— Подождите здесь, — бросил Мэт остальным и обернулся к Ванину: — Показывай!
Скакать пришлось недолго. Перевалив через два холма и выехав на тропу из потрескавшейся глины — высохшее русло какого-то ручья, — Мэт учуял запах. Стервятники уже облюбовали это место. Завидев всадников, они, лениво взмахивая крыльями, отлетели на несколько шагов и вернулись к своему пиршеству, дергая лысыми головами и вызывающе клекоча. Другие же — копошащиеся груды грязно-черных перьев — и вовсе не обращали внимания на приближающихся всадников.
Раскрашенный в кричащие — зеленый, синий и желтый — цвета перевернутый фургон указывал на то, что здесь расправились с караваном Лудильщиков. От других повозок остались лишь обгорелые остовы, а вот тела в ярких, но изодранных и покрытых запекшейся кровью одеждах валялись повсюду. Какой-то частью сознания Мэт холодно фиксировал увиденное, но у него выворачивало желудок. Пуститься наутек, оказаться где угодно, только не здесь — вот чего ему хотелось больше всего. Нападавшие нагрянули с запада. Там, вперемежку с тушами собак, лежали тела мужчин и мальчишек постарше. По всей видимости, они пытались живой стеной задержать врагов, чтобы позволить женщинам и детям бежать. Увы, напрасно. За первой линией громоздились груды женских и детских тел. И никто не шевелился — кроме ленивых, сытых стервятников.
— Всякое я видал, — сплюнул сквозь зубы Ванин, — но чтобы такое!.. Прогонять их прогоняют, пока они не стащат чего-нибудь. Поговаривают, они детей с собой уводят, коли не доглядишь, и воспитывают посвоему. Ну поддай им пинка-другого, чтоб пошевеливались. Но это?.. Кто мог учинить такое?
— Не знаю. Разбойники, — пробормотал Мэт. Всех лошадей угнали. Но ведь разбойники никого не убивают без нужды, а какая нужда истреблять Лудильщиков? Они не вооружены, их можно обобрать до нитки, не проливая крови.
С трудом разжав пальцы, Мэт отпустил повод. Трупы детей и женщин валялись повсюду — куда ни кинешь взгляд. Кто бы ни учинил здесь бойню, в живых он не хотел оставить никого. Мэт медленно объехал место резни, пытаясь не обращать внимания на шипевших и хлопавших крыльями стервятников. На иссохшей, твердой, как камень, почве не оставалось следов, но отпечатки копыт, похоже, расходились в разные стороны. Мэт вернулся к Ванину.
— Мог бы и рассказать, что к чему, — бросил он. — Зачем мне все это видеть? О Свет, ну зачем же мне!
— О том, что не осталось четких следов, я, ясное дело, мог бы и рассказать, — согласился Ванин, поворачивая коня, чтобы перебраться через струившийся по иссыхающему ложу ручеек. — Но мне показалось, что вам следует взглянуть вот на это.
Большую часть лежавшего на боку фургона пожрало пламя, но остов уцелел, а рядом с ним, уткнувшись в желтое колесо, лежал человек в синем, вернее, в бывшем некогда синим кафтане. Откинутая в сторону рука почернела от крови — той самой крови, которой на закопченном днище фургона неровными буквами была выведена надпись:
ПУСТЬ УЗНАЕТ ВОЗРОЖДЕННЫЙ ДРАКОН О чем он должен узнать? — задумался Мэт. О том, что какие-то головорезы перебили целый караван Лудильщиков? Или человек умер, не успев написать что-то более важное? Возможно, Лудильщикам, они ведь кочуют повсюду, стало известно нечто имеющее огромное значение. Герой из преданий непременно написал бы все, что требовалось, — в легендах никто не умирает, не успев поставить последнюю точку. Впрочем, что попусту гадать — теперь уже все равно ничего не выяснить.
— Да, Ванин, пожалуй, ты прав, — пробормотал Мэт, все еще пытаясь понять значение написанного. — Слухов и так ходит больше, чем требуется, нет резона давать пищу для новых. Позаботься о том, чтобы этот фургон догорел. Здесь ничего не было, кроме мертвых тел, понял?
— Как не понять. — Ванин сплюнул сквозь зубы. — Проклятые дикари, наверняка это их рук дело.
Тем временем айильцы поравнялись с Мэтом, спустились со склона и пересекли ручей шагах в пятидесяти от фургонов. Некоторые приветственно вскидывали руку — Мэт никого из них не узнал, но кто из айильцев не слышал о приятеле Ранда ал'Тора, носящем широкополую шляпу. Том самом, с которым лучше не садиться играть в кости. Оставив речушку позади, они перевалили следующий гребень, а мертвых тел как будто и не заметили.
Пропади они пропадом, эти айильцы. Мэт знал, что они недолюбливают Лудильщиков, хотя понятия не имел почему, но такое…
— Не думаю, чтобы это натворили они, Ванин, — вымолвил он. — Проследи, чтобы все сгорело.
Талманес и двое других командиров, разумеется, дожидались там, где он их оставил. Узнав, что находится впереди, и услышав приказ выслать похоронную команду, они лишь мрачно кивнули, а Дайрид недоверчиво проворчал:
— Лудильщики?..
— Разбить лагерь здесь, — добавил Мэт. Он ждал возражений — до темноты можно было проделать еще несколько миль, но двое промолчали, хоть наверняка спорили, сколько пройдет отряд сегодня, а Налесин ограничился словами:
— Тогда я пошлю человека к реке. Пусть посигналит судам, пока они не уплыли слишком далеко.
Возможно, все трое испытывали те же чувства, что и сам Мэт. Если человек не раз видел смерть, это еще не значит, что ему по нраву любоваться горами трупов. Сам-то Мэт боялся, что, если он еще раз взглянет на птиц, его стошнит. Хорошо, что утром на том месте останутся лишь могильные холмики.
Страшная картина не шла у Мэта из головы и после того, как для него поставили палатку. На вершине холма — вдруг хоть к утру удастся уловить ветерок с реки. Но каково зрелище — исколотые, располосованные тела, вдобавок еще и терзаемые стервятниками. Хуже того, что творилось вокруг Кайриэна после нападения Шайдо. Люди там, конечно, гибли; наверное, и Девы в том числе, но он не видел ни одной мертвой женщины. Не говоря уж о детях. А тут Лудильщики, никогда и ни с кем не сражавшиеся даже ради собственного спасения. Грабить Странствующий Народ, понятное дело, грабили, и нередко, но чтобы убивать — такого не бывало. Поковырявшись в тарелке с говядиной и бобами, Мэт при первой возможности удрал к себе в палатку. Даже у Налесина не было особой охоты чесать языком, а Талманес сделался еще молчаливее, чем обычно.
Известие о резне быстро разнеслось по отряду, и лагерь казался необычно спокойным. Не слышалось ни песен, ни взрывов грубого смеха, никого не приходилось призывать к порядку. Так бывало и прежде, когда отряд проходил мимо сожженных деревень с непогребенными мертвецами. После подобного зрелища желающих повеселиться находилось не много, да и тех быстро унимали товарищи.
Мэт лежал и покуривал трубочку, пока не сгустилась тьма. Он и рад бы заснуть, но не мог забыть о бедных Лудильщиках, и сон не шел из-за иных воспоминаний о погибших. Слишком много битв, слишком много погибших. Пробежав пальцами, он нащупал вившуюся по древку черного копья надпись.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
