А вокруг еще недавно тихого здания училища, где в кабинетах корпели над программами будущие преподаватели, закипела новая работа. Мстиславской сдержал обещание, и его порядком заскучавшие солдаты с энтузиазмом принялись за возведение спортгородка и полигона. Конечно, энтузиазм этот был подогрет весьма неплохой суммой, положенной им в оплату за работу, но оно того стоило.
А в конце апреля, когда в Каменград все-таки пришла весна, вместе с ней в училище и на верфь заявились гости из столицы. Господа в знакомых всем и вся синих мундирах, явно сопровождавшие неприметных людей в одинаковых похоронно-черных костюмах, шляпах-котелках и поголовно вооруженных не менее одинаковыми тростями. Мозголомы Особой канцелярии. Своим появлением эти господа-товарищи чуть было не парализовали работу верфей и заставили понервничать преподавателей училища, но вскоре порядок был наведен, и работы продолжились в прежнем темпе. Опрошенные служащие верфей и училища, поняв, что их никто никуда не тащит, плюнули на вездесущих синемундирников и вернулись к своим делам. Разве что иногда рабочие завода, натыкаясь на хмурых чинов обмундированной службы, шарахались от неожиданности в сторону, но потом попривыкли и уже не обращали никакого внимания на «канцеляристов», наводнивших верфи. А уж когда те отловили воришку, попытавшегося обокрасть раздевалку монтажников, отношение мастеровых к людям в синих мундирах и вовсе стало доброжелательным. Вот только уж больно неразговорчивы оказались подчиненные князя Телепнева.
Не надо быть идиотом, чтобы понять, что государь решил не оставлять без присмотра своего опального подданного и таким вот непритязательным образом поставил все происходящее в училище и на верфи под жесткий контроль. И подтверждение этому мнению я получил из почти полусотни писем, как от хольмградских знакомых, искренне и фальшиво сетовавших на немилость государя, так и от нескольких зарубежных… хм-м… коллег – заводчиков, вдруг наперебой начавших приглашать меня «в гости» в свои страны, «где нет места такому жестокому произволу, а люди со способностями занимают подобающее им достойное место в обществе»… Неудивительно, что после такого вала пришло письмо и непосредственно от зачинщика всей этой бучи с Особой канцелярией.
Естественно, письмо было написано не самим государем, но Рейн-Виленский, чью руку я легко узнал, весьма непрозрачно намекнул, кто является настоящим автором документа. И содержание сего эпистола было весьма далеко от оптимистичного. Иначе говоря, меня укоряли, пугали и намекали на возможные сложности. Что ж, я ни на секунду не сомневался, что содержание «писем сочувствия» станет известно Его величеству, и был готов к такому повороту. Вот только угрожать он взялся совершенно напрасно.
Отбросив письмо в корзинку для бумаг, я потянулся и, встав с кресла, принялся одеваться. Сегодня, конечно, выходной, но мне предстоит объехать и осмотреть как минимум десяток домов. А значит, надо поторопиться, у меня и так немного времени на подбор жилья…
Глава 3
Первым делом самолеты? Подождут
К концу мая я понял, что поиск подходящего жилья не задался, и скрепя сердце решил заняться его строительством. Это, конечно, отдалит мою встречу с семьей, но… селиться в гостинице я считаю последним делом. Тем более что это доставит проблемы и нашей обслуге. А бросать своих людей на произвол судьбы я не привык. К счастью, Лада хорошо постаралась, и найм строителей из мастеров Волосовой стези нам сейчас вполне по карману. А уж лучше этих ребят никто в строительстве не разбирается. Такое уж направление у этой традиции… хозяйственно-бытовое, да.
Отписав Ладе телеграмму с этой неутешительной новостью, я отправился на верфь. Там, в отдельном временном ангаре протеже Толстоватого и одновременно главный инженер завода занимался моделированием. Ментальные конструкты, создающие повышенное или пониженное давление, уже были приведены к рабочему состоянию, и теперь Корней Владимирович Бухвостов занимался моделированием самого летательного аппарата. Дело пока шло туго, но кое-какие подвижки уже наметились. В частности, мне удалось создать забавную игрушку для Родика и Белянки… скейт. Да-да, точно такой, как в старом фильме, виденном мною еще на заре юности: «Назад в будущее». Разве что расцветка у него куда более спокойная, нежели у памятного по фильму розового убожества, да стержень миниатюрного маломощного накопителя сверкает медной обмоткой под самой доской. В остальном же… очень похоже. Бухвостов, увидев игрушку, только неопределенно хмыкнул, зато уже через неделю он раскатывал по верфи на очень похожей штуковине. Правда, для устойчивости Корней Владимирович присобачил к скейту руль да помудрил с конструктом так, что теперь не нужно даже отталкиваться ногой от земли, чтобы агрегат двинулся в нужную сторону. Пара переключателей на руле, небольшой, с литровую банку размером, накопитель, и этот «самокат» летит вполне себе самостоятельно… А там и мастера подтянулись. В результате к концу июня на заводе не осталось ни одной обычной тележки. Весь колесный транспорт был заменен на грузовые платформы разных размеров, свободно парящие в полуметре над землей. Правда, накопители в них пришлось ставить точно такие же, как на автомобилях. При меньших размерах их приходилось подпитывать раз в полчаса, иначе такая платформа в один прекрасный момент могла попросту рухнуть наземь вместе с грузом, «убив» тем самым закрепленные под днищем носители конструктов…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ладу мои новости по поводу строительства, конечно, не обрадовали, но она прекрасно понимает мои резоны, и тоже не пойдет на увольнение прислуги… Правда, ответ она прислала весьма оригинальный.
Огромный транспорт, под завязку груженный материалами и машинами для модернизации верфи, мы встречали с целой вереницей «воздушных» подвод. Но вот чего я совершенно не ожидал, так это того, что едва опустится аппарель дирижабля, как по ней выедет до боли знакомый автомобиль, за рулем которого я с удивлением увидел Грегуара, а на заднем диване… Сердце заколотилось как бешеное, когда остановившийся рядом со мной автомобиль распахнул двери, и на меня с визгом прыгнули Родик с Беляной. А уж когда мне на плечи легли нежные руки жены, я и вовсе потерял дар речи. Просто сжимал в объятиях самых дорогих для меня людей на свете и молчал, даже не замечая, как катится по щеке какая-то соленая гадость. Я был счастлив!
Следующие несколько дней превратились для меня в череду визитов. Ладе было интересно абсолютно все, а дети, моментально освоившись с воздушными досками, целыми днями гоняли на них по городу, вызывая законную зависть у сверстников.
Жаль, что семья моя собралась совсем ненадолго. С прилетом следующего рейсового дирижабля мы попрощались, и Лада с детьми отправилась домой, в Хольмград. Дела там требовали ее почти постоянного присутствия… А вот Грегуар остался в Каменграде. Кажется, образовавшееся в нашем хольмградском доме «бабье царство» изрядно достало моего невозмутимого дворецкого. Вот он и упросил Ладу позволить ему остаться на Урале, вместе со мной.
Эта неделя, проведенная с любимой женщиной и детьми, дала мне огромный заряд бодрости, так что с отъездом семьи я ринулся в бой с новыми силами. На выделенном посадником земельном участке прибывшие из Твери мастера принялись готовить строительную площадку для возведения дома, в проектировании которого успела принять участие и Лада. Работа закипела.
И не только на стройплощадке, но и на верфи. Однажды утром меня поднял с постели бешеный стук в дверь. Грегуар пошел ее открыть, и меньше чем через минуту в мою спальню ворвался взъерошенный Бухвостов, дико вращающий красными с недосыпу глазами.
– Что случилось, Корней Владимирович? – спросил я, приготовившись к неприятностям. Но из невнятного лопотания нашего главного инженера мне таки удалось выудить несколько полезных слов, так что беспокойство отступило, сменившись желанием хорошенько навернуть неугомонного инженера по голове чем-нибудь тяжелым. Это ж надо, у него, видите ли, получилась рабочая модель, и он посчитал необходимым тут же об этом доложить… В пять утра! Ну не ко… красавец, а?!
