датчику, после чего раздался звуковой сигнал, и они раскрылись.
— Добро пожаловать, командир Бреккан, — раздался немного механический женский голос.
— Доброго солара тебе, Уви, — поприветствовал Бреккан.
Когда мы вошли, он подошел к стене с компьютерными экранами, возле которой стояли столы, усеянные различными кнопками. Пока Бреккан пристально изучал экраны, я побродила по комнате, пытаясь сориентироваться. Прямо напротив двери располагалось гигантское окно, сейчас закрытое массивной металлической заслонкой. Я уже бывала тут. Да, теперь я вспомнила. Шея стала краснеть, стоило мне подумать, как Бреккан в тот день стоял перед окном, греясь под лучами солнца. Тогда он показался мне высоким, как воздушный змей. Когда мы вошли, Аврелл протянул ему тряпку, чтобы вытереться. Очень неловко. Однако несмотря на то, что мы застали его за ублажением себя, стыда я на его лице не увидела.
Заставив себя отвлечься от Бреккана и его члена, я стала осматривать оборудование в комнате. Все выглядело довольно старым, как и вся станция, но невероятно чистым. Другого я и не ждала от этих странных мужчин. Они упоминали о болезнях и инфекциях, но я начинала догадываться, что чистоту тут доводили до крайности.
— Мы сможем пробыть тут лишь пару минут, твоя кожа пока еще слишком чувствительна.
— Моя кожа? — повернулась я к Бреккану, подошедшему ко мне со спины.
— Смотри, — отозвался он и потянул металлическую заслонку, прикрывающую окно. — Я покажу, — перемещения сопровождал громкий скрежет, и я вздрогнула. — Не волнуйся, — тихо произнес Бреккан, вновь вставая позади меня. — Я тебя защищу.
Лучи света омыли меня волной тепла. Я даже не понимала, насколько холодно в помещениях, пока кожи не коснулись горячие лучи. Я застонала от восторга. Бреккан позади напрягся и с шипением выдохнул, но я не обратила на него особого внимания, поскольку солнечные лучи показались великолепными, почти как в ясный день дома на пляже. Свет был таким ярким, что я закрыла глаза — ведь в окно все равно было сложно смотреть — и вообразила, что лежала на песке, слышала шум волн и попивала приятный коктейль, поставив его сейчас неподалеку.
Минуты шли, я не знала, сколько прошло времени. Но достаточно много, поскольку колени успели занеметь, а кожа зудела, словно я получила солнечный ожог. Но оно того стоило. Впервые я не чувствовала себя такой испуганной. И одинокой.
Повернувшись, я хотела поблагодарить Бреккана или что-то в этом роде — я не была уверена, но это неважно. Его кожа приобрела ужасающий оттенок красного, а темные круги под глазами побелели. Издав какой-то вгоняющий в ужас звук, Бреккан упал на колени и закатил глаза, после чего окончательно повалился на пол.
На миг я запаниковала. Часть меня хотела немедленно направиться к двери. Время для побега казалось идеальным. Вспомнив о суровых условиях и жутких животных, о которых говорил Адриан, я поежилась. Что ж, может, побег — плохая идея. Я тут же отбросила эту мысль, поскольку все перевесило беспокойство за Бреккана.
Мгновения нерешительности могли дорого мне обойтись, но в следующий миг я все же додумалась, как поступить.
Я принялась закрывать гигантские ставни на окнах. Это потребовало больше усилий, чем мне казалось в начале, но, ворча себе под нос, я все же справилась, хотя скребущий звук и атаковал мои барабанные перепонки. Бреккан дрожал у моих ног, но расслабился почти сразу, как только из помещения исчезли последние солнечные лучи. Я без раздумий сняла с его безжизненного тела браслет, чтобы разблокировать дверь, выбежать в коридор и позвать кого-нибудь на помощь. Кабинет Аврелла был совсем неподалеку. Он должен был меня услышать. Убрав браслет в карман, я вернулась к Бреккану, оценивая ситуацию.
Он буквально горел, а в некоторых местах кожа уже покрылась язвами. Я боялась даже прикоснуться к нему, не то что двигать, однако все же осторожно уложила его голову себе на колени, задумавшись, не потому ли мужчины здесь носили столь прочные костюмы. Я даже не заметила, как он приспустил его у меня за спиной. В итоге все туловище приобрело ярко-красный и болезненный вид. Не потому ли у них столь бледная кожа? Морты не подвергались воздействию солнечных лучей, потому, очевидно, не загорали. Пока ждала подмогу, я размышляла о происхождении этих инопланетян и их особенностях.
Когда я, наконец, услышала торопливые шаги в коридоре, Бреккан начал приходить в себя. Стоило ему открыть глаза, и мои собственные заслезились от облегчения.
— Почему ты не сказал, что тебе больно? — потребовала я, слезы все же скатились по щекам и упали ему на волосы.
Бреккан поднял покрытую рубцами руку, поймал одну из соленых каплей и поднес к своим губам.
— Мне показалось, что моя женщина очень счастлива. Я не хотел мешать тебе.
Я ощутила первые признаки… даже неясно, чего именно. И мне не хотелось узнавать. Но чувство было схожим с тем, что я ощутила в груди во время занятия сексом, и когда Бреккан решил после обо мне позаботиться. Когда подошел Аврелл, я поспешила вытереть слезы. Он с удивительной легкостью поднял Бреккана, и мы поспешили в смотровую, в которой я бывала даже слишком часто.
Пока они с Брекканом обсуждали случившееся, я следовала за ними, пытаясь разобраться в путавшихся мыслях.
— Мы с тобой уже это обсуждали, — буркнул Аврелл. — Твое поведение выходит из-под контроля.
— Не выходит, — проворчал Бреккан. — Я в порядке.
«Я в порядке, у меня все под контролем».
Я вспомнила, как говорила эти слова своей сестре. Мы тогда разговаривали по телефону, и я призналась, что принимала флору. Вместо того, чтобы продолжить разговор, она заволновалась, что я пристрастилась к этому.
«Я не зависима».
Тогда я посмеялась над ее вердиктом, но мне было больно слышать эти слова. Я уже подсела на флору, несмотря на свое отрицание. И каждая новая доза стала единственным способом борьбы со стрессом из-за работы и всего, что со мной случилось. Моя жизнь больше походила на кошмар, чем на реальность. Я была кумиром, но обращались со мной ужасно. Так я стала жить ради умопомрачительного кайфа. Так я спасалась бегством от самой себя.
Но отчего спасался Бреккан?
Я с трудом понимала произошедшее, но, похоже, он получил передозировку солнечными лучами. Так что заставляло его бежать от себя?
Ответственность. Чувство обреченности. Боль.
И снова я ощутила, как в груди кольнуло. Я его понимала. Нести на своих плечах тяжесть гибели целого мира — невероятное бремя. Дома меня учили выглядеть и вести себя определенным образом. Никогда мне не давали шанса просто жить.
А здесь?
Я ни разу не испытала тягу
