поморщилась, тяжело выдыхая и продолжая растягивать паузу.
— Адам, можешь уйти к себе? — спокойным голосом попросила мать, после чего мальчик быстро поднялся с места и вместе с кружкой удалился.
По этому короткому действу Сана тут же поняла, что разговор предстоит очень непростой. И судя по выражению лица собеседницы, врать та явно не собиралась, а сама история приносит ей ужасную боль. Когда послышалось, как где-то в глубине дома захлопнулась дверь, Агата вновь набрала в легкие воздуха.
— Эта трагедия коснулась не только Спрусхэмлета, но и нашей организации, — женщина стала нервно накручивать прядь волос на палец. — Мы раньше были не просто сектой. Нас можно было считать племенем. Наша организация скиталась с места на место, стараясь выжить, при этом следуя традициям. Однако в Спрусхэмлете нас приняли весьма тепло. Сперва боялись, как и везде, а потом стали стараться познакомиться ближе, сдружиться. Спрусхэмлетцы даже стремились помогать нам. В свою очередь мы стали делать то же. Казалось, что мы нашли свой дом. Тогда у меня как раз родился Адам. Я была так рада, что мы теперь осели, и у моего сына будет лучшее детство, чем у любого из нас. Спрусхэмлетцы были рады делить с нами эти земли. Они выделили нам место на кладбище и место для ритуалов, уважая нашу религию и обычаи. Мы хоронили в склепах, а они, как и раньше, в обычных могилах. Однако склеп для одной несчастной девушки и ее дочери мы помогали строить. Это была трагедия… Спрусхэмлетцы уважали наши праздники и с радостью разделяли веселье на нишах торжествах, а в ответ звали на свои. Они помогли нам со строительством этого места. Все шло как нельзя лучше. Но Вы же понимаете, что светлые моменты не могут длиться вечно. Когда все очень плохо, мы верим, что дальше наступит что-то хорошее, светлое. Мы ждем этого с нетерпением из-за этого самого радостного. Но и не хотим его наступления, ведь дальше придет темная полоса. Но опьяненные этим чувством радости мы все тогда позабыли о том, что нас уже ждало нечто ужасное. В какой-то момент спрусхэмлетцы стали относиться к нам враждебно и подозрением. Позже некоторые признались, что по деревне стал ходить человек в наших одеждах и маске и вредить жителям: топтал клумбы, ломал вещи, воровал имущество местных. Мы стали пытаться найти предателя, но так и не выяснили кто это. А тем временем спрусхэмлетцы все больше отдалялись от нас из-за того, что вандализм продолжался. В конце концов, этот урод пошел на крайние меры. Не знаю, чем мы ему насолили, но он устроил пожар в деревне. Наши люди прибежали тушить его тут же, как заметили, но огонь распространялся слишком близко. Тогда погибло много и наших, и местных. Мой муж был в их числе. Появились самоназванные очевидцы, которые утверждали, что видели того самого человека в наших одеждах, который шастал по деревне незадолго до трагедии. Мы уверяли, что не виноваты и не хотим вражды, но эти бараны нас не послушали. Тогда мы ушли в наше поселение вниз по горе навсегда и больше не появлялись в Спрусхэмлете ближе нашей территории для празднества и ритуалов, так как она уже была нашей. Мы тогда лишились возможности посещать своих родственников на кладбище, но мы не хотели вновь даже видеть этих ослов. Лишь мой сын, смирившись со смертью отца, стал ходить к склепам, зажигать там свечи, желая попросить у Вольфы благословения и помощи. Тогда-то мы и узнали, что наших людей спрусхэмлетцы похоронилисо всеми почестями, как и положено, в склепах. Простили ли они нас, отдали дань уважения или с какой-то иной целью сделали все как положено? Мы не знаем наверняка. И уже не узнаем. Мы все еще в обиде и не желали иметь ничего общего с ними, да и поздно. Кто мог из выживших — уехал. А последняя семья пропала не так давно. Теперь остается лишь гадать о мотивах. А того урода мы так и не нашли. Не знаем, кто это сделал, но явно кто-то среди них, кто имел что-то против нас или нашей богини.
— Мне очень жаль, — взяв руку Агаты в свою, прошептала Роксана, желая поддержать опечаленную собеседницу. — Спасибо Вам за историю. Теперь я могу продвинуться чуть дальше в своем расследовании. Во всяком случае, это дало ясность произошедшему.
Немного еще пообщавшись с новой знакомой, девушка, в конце концов, поблагодарила ее за все и вернулась к себе, чтобы внести заметки в блокнот и хорошенько обдумать все, что она узнала.
Глава 9
Уснула Роксана весьма поздно. Она вернулась в дом ближе к полуночи, но все равно предпочла сперва сделать заметки, а уже потом со спокойной душой лечь спать. Девушка стремилась вспомнить как можно больше деталей из разговора, указать самое важное. После работы над информацией, у той просто не осталось сил. Как только голова коснулась подушки, Рокси провалилась в крепкий сон.
Однако поднялась детектив все равно довольно рано, еще до 12. Возможно, волнение от услышанного или увиденного не дало нормально спать. Ксана доела последнюю порцию еды, которую Эбби заботливо приготовила для своей гостьи. Это значило, что следовало бы уже уезжать из Спрусхэмлета, но оставалось столько нерешенного. Что-то внутри усердно уговаривало Рокс остаться тут еще на некоторое время и говорило о том, что разгадка уже близка, однако для того, чтобы остаться в деревне, нужна еда. А это значит, что снова придется просить кого-то помощи. Ближе всего идти к сектантам, дальше — к Эбби и Грегу. Однако Ксана чувствовала себя уже ужасно неловко от одной мысли, что снова придется «клянчить» еду. Эти люди были добрыми и не отказали бы ни в чем, однако осознание еще и этого факта, давило на совесть все сильнее.
Пока было время, Роксана решила не откладывать дело. После завтрака детектив должна вернуться на кладбище. Ей казалось, что с новой информацией теперь можно по-другому взглянуть на это место и попытаться теперь найти что-то важное. На сборы много времени не ушло. Всего-то пистолет и телефон. Зачем Роксана взяла оружие, она не знала. Но нутро подсказывало захватить с собой что-нибудь для защиты. После истории о поджоге деревни, о том, что тут никого не должно быть, но вдруг появился какой-то наблюдатель, время от времени Сана ощущала тревогу. Возможно, именно она и заставила девушку взять с собой пушку.
И видимо, не зря. У входа на кладбище было тихо: даже ветер
