— Но, сэр, все знают...
— Годами все знали, что Земля плоская,— напомнил я ему,— и что Солнце вращается вокруг нее.
— Но они ошибались! — Хельм явно считал данное заявление эффектным.
— Ошибались? Любой идиот может поглядеть на море или степь и убедиться, что они плоские. Смотри: солнце ходит по небу каждый день, и оно встает над горизонтом на востоке, именно там, где должно, если по ночам проходит под землей. Ты отрицаешь очевидное!
— Я понял, сэр. Но у нас есть инструменты, которые не имеют никаких субъективных перекосов; они показывают, что происходит на самом деле.
— Подними домкратом ведущие колеса автомобиля и заведи мотор,— предложил я.— Спидометр покажет, что ты выжимаешь восемьдесят или девяносто.
— На самом деле, — поправил он,— он показывает только то, что колесо, к которому присоединен сенсор, вращается. Но это реальное явление. Спидометр его не воображает.
— Что демонстрирует, как сильно человеческое истолкование, основанное на предрассудках, влияет на наше понимание даже самых элементарных наблюдений, Эмиль.
— Ну,— начал юноша,— вообще-то это не важно...
— Верно. Что мы должны сделать, так это выбрать линию поведения и следовать ей. Пора мне принять решение. Я не могу свалить ответственность на младшего офицера.
Он согласно кивал.
— Я не имел в виду, сэр...
Я сообщил ему, что я в курсе, и отъехал от кареты. Она была покрыта блестящим черным лаком и выглядела новехонькой. На высоких колесах со спицами красовались литые резиновые шины.
— Это фальшивка,— сказал я Хельму.— Она явно сделана специально, чтобы заставить нас искать А-линию с устаревшей транспортной технологией. Но лак и резина — синтетические. Давай-ка выясним, что они пытались спрятать.
Я вновь сдал назад, чтобы совместить двери, на этот раз плотнее. Вспыхнул розовый ореол. Я вернулся в карету, нагибая голову под низким парчовым потолком.
— Сэр,— промолвил Хельм,— может, ее в девяностые сделали, когда те два итальянских парня построили первый, эээ, челнок. Может, они хотели замаскировать аппарат...
— Конечно,— согласился я.— Может. Если так, то это музейный экспонат, который следует вернуть домой. А пока я собираюсь его проверить.
Я вылез из салона и забрался на приподнятое сиденье кучера. Лошадей нет, значит, должен быть мотор. Так и оказалось. Я подозвал Хельма и показал ему элементы управления, спрятанные под изогнутым щитком, который в действительности был отнюдь не декоративной защитой от пыли, поднимаемой копытами лошадей. Проследив за проводами, я обнаружил компактную воздушную камеру и привод левого заднего колеса. Стоило коснуться рычага со значком «вперед», и высокая повозка мягко проехала несколько дюймов.
— Я тут подумал, сэр,— внес свою лепту Хельм, как только залез на козлы рядом со мной, продолжая прижимать к груди спящее дитя,— может, хозяева клопика маленько отстали от расписания. Собирались встрять до того, как мы найдем малыша, но промахнулись аккурат настолько, чтобы пропустить нас вперед.
— Не исключено,— признал я.— Но зачем им оставлять здесь ребенка, заманивать нас, чтобы мы нашли его, и мчаться на помощь, прежде чем мы попадем на крючок?
Ответа я не ожидал, но продолжал молча думать над вопросом. Кто-то, может йлоккские спецслужбы, а может, другой игрок, которого пока нет на сцене, изрядно потрудился, чтобы устроить нам ловушку. Несомненно, на то имелась причина.
Я велел Хельму сидеть тихо и готовиться к поездке, сам же олез и вернулся в челнок.
Мне как-то не хотелось бросать блестящую черную карету в нуль-времени. Любой музей Империума отдаст за нее коллекцию динозавров юрского периода. Но я записал координаты места и приказал Хельму спуститься и пристегнуть ремни. Смовиа проспал всю эпопею с ребенком. Я не стал его будить. Бедняга, он не ложился с тех пор, как я притащил ему Свфта, по меньшей мере двадцать четыре субъективных часа, а я еще собирался его надуть!
— Эмиль, — тихо обратился я к парню,— я могу кое-что попробовать, но не знаю, что выйдет. Это рискованная уловка, которая никогда не применялась в полевых условиях. Либо мы снова начнем нормально двигаться, либо нас жестоко выкинет на очередной энтропийный уровень. Твое мнение?
— Мнение, сэр? — изумленно переспросил он.— Мой долг, сэр, исполнять приказы полковника...
— Хорошо,— согласился я. Мне не хотелось его расстраивать.— Тогда попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.
Я подошел к пульту и вытащил приборные гнезда, для чего пришлось отключить предохранители. Идея была довольно проста: даже в кармане энтропии текут энергии. Не нормальные энергии проблионового потока, но более скрытые, хоть и не менее мощные силы, которые практически незаметны в нормальном континууме. Например, коварная девятая сила, которая заставляет работать законы «случайности», и десятая, отвечающая за сохранение момента импульса и благодаря которой кометы размером с пылинку, находящиеся в световом годе от нас, ловко разворачиваются по дуге и возвращаются из мест, где Солнце — лишь ярчайшая звезда на небосклоне. Если запустить перекрестное управление, применив регулировочное давление, стремящееся выдавить челнок из его текущей А-линии, и, одновременно загнув энтропийное давление, стремящееся обратить вспять наше А-энтропийное движение, два энергетических потока окажутся направлены по противоположным векторам: непреодолимая сила столкнется с непреодолимой силой, и челнок выскочит, точно семечко из арбуза,— или же взорвется.
Меня потряхивало. В сетевых лабораториях мы как-то раз поставили небольшой эксперимент с участием всего лишь одного нейтрона, и в результате целое крыло отправилось в область нереализованных возможностей. Но других идей у меня не было. Настройка займет всего пару секунд, надо лишь развернуть волноводы и разъемы: затем я выжму рычаг «полный вперед» и посмотрю, что получится. Простая серая пластиковая рукоятка казалась розоватой — энтропийный ореол, указывающий на утечку связанных энергий вселенной. Я выжал рычаг. Мир взорвался.
11— ...по крайней мере, так мне показалось,— объяснял я Эмилю, который снова склонился надо мной.— Как ни приду в себя, вечно встречаю твой встревоженный взгляд.
Он усмехнулся и кивнул.
— Все очень... ну, исказилось, сэр,— сообщил он, точно его слова что-то значили для меня. Он оглядел тесную кабину, словно ожидал, что это, что бы под «этим» ни подразумевалось, случится вновь.— Меня словно... скрутило, сэр,— серьезно объяснил он.— Оно, может, всего секунду длилось, но мне показалось, что целую вечность.— Он приложил ладонь к верху живота,— Это было ужасно, сэр, но прошло, и все стало как прежде, не считая того, что вы потеряли сознание, сэр. Только я попытался привести вас в чувство, как вы заговорили. Сказали, что все взорвалось. Но ничего не взорвалось, полковник! — Для разнообразия он не извинился, что возражает мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
