Я встал на четвереньки и пополз вверх по склону. Мне приходилось поминутно останавливаться. Казалось, у меня иссякли все силы. Боль вроде бы мучила меня меньше, но я ослабел до предела.
Я продвигался медленно и с великим трудом. На пути мне попалось дерево, и пришлось ползком огибать его. Я запутался в кустарнике, который принял за заросли куманики, и вынужден был изменить направление и ползти вдоль этих зарослей, пока они не остались в стороне. Потом дорогу мне преградил полусгнивший ствол упавшего дерева, ценой невероятных усилий я перевалился через него и продолжал свой путь наверх.
Мне захотелось узнать, который час, и я провел рукой по запястью, чтобы проверить, сохранились ли часы. Часы были на месте. Я порезал себе разбитым стеклом пальцы. Я поднес их к уху — они не тикали. Впрочем, что толку, если б они и шли, — я ведь все равно их не видел.
Издалека до меня донеслось какое-то бормотание, не похожее на стон ветра в верхушках деревьев. Я замер и прислушался, пытаясь определить, что это за звук. Внезапно он стал громче, и я безошибочно узнал в нем рокот мотора.
Этот звук подстегнул меня, и я как сумасшедший стал судорожно карабкаться вверх по склону, но это отчаянное карабканье в основном состояло из бесполезных телодвижений. Оно немногим ускорило мой подъем.
Звук усилился, и налево от себя я увидел расплывчатое пятно света, отбрасываемого фарами приближавшейся машины. Свет куда-то нырнул и исчез, потом появился снова, теперь уже ближе.
Я закричал — без слов, только чтобы привлечь внимание, — но машина как раз надо мной быстро свернула за поворот, и, судя по тому, что она даже не замедлила хода, меня никто не услышал. На секунду свет и корпус мчащейся машины возникли на вершине холма, заполнив собой горизонт, и она исчезла, а я, оставшись в одиночестве, продолжал ползти вверх по склону.
Я запретил себе думать о чем-либо, кроме подъема. Когда-нибудь на дороге появится другая машина или поедет обратно та, что сейчас проскочила мимо.
Спустя какое-то время — мне оно показалось очень долгим — я наконец добрался до дороги.
Я посидел на обочине, передохнул и осторожно поднялся на ноги. Боль еще не прошла, но мне показалось, что она несколько поутихла. Хоть я и не очень твердо держался на ногах, я все же сумел встать и стоять, не падая.
Длинный же я прошел путь, подумал я. Длинный-предлинный путь с той ночи, когда обнаружил перед своей дверью капкан. Они полагали, что этой ночью игра будет закончена, — я ведь должен был погибнуть. Пришельцы, несомненно, собирались меня убить и сейчас наверняка думают, что меня уже нет в живых.
Но я выжил. Возможно, что, ударившись о дерево, я сломал себе пару ребер и ушиб диафрагму, но я был жив, стоял на ногах и пока что не сложил оружия.
Стоит немного подождать, и по дороге проедет другая машина. Если судьба за меня, обязательно появится еще одна машина.
У меня мелькнула ужасная мысль: «Что, если следующая машина, которая проедет по этой дороге, окажется новой подделкой из кегельных шаров?»
Я пораскинул умом, и это показалось мне маловероятным. Они превращались во что-нибудь только с определенной целью, и, если рассудить здраво, едва ли им снова понадобится машина.
Они ведь не нуждались в машине как средстве передвижения. Где бы они ни находились, они могли сквозь свои норы попасть в любое место на Земле и, по всей видимости, перемещались с их помощью по земной поверхности. Не нужно обладать чересчур богатым воображением, сказал я себе, чтобы представить, что пространство, занимаемое Землей, сплошь оплетено сложной системой этих нор. Впрочем, я понимал, что слово «нора», пожалуй, выбрано не совсем удачно.
Я сделал один-два шага и убедился, что в состоянии идти. Быть может, вместо того чтобы ждать машину, мне лучше начать потихоньку двигаться по дороге в сторону главного шоссе? Там уж я обязательно дождусь какой-нибудь помощи. А по этой дороге, может, до самого утра больше не проедет ни одной машины.
Прихрамывая, я заковылял по дороге, и все было бы ничего, только ныла грудь и каждый мой шаг отзывался болью.
Пока я так тащился, мне показалось, что ночной мрак немного рассеивается, словно в небе разорвался и стал расползаться тяжелый облачный покров.
Я то и дело останавливался, чтобы передохнуть, и теперь, сделав очередную остановку, я оглянулся назад, в ту сторону, откуда я шел, и мне стало ясно, почему так посветлело. Позади меня в лесу пылал пожар; внезапно на моих глазах пламя огненным фонтаном взметнулось к небу, и сквозь багровое зарево проступили контуры стропил.
Я понял, что это была усадьба «Белмонт»; усадьба «Белмонт» горела!
Я стоял, смотрел на пожар и страстно мечтал о том, чтобы хоть часть их сгорела вместе с домом. Но я знал, что они уцелеют, что они спасутся в своих норах, которые ведут в какой-то другой мир. В своем воображении я представил, как, подгоняемые пламенем, спешат они к этим дырам в стенах, как фальшивые люди, фальшивая мебель и прочие подделки превращаются в кегельные шары и катятся к черным отверстиям.
Это было великолепно, но ровным счетом ничего не значило, потому что усадьба «Белмонт» была только одним из их лагерей. А по всему миру разбросано множество других таких же лагерей, соединенных туннелями с неким неведомым миром, родиной пришельцев. И возможно, что благодаря достижениям науки и таинственным свойствам туннелей эта их родина находится настолько близко, что попасть домой для них секундное дело.
Из-за оставшегося позади поворота вынырнули две широко расставленные горящие фары и устремились прямо на меня. Я замахал руками, закричал, потом неловко отскочил в сторону, пропуская машину, которая пронеслась мимо. Вслед за этим тормозные огни прожгли в ночи две красные дыры и пронзительно взвизгнули шины. Машина дала задний ход и, быстро вернувшись, поравнялась со мной.
Из окошка водителя высунулась голова, и чей-то голос произнес:
— Что за черт?! А мы вас уже записали в покойники!
Огибая машину, ко мне бежала рыдающая Джой, и Хиггинс заговорил снова:
— Скажите ей что-нибудь, — попросил он. — Ради бога, поговорите с ней. Она совершенно ополоумела. Она подожгла дом.
Джой стремительно налетела на меня. Она схватила меня за руки и изо всех сил стиснула их, словно желая удостовериться, что я не призрак.
— Один из них позвонил, — проговорила она, захлебываясь от рыданий, — и сказал, что ты мертв. Они сказали, что никому не удастся безнаказанно вести с ними двойную игру. Они сказали, что ты попытался их обмануть и они тебя прикончили. Они сказали, что, если у меня есть что-нибудь на уме, мне лучше об этом забыть. Они сказали…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
