IV. Каждый объект или явление мы воспринимаем как организованную совокупность элементарных качествований. Каждое из них может быть определено как возможный minimum организации, как простейшая неделимая составляющая, как атом организации. Это есть некоторое элементарное содержание, ограниченное определенной объективированной формой.
Наше сознание воспринимает эту элементарную реальность только через форму и ее tavoc, Действительно, в форме мы видим реальность в природе разума; ее организованность есть конкретная данность. Напротив, содержание существенно лежит за пределами природы разума, т. е. с его точки зрения есть лишь потенция. Именно этому нас учит Аристотель2. — «Так как материя есть чистая потенциальность и потому безусловно пассивна, то субстанция может быть деятельной только со стороны своего активного элемента, или формы. Отсюда: предмет действует на чувство исключительно своей формой». Между тем на самом деле, если восприятие только через форму справедливо и должно иметь место по отношению к форме как таковой элементарной реальности, то ее содержание непременно отождествляется здесь с формой. В последнем мы вовсе не даем себе должного отчета. Наше отношение здесь хорошо выражается известным афоризмом: «la forme — c'est rien, mais rien est sans la forme». Но если всякое бытие имеет форму и без формы ничто существовать не может, то как бы мы ни утверждали различие категорий формы и содержания, мы в действительности постулирует их тождество ad infinitum, Содержание, раскрывающееся в простейшей форме, есть простейшее содержание: здесь форма обнаруживает содержание все целиком благодаря его простоте и исчерпывает его благодаря своей элементарности, т. е. невозможности дальнейшей дифференциации содержания; поэтому простейшая форма адекватна простейшему содержанию. Только следуя по возрастающим ступеням восходящих иерархий форм и их содержаний, мы утверждаем различие между этими категориями. Однако это различие в действительности существует только формально. Всякая сложная форма отлична от ей соответствующего синтетического содержания, но в то же время они одинаково суть системы простейших атомных элементов, адекватно совпадающих между собой. Мы определяем всякое сложное содержание синтетической единой формы только как совокупность элементарных обобщаемых ею форм, ибо мы не имеем самостоятельной идеи простейшего атомного содержания, отличного по природе и независимого онтологически и феноменологически от простейшей атомной формы.
V. Неизменно ориентируя единичные феноменологические качество-вания и тональности по отношению к некоторому центральному естеству, раскрывающемуся в них как определенная самость, и утверждая их как предикаты этой самости, или субъектности, мы тем самым реализуем и соответствующие виды самости, располагающиеся в иерархии. Здесь возможны прежде всего два случая. В первом мы не имеем или чуждаемся непосредст-t венной интуиции глубинной сущности и объективируем ее исключительно периферическими методами. Здесь самость утверждается условно, и так, например, в гносеологическом аспекте возникает идея «центрального единства перцепций и апперцепции» и «гносеологического субъекта» неокантианцев. Существует или не существует подлинно и независимо эта центральная сущность — безразлично, но вся периферическая феноменология ориентируется на ней как если бы она действительно существовала. Здесь мы встречаем нечто совершенно аналогичное тем таинственным движущимся вокруг земли точкам, вокруг которых, по утверждению Тихо Браге, вращаются все планеты и солнце. Во втором случае мы обладаем непосредственной интуицией самости параллельно с восприятиями ее единичных периферических проявлений. Здесь мы не только восходим от единичного к синтетическому субъекту всех свойств и качествований, но и созерцаем единичное в целом как его аспективное членение, нисходим от субъекта к его частным состояниям. Если при периферическом подходе к центральной самости мы только постулируем ее как суммарное средоточие всех актуальных достижений и основоположную точку приложения императивно заданных систем и видов категорий феноменологии сознания, то в непосредственном органическом восприятии человеческого существа мы утверждаем самость и совокупность единичных проявлений и их взаимной органической обусловленности. Но в обоих случаях, одинаково, каждое состояние, качествование или акт феноменологии всегда и неизменно утверждается соотносительно с идеей самости, будь она реальна и самодовлеюща или только возникающая суммированием и ориентировкой достижений в самом процессе.
VI. Всякая единичная конкретная самость актуализируется в процессе периферической феноменологии. Согласно этому, мы поднимаемся до сознания идеи самости или непосредственной интуицией, или путем последовательного синтетического обобщения качествований, но в обоих случаях всякое восприятие единичного качествования в себе самом неизменно заключает ориентированность на самости, т. е. обнаруживается соотносительно с последней в некотором аспекте. Все наши взаимоотношения с внешним миром — как пассивно-воспринимательные, так и активно-творческие — подчинены основоположной синтетической категории субъект-объектности, которая есть ничто иное, как динамическая модификация синтетической категории самости. Каждое единичное восприятие или творческий акт объективирует и актуально утверждает соответствующий модус субъектности — определенное членение самости индивида по обеим сопряженным иерархиям — по качественному возрастанию природы обнаружения и по возрастанию общности и достоинства аспектов. Поэтому параллельно с иерархией явлений феноменологии возникает иерархия модусов самости. Эти модусы путем соответствующей возрастающей организации ориентируются на центральной синтетической самости. В способах и характере осуществления этой организации и проявляется различие исторических философских школ. Между единичными модусами самости — мгновенными Я — и синтетической самостью находится промежуточная иерархия частных модификаций самости, каждая из которых соответствует определенному иерархическому поясу системы феномено логии. Основным расчленением синтетической самости служит утверждение самости психической и самости физической. С одной стороны, все явления, процессы и взаимоотношения его физической жизни соотносительны с его физической самостью и отражают в единичном ее облик. Наше тело не только выражает во всех своих членениях, органах и клетках принадлежность к определенному виду животного мира, но и имеет у каждого индивида специфические свойства. Самость психическая определяется индивидуальностью в широком смысле этого слова. Все процессы внутренней жизни не только неизменно ориентируются в каждом человеке на едином центре, но и проникаются во всех членениях индивидуальными особенностями его самости. При более вдумчивом отношении к внутренней психической жизни мы начинаем различать иерархию модификаций психической самости. Вначале возникает идея о малом и большом Я, а затем мы приходим к полному эзотерическому учению о седмиричном составе человека, т. е. к иерархии Эа.
VII. По мере возрастания иерархического достоинства пояса индивидуальной синархии повышается тип и тонкость вибраций раскрывающихся в нем реальностей, а потому и их феноменология приобретает соответственно более глубинную природу; каждый высший пояс и его Эа относятся к последующим низшим как центр к периферии. Поскольку феноменология поясов развивается самобытно в их собственной природе, законах и тональностях, они как бы прослаивают друг друга, а поскольку они синархически сопряжены — каждый низший служит периферическим обнаружением высших. Веяния каждого высшего пояса проецируются в низший как начала организующие, повышающие тип и виртуальную скорость эволютивного возрастания; напротив, каждый низший пояс по отношению к высшему служит средой, многообразной совокупностью элементов, подлежащих эволютивной организации. Таким образом, низшие пояса индивидуальной синархии воспринимаются высшими в quasi-категории содержания. Подчиненное категории монадности, сознание утверждает все членения самости, Эа и раскрывающих их поясов синархии неизменно в тональностях этой категории. Их актуализация есть объективирование, утверждение, организация и соподчинение единичных членений, модусов и аспектов, т. е. примат лежит в категории разума и формы. Чтобы быть реальной, форма необходимо должна быть исполнена содержанием, онтологически исходящим из Реальности. Процесс актуализации следует по закону иерархического восхождения, полярно противоположному закону развертывания естества Реальности в потенциальной синархии. Поэтому, чтобы эволютивный процесс актуализации мог начаться в каком-нибудь поясе синархии, он необходимо должен иметь уже актуализированными дифференциальные элементы содержания. Онтологически в одностороннем утверждении категории монадности эта проблема неразрешима. Космологически она отдаляется ad infinitum гипотезой первичной материи; мировой процесс рождается лишь с возникновением первичных атомов; самое же это возникновение гипотезой о беспредельной цепи инфра-миров вновь отодвигается ad infinitum. Первичные атомы в дальнейших построениях оказываются одновременно лежащими и в категории формы (разума), и в категории содержания (материи, мистики). Действительно, всякая сложная форма есть организованная совокупность элементарных дифференциальных форм атомов, а ее содержание есть исполняющая ее совокупность дифференциальных содержаний атомов. Содержание первичного атома мы определяем его формой, что есть принципиальное глубочайшее заблуждение. Ясно сознавая различие и бине-рность категорий содержания и формы во всех наших построениях, мы неправомерно их отождествляем в исходном начале эволютивного процесса — в первичном атоме. Но не делать этого мы также не можем, ибо, согласно категории монадности, мы всякое конкретное бытие необходимо мыслим sub specie конкретного единства, выделенного и объективированного из окружающего, т. е. в определенной форме; без формы не может быть конкретности и актуальности. Совершенно аналогично этому приему в космологии мы и в пневматологии искусственно создаем quasi-особую категорию содержания. Мы воспринимаем мистическую категорию не в ее собственном естестве, а sub specie категории разума. Дифференциальные элементы формы являются одновременно и дифференциальными элементами содержания. Согласно этому, для каждого высшего пояса индивидуальной синархии результаты процесса актуализации в низшем, в действительности относящиеся к категории формы, воспринимаются в категории содержания. Итак, для сознания, подчиненного односторонне категории монадности, категория содержания в себе трансцендентна и лишь искусственно замещается quasi-независимой категорией содержания, зиждущейся на первичных атомных реальностях, где категории содержания и формы совпадают.
