Рокоссовский никогда и ни с кем не говорил о Катыни. И не только потому, что в СССР на катынское дело было наложено табу. Боюсь, что Константин Константинович делал все, чтобы убедить себя в том, что польские офицеры были классовыми врагами, мешавшими будущей советизации Польши, и поэтому их надо было уничтожить. Во всяком случае, маршал Польши искренне рыдал над гробом Сталина. А ведь он, сам два с половиной года проведший в «Крестах», достигший вершин военной карьеры, должен был хорошо знать, что решения такого уровня, как расстрел 22 тысяч польских военных и гражданских пленных, не могли быть осуществлены без ведома и санкции вождя.
Советский Союз давал Польше большие кредиты для развития тяжелой промышленности, имевшей прежде всего военное значение (в том числе и для советского атомного проекта). Как пишет польский историк Анджей Скшипек, «увеличения военных обязательств Польши Кремль достиг, создав систему персональной зависимости Войска Польского от Советской Армии путем назначения маршала К. К. Рокоссовского главнокомандующим in spe. Так как Рокоссовского окружали многочисленные советские офицеры, можно говорить о советизации / русификации армии. Армии, впрочем, прекрасно оснащенной и обученной, небывалой по своим размерам — насчитывающей 400 тыс. военнослужащих. Содержание такой большой армии в мирное время не могло не повлиять на уровень жизни населения. Эта огромная армия была следствием реализации военной доктрины массового использования наземных войск, наилучшим образом оснащенных танками, артиллерийскими орудиями и другим оружием этого типа».
Численность польской армии, по сравнению с довоенными временами, возросла почти вдвое, и руководили ею советские офицеры и генералы во главе с Рокоссовским. Константин Константинович немало сделал для увеличения численности Войска польского и оснащения его более современным вооружением и боевой техникой. Однако это вызывало далеко не однозначную реакцию в польском обществе. Милитаризация страны тяжким бременем ложилась на польский народ, еще не оправившийся от последствий войны. Кроме того, большинство поляков были убеждены, что советские офицеры готовят Войско польское для того, чтобы воевать прежде всего за советские, а не за собственно польские интересы. Среди поляков не было враждебности против вчерашних союзников — Англии и США, и воевать с ними поляки не хотели. Наоборот, многие связывали возможность освобождения Польши от советского господства с мифическим британским или американским десантом (те же настроения были распространены и в Прибалтике).
Польша все в большей мере попадала под контроль спецслужб, создаваемых при активном советском участии. Как пишут российские историки А. Ф. Носкова и Г. П. Мурашко, «развитие ситуации внутри правящей элиты в нужном советскому руководству направлении было одной из главных задач советников МГБ СССР в каждой из стран их пребывания. Донесения советника С. П. Давыдова и его заместителя Климашева из Варшавы на рубеже 1949–1950 гг. о ходе „оттеснения“ летом — осенью 1949 г. Роля-Жимерского с поста министра национальной обороны Польши и подготовка этого места для маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского подтверждают это со всей очевидностью».
В 1950 году штатных сотрудников и агентов Министерства общественной безопасности насчитывалось 410 тысяч человек. Таким образом, один сотрудник или агент приходился на 64 поляка, а если брать только население старше 15 лет, то на 46. В Войске польском функции политической полиции и военной контрразведки выполняла Войсковая информация, во главе которой стоял полковник МГБ Дмитрий Петрович Вознесенский. В конце 1952 года она располагала более чем 24 тысячами секретных агентов, так что на 15 солдат приходился один агент. В 1944–1956 годах органы Войсковой информации арестовали по политическим мотивам 16 932 военнослужащих. С 1 января 1948-го по 1 октября 1952 года число политических узников в Польше возросло с 26,4 до 49,5 тысячи человек. До 1955 года было вынесено около пяти тысяч смертных приговоров (из них половину привели в исполнение). В 1945–1956 годах в тюрьмах умерло более 20 тысяч заключенных — как уголовных, так и политических. В 1944–1956 годах в Польше подверглись аресту около тысячи католических священников — каждый десятый. В 1953 году был интернирован примас-кардинал Стефан Вышинский и появился декрет о назначении на духовные церковные области лишь с одобрения государства.
С Д. П. Вознесенским у Рокоссовского не раз бывали столкновения. Однажды Константин Константинович во время беседы схватил полковника за руку, на которой были часы, дернул ее вверх, так что стало видно, что от часов идут провода, и в таком виде вывел Вознесенского в приемную. Не осталось сомнений, что глава Войсковой информации записывал все беседы с Рокоссовским, чтобы затем докладывать о них в Москву. Рокоссовский, в частности, настоял, чтобы контрразведка не производила аресты офицеров, не получив его санкции как министра обороны.
Правнучка маршала А. К. Рокоссовская полагает:
«Поляки вообще взвалили на Рокоссовского вину чуть ли не за все трагические события в период его работы министром обороны Польши. Мне приходилось слышать, что он несет ответственность за аресты польских офицеров. Я готова с этим согласиться, если мне предъявят хотя бы один приказ об аресте, подписанный Рокоссовским. Но таких документов нет. Потому что он был министром обороны, в его обязанности входило формирование польской армии, повышение боеспособности, обеспечение современным вооружением. А чистки в армии — это, надо думать, входило в обязанности военного прокурора. Рокоссовский не был политиком и мало что понимал в этом. И все же он не оставался равнодушен. Делал все, что было в его силах.
Вот пример. По словам польского заместителя Рокоссовского Франтишка Цимбаревича, маршал подписал приказ, согласно которому спецслужбы не имели права арестовывать офицера без письменного согласия его командира. Один раз за таким согласием пришли и к Цимбаревичу. Тот отказался подписывать приказ об аресте своего подчиненного. Пошел к Рокоссовскому. И маршал его поддержал. Сказал: „Если ты уверен в этом человеке и уверен в том, что он ни в чем не виноват, то ты поступил абсолютно правильно. Я на своем опыте убедился, как дорого обходится ни в чем не повинному человеку такая ошибка“».
Стоит заметить, что Ада Константиновна сама себе противоречит. Раз был издан приказ о том, что аресты офицеров должны согласовываться с вышестоящими командирами, значит, какие-то из них, когда речь шла о лицах в высоких чинах, должны были согласовываться и с министром обороны. К тому же Рокоссовский был членом политбюро ПОРП и заместителем главы правительства, а решения о проведении репрессий и чисток принимались на политбюро. Хотя, подчеркну, часто его заседания проходили без участия Рокоссовского.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
