а как-то поведет себя наедине с ней?
– Полагаю, план очень простой, – сказала она псу, усаживаясь на велосипед и выкатываясь из ворот управления. – Эти мерзавцы решили разом избавиться и от меня, и от тебя. Хотя ты и так… приговоренный. И не тормози у каждого столба, за мной! Рядом!
В самом деле, если Ухожор останавливался, то вынужденно останавливалась и Лэсси – весовые категории у них были несопоставимы, даже если считать девушку вместе с велосипедом. Вдобавок сила и четыре опорные лапы делали пса куда более устойчивым, чем шаткую конструкцию на двух колесах со всадницей. Спустить же его с поводка она опасалась – мало ли… Понятно, что Ухожора ей не удержать в случае чего, но вдруг хотя бы успеет примотать поводок к столбу?
– Так вот, – продолжала Лэсси, кое-как заставив пса бежать с ней бок о бок. Сильно не гнала, не нагружать же его в первый день. – Думаю, они рассчитывают, что ты меня сожрешь или хотя бы понадкусываешь, и тогда тебя пристрелят с чистой совестью. Минус две проблемы в управлении. Как полагаешь?
В ответ Ухожор гулко гавкнул, перепугав всех окрестных ворон и голубей. Ему отозвались дворовые собаки, даже из окна многоэтажного дома истошно затявкала комнатная собачка.
– Не делай так больше, – попросила Лэсси, потрогав ухо, в котором здорово звенело. – Иначе меня выгонят с квартиры, и что прикажешь делать? Переселяться в твой вольер?
Судя по довольной морде Ухожора, он не имел ничего против.
* * *
Квартирная хозяйка появлению нового жильца ожидаемо не обрадовалась.
– Я полагала, вы порядочная девушка, сье Кор, – поджав губы, сказала она и с заметным отвращением посмотрела на громадного пса. – Вы хотя бы представляете, что это чудовище сотворит с моей мебелью и полами?
– Он будет спать на специальном коврике. – Лэсси продемонстрировала объемистый тючок. – К кровати я его и близко не подпущу, клянусь!
– А пол? Он же исцарапает его когтями!
По мнению Лэсси, этим полам уже ничто не могло повредить, даже если бы там гарцевала дюжина лошадей или кордебалет на каблуках, но она смиренно сказала:
– Я покрашу их сама, если придется.
– А запах? От собаки страшно несет псиной, а еще шерсть…
– Мы завтра вымоем его как следует в питомнике, а шерсть я буду выметать каждый день, обещаю. Или даже пылесос куплю!
– Как это все-таки некрасиво с вашей стороны, сье Кор, – покачала седой головой хозяйка. – Я сдала комнату порядочной юной девушке, и что же? Ко мне являются какие-то… мордовороты, тычут в лицо жетонами и приказывают – приказывают, не просят! – сделать исключение и допустить в дом собаку! Как изволите, но со следующего месяца я договор с вами продлевать не стану, и никто меня не разубедит. Даже эти ваши…
– П-простите, сье Ланн. – Уши у Лэсси снова загорелись. – Они сказали, что попросят… но как я могла подумать, что они будут так грубы с вами? Я… я…
«Самое время заплакать», – решила она, тем более что целый день хотелось, но не было возможности, осела на стул и разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
– Что с вами? Ох… Выпейте воды, слышите? Сье Кор? Вот… – Старушка совала ей стакан, но Лэсси отмахивалась, размазывая слезы по лицу. – Боги всемогущие, бедная девочка, как же вы работаете с такими людьми!
– Они хорошие, только грубые, –
