Позавтракав, я ушла к себе в комнату. Как раз вовремя, так как позвонил Антон.
— Привет, Маша.
— Привет, Антон. Как самочувствие? Голова не болит?
Рада, что наши отношения с ним не изменились.
— Да уже все хорошо. Ты как? Как вчера доехали с Сомовым? Он тебя не обижал?
— Нет, да и возможности не было. Езда на мотоцикле как-то не располагает к беседе. А что у вас с Кристиной, — робко спрашиваю, не уверена, что он ответит.
— С Кристи? Да все хорошо. Мы пока не торопимся. Нужно больше узнать друг друга. Маша, ты извини меня за вчерашнее. Эти объятия, этот разговор, наверно были лишними, — бедный, он переживает. А я давно уже отпустила эту ситуацию.
— Антош, всё хорошо. Я рада, что мы поговорили и расставили всё по местам. Давно нужно было это сделать, но как-то подходящего момента не было.
Он засмеялся.
— Маша, честно сказать, если бы я не выпил и не набрался смелости, то и вчера этот момент не наступил бы. Ладно, всё, что не делается, то к лучшему. Какие планы на вечер?
— Планов никаких. Хочу проваляться в постели целый день. Вот и все планы.
— Да, что-то совсем незаманчиво. Ладно, если появятся какие мысли или пожелания, звони. Я на связи.
— Хорошо, Антон. Созвонимся.
Положила трубку и легла на кровать. Закрыла глаза и постаралась вспомнить сон, где мы с Сомовым целуемся. А я ведь, правда, не умею целоваться. И тут же отогнала от себя этот страх. Да никто и не собирается целовать меня, размечталась. Взяла с тумбочки недочитанный роман и погрузилась в него. Там всегда все всё умеют и ничего не боятся.
Не знаю, сколько я времени провела за чтением, но услышала телефонный звонок. Не поверила своим глазам, когда на экране высветилось «Красавчик». Почему он мне звонит?
С тревогой отвечаю ему:
— Слушаю тебя, Женя! Что-то случилось?
— Маруся, а ты почему не на даче?
Странный и неожиданный вопрос. Я слегка растерялась.
— А почему я там должна быть? — и тут меня посетила новая мысль. — А ты откуда знаешь, что я не на даче?
— Ладно, забудь, — он тяжело вздохнул. — Считай, что ошибся номером.
Чувствую, что у него что-то случилось. Он бы так просто не позвонил. Не хочу его отпускать, ведь второго раза не будет, больше он мне никогда не позвонит. Я в этом уверена.
— Женя, подожди. Я через полчаса буду на набережной у памятника Ломоносову. Приходи, за мной должок. Вот и угощу тебя мороженым.
Угощу мороженым взрослого парня? Маша, ты получше ничего не могла придумать? Почему-то стало так стыдно. Но он ответил:
— Хорошо, но мороженое с меня.
Он положил трубку. Что это сейчас было? У нас будет свидание? Я не сплю? Ущипните меня кто-нибудь! Я запрыгала от радости. Но у меня всего двадцать минут, чтобы успеть собраться.
Глава 20.
Евгений
Что это был за порыв позвонить Соколовой? Откуда он взялся? Не знаю. Но мне нравится, как она смело и дерзко отвечает мне иногда. Это отвлекает меня от своих мыслей. Может поэтому, я именно сегодня набрал ее номер. Хотя сейчас думаю, что возможно было бы лучше просто напиться.
Соколова забавная. С виду божий одуванчик, а внутри стальной стержень. Порой, мне кажется, что мы с ней в чем-то похожи. А временами, что абсолютно разные.
Я сел на мотоцикл и поехал в город. Даже не верится, что еду на встречу с Соколовой. Кто бы мне месяц назад сказал об этом, я бы покрутил пальцем у виска. А сегодня собственноручно набрал ее номер. Видимо, дела у меня и правда плохи.
Оставил свой мотоцикл на парковке и пошел к памятнику. Соколовой еще не было. Присел на лавочку в ожидании. Издали увидел, как она идет. Она приближается, а я внутри себя понимаю, что рад этому. Я рад ее видеть. Парадокс. Я не понимаю до конца этот феномен, но мне действительно приятно, что она пришла.
— Привет, — как-то робко она сказала. Я только кивнул в ответ. Она присела рядом. — Сомов, а ты принципиально никогда не здороваешься?
— Я поздоровался, кивнул. — Никогда не задумывался о таких мелочах. — Соколова, а ты принципиально всегда найдешь к чему прицепиться?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она улыбнулась.
— Женя, а тебе никогда не говорили, что у тебя тяжелый характер?
Здесь уже я улыбнулся. Ее резкий переход от Сомова к Жене меня удивил. Я часто до конца не могу предугадать ее. И мне это в ней нравится.
— У меня тяжелый? — я сделал удивленный вид, но только на пару секунд. — Нет, до тебя никто не жаловался. А это о чем-то говорит.
Я взглянул на нее. Она снова робко и стеснительно улыбнулась. Мне нравится, как она стесняется меня. Я сразу ощущаю себя сильным и властным. И мне кайфово это ощущение.
— Конечно, говорит. Говорит о том, что все боятся, — она быстрым взглядом прошлась по мне и продолжила, — все боятся, что ты разозлишься и начнешь кричать в любую секунду.
Она опять цепляет меня. Но я не могу сказать, что мне это не нравится. Я впервые за этот день на пять минут забыл о дне рождении мамы. Не зря я ей позвонил! С ней я забываюсь и отвлекаюсь.
— Интересно, все боятся, а ты бессмертная что ли?
Наблюдаю за ней. Она такая живая, все эмоции можно прочитать на ее лице.
— Ну с тобой-то я точно справлюсь.
Я улыбнулся. Она каждый раз бросает мне вызов. Это у нее случайно получается или она это делает специально? Загадка для меня. Еще месяц назад я бы ответил ей на это, что конечно она справится, так как весовая категория неравная. Но сейчас я не могу этого сказать. Почему-то я не хочу ее обидеть. Ведь ее тело, это такая же упаковка, как и у меня. Просто у меня фантик ярче и удачнее подобран.
— Ладно. Пошли, вояка, за мороженым.
Мы встали и пошли до ближайшего магазина. Благо, он находился в пяти минутах ходьбы. Пока шли, я выяснил, какое мороженое она любит. Купил нам два эскимо, и мы вернулись на лавочку. На какое-то время мы притихли, поглощая быстро тающее мороженое. Неожиданно она меня спросила:
— Женя, а почему ты мне сегодня позвонил?
Я поперхнулся. Она знает в какой момент спрашивать. Я слегка растерялся.
— А что не надо было? — она с серьезным лицом смотрит на меня. Ждет моего ответа. — Я же тебе ответил, что считай, просто ошибся номером.
Она продолжает смотреть на меня пронизывающим взглядом. Задерживается на несколько секунд на моих глазах смело смотря мне в них. После этого с грустью опускает свой взгляд, тяжело вздыхая:
— Значит не доверяешь.
Эти слова и этот жест обезоруживают. Как у нее так получается? Я вроде ничего не сделал, но чувствую за собой какую-то вину. Почему-то сразу хочется как-то ее загладить. Я отвернул голову в противоположную от нее сторону и ответил:
— У моей мамы сегодня день рождения. Ей бы было сорок лет.
Она молчит. Мы просто минуту сидим в тишине. И эта совместная тишина — лучшее лекарство для меня и поддержка. Я именно в ней нуждался.
— Женя, а какая она была?
Я стал рассматривать гуляющих мимо нас людей. Задумался.
— Самая лучшая. Она просто была моей мамой и этим все сказано.
Свернул обертку от мороженого и встал, чтобы выкинуть в ближайшую мусорку. Вернулся на лавочку. Слышу ее голос:
— Знаешь, а я сегодня повздорила с мамой.
Я перевел на нее свой взгляд.
— Был повод?
Она медленно сворачивает обертку, размышляет видимо внутри себя.
— Утром мне казалось, что она лезет в мою личную жизнь, а вот сейчас я задумалась, — делает небольшую паузу. — Ведь это, правда, счастье, когда есть кому вмешиваться в твою личную жизнь, — у нее одиноко покатилась слеза.
Я обнял ее одной рукой и прижал к себе. Ее голова оказалась у меня на груди. При всем своем внешнем виде сильной девушки, она просто хрупкая и маленькая девочка. Соколова застыла, притихла, иногда вытирая редкие слезинки и постепенно начала успокаиваться. А я сидел и наслаждался ее ароматом, как мне кажется, вкусной выпечки. Нотками ванили и едва уловимого шоколада. Мама в детстве часто пекла «Мраморный кекс». Его аромат имел что-то близкое с ее ароматом.
