Еще более внимательно наблюдал за Президентом России американский эксперт с русской фамилией Николай Злобин, занимающий пост директора российских и азиатских программ Центра оборонной информации США: «Путин отвечал нам с ходу — без бумажек и подсказок, у него на столе ничего не лежало, цифрами и фактами он оперировал из головы. На каждый вопрос он отвечал основательно, с экскурсами в историю, в опыт других стран. Было видно, что он действительно думает над этими проблемами, что в голове у него все это есть, и, отвечая, он начинал раскручивать какую-то мысль. Это произвело очень благоприятное впечатление. Да, было видно, что он очень расстроен. Часто он с трудом сдерживал эмоции. Но он был очень деликатен, обращался исключительно тактично, ирония и шутки, которые он допускал, были, по-моему, к месту.
Еще меня удивило, что у него такой богатый образный язык при личной беседе. Я запомнил одну его фразу: «тормозной путь холодной войны». Красиво, понимаете. Видно, что это экспромты. В целом же у меня создалось впечатление, что у него много политической воли. И все эти разговоры, что президент в растерянности, — этого не видно. Паники никакой нет, но видно наличие воли и желания что-то делать. После четырех часов общения стало понятно, что у него в голове целостная картина происходящего. У него все сложилось в голове — все эти кубики, как он это видит. Бессмысленно оспаривать кусочки этой картины, потому что она именно целостная, все согласовано.
Путин уже развил свои идеи и концепции практически так далеко, что в полемике с ним нужен не просто позитив, а нужен цельный позитив. Нужна фундаментально иная альтернатива развития общества, а не спор по отдельным вопросам — о “ЮКОСе", о свободе слова, о налогах или о чем-то еще. Потому что это все детали, уже сложенные в целую картину. И вот такой целостной картине в России сегодня никто ни интеллектуально, ни политически противопоставить ничего не может. Путин возвышается настолько, что равных партнеров на политическом поле у него тут нет. Да, Путин энергичный, волевой и уверенный в себе человек, который находится в политическом одиночестве, но чувствует себя в нем достаточно комфортно. Ясно, что у него нет команды в западном понимании этого слова. Но, находясь в одиночестве, добровольном или вынужденном, он не испытывает большого дискомфорта. У него есть свое видение, есть самодостаточная уверенность, что он в принципе может решить эти проблемы. Во всяком случае, паники от того, что ему не на кого опереться, я у него не заметил»[308].
Встреча Владимира Путина с западными экспертами и журналистами никак не повлияла на позицию западной печати, которая и в последующие дни придерживалась крайне тенденциозного и антироссийского направления. Среди разных причин такой позиции многие наблюдатели называли и общий рост антироссийских настроений на Западе. Мало кто из влиятельных людей в Западной Европе с удовлетворением наблюдал в последние несколько лет за укреплением России и ростом ее политической и экономической самостоятельности. С особым раздражением наблюдают за развитием России во многих странах Восточной Европы, которые только что вступили в НАТО и в Европейский союз, но которые продолжают находиться в крайне сложном экономическом положении. Европа не хотела бы стоять в центре борьбы с международным терроризмом. Она боится испортить отношения с мусульманским и арабским миром.
Новая Россия и новый лидер России раздражали Европу. Преодолеть этот национальный эгоизм очень трудно, а может быть, и невозможно. Во внешней политике России на восточном направлении таких проблем гораздо меньше. В конце сентября 2004 года антироссийская направленность публикаций в западной прессе даже возросла. Все та же британская газета «Файнэншл таймс" 22 сентября поместила почти на полстраницы карикатуру: Владимир Путин протыкает штыком и поднимает Чечню, а с карты Чечни капает кровь, образуя на земле большую лужу, на которой написано „Терроризм“.
Но и часть российской прессы была столь же тенденциозна и враждебна. Особенно развязный тон позволяла себе газета «Московский комсомолец», которая взяла под особый обстрел президентов и руководителей всех мусульманских республик Северного Кавказа, а также Дзасохова.
Между тем социологические опросы в сентябре и октябре показывали рост доверия граждан страны к Путину — по сравнению с июлем и августом. «В дни опасности, — комментировал этот факт один из социологов, — нация сплачивается вокруг своего лидера». «Путин сегодня — это единственная конструктивная политическая сила России, а это опасно. Без Путина не могут ни правые, ни центристы», — с сожалением писала «Независимая газета». «Путин на распутье», — заявляла газета «Аргументы и факты».
На самом деле Путин не стоял на распутье, и это было ясно видно из его выступления на большой международной конференции мэров больших городов и столиц почти из ста стран, которая прошла в конце сентября 2004 года в Москве. Да, конечно, война с международным терроризмом, начатая еще в 1999 году, оказалась более трудной и продолжительной, чем это могло показаться пять лет назад. Но из этого вовсе не следовало, что Россия повела себя неправильно. Россия укрепилась, эффективнее стали и ее силовые структуры. Но отчаяннее стало и сопротивление врагов России.
Контртеррористическое наступление российских властей
С февраля по сентябрь 2004 года международный терроризм и его северокавказские филиалы наносили по России один за другим все более сильные и болезненные удары. Они хотели продолжить эту серию ударов в октябре и ноябре, задействовав свое подполье и в относительно спокойных в прошлом районах, например, в Кабардино-Балкарии.
Однако в это же время российские спецслужбы перешли в массированное контрнаступление, используя как новую структуру антитеррористических подразделений, так и новые методы агентурной работы. Публично и широко объявлено о крупных денежных вознаграждениях за помощь в поимке Басаева и Масхадова. Было решено, однако, выплачивать значительные суммы и за всякую ценную информацию о других лидерах боевиков и их группах. Агентурная сеть специальных служб таким образом существенно расширялась. Как известно, подобного рода методы для борьбы с терроризмом широко применяют не только американские, но и почти все другие специальные службы.
С ноября 2004-го и до весны 2005 года почти еженедельно российские СМИ сообщали об уничтожении очередной группы боевиков. Как правило, эти группы выслеживались в течение нескольких дней или даже недель, потом блокировались в квартирах домов, в частных зданиях, в лесу и уничтожались. Несколько таких операций проведено в Дагестане, в Кабардино-Балкарии, в Карачаево-Черкесии. Крупные операции подобного рода прошли в Ингушетии. Однако больше всего боевиков и их лидеров уничтожено в Чечне, в том числе и в Грозном. Многие из уничтоженных террористов являлись известными среди боевиков командирами. Сообщая о ликвидации таких полевых командиров, как Альви Тусуев или Ризван Читигов, как российская, так и выходящая в Чечне пресса одновременно подтверждала, что за информацию, приведшую к уничтожению этих террористов, будет выплачено вознаграждение.
