был занят на студенческой вечеринке?
– Совершенно уверен, что я был занят тобой, так что…
Я ударила его по руке.
– Нет, нет. Не делай этого. Не шути по этому поводу. Это не смешно.
– Это немного забавно.
– Нет. Это не забавно. Как ты можешь быть школьником?! Когда мы делали эти… эти… вещи… ты не делал это так, как сделал бы человек твоего возраста. Я думала, ты старше меня! Ты был очень… – Мое лицо вспыхнуло, я заволновалась. – Опытным.
Он ухмыльнулся, самодовольный, как всегда.
– Восприму это как комплимент.
– Ну, не надо. Я просто хочу сказать, что то, что ты делал… те действия, которые ты делал, были очень зрелыми.
Его злая ухмылка стала шире.
– Спасибо, мисс Эванс. Хочу, чтобы вы знали: вы тоже научили меня нескольким вещам. Например, тому, что вам нравится, когда вас душат…
– Замолчи! – прошептала я, почти крикнув. – Заткнись, заткнись, заткнись!
Слёзы наполнили глаза, но я изо всех сил старалась не дать им пролиться. Нос щипало от переполнивших меня эмоций. Желудок бурлил от страха. Руки вспотели. Какое же затруднительное положение. Всё, над чем я работала последние несколько лет, теперь оказалось под угрозой. Стиснув челюсть, я вновь подняла взгляд. Я была в нескольких секундах от того, чтобы разбиться на кусочки, а молот, который мог меня уничтожить, был в руках Майло.
Он наклонил голову, как будто хотел ответить что-то саркастическое, но вместо этого прикусил язык. Мельком оглядев школьный коридор, он снова посмотрел в мою сторону.
– Я не собираюсь говорить об этом всякую ерунду, ладно? Не надо.
– Что?
– Не надо плакать.
– Я не буду плакать.
Боже, я собиралась заплакать.
– Не волнуйся. Я никому не скажу.
Моя грудь слегка расслабилась.
– Обещаешь?
– Тебе нужен мой мизинец или что-то в этом роде? – выплюнул он.
«Да, ну, типа того…»
Я покачала головой:
– Нет. Всё в порядке. Больше никаких прикосновений – никогда. У нас всё будет хорошо, пока мы будем поддерживать рабочие отношения и видеться только при необходимости.
– Ага. Всего один час в день.
– Всего восемьдесят шесть часов вместе, пока ты не закончишь учёбу.
– Только что посчитала? Тебе в голову пришло число восемьдесят шесть?
– Я сделала это, пока ты проходил тест. Мне нужно было успокоиться.
Он выгнул бровь:
– Зануда.
– Не называй меня занудой, – приказала я, скрестив руки на груди.
– Хорошо, мисс Эванс.
– И не называй меня так!
Я вздрогнула. Мне бы хотелось, чтобы причиной дрожи было отвращение, но, если честно, звук его голоса послал жар прямо в самое сердце. Слова сорвались с его уст, как грязный грех, и мне втайне нравилось, как они звучали. В его глубоком бархатистом тоне жила такая уверенность, такая жёсткость, что это было болезненно соблазнительно. Мне стало жарко, казалось, что рассудок вот-вот меня подведет. Но Майло не мог этого знать. Он никогда этого не узнает.
– Серьёзно, не надо. Это странно.
– Как мне тебя называть?
Хороший вопрос.
– Я не знаю – никак. Никак меня не называй. Представь, что я такая же, как и остальные твои учителя. Притворись, что меня не существует.
– Достаточно легко.
– Хорошо.
– Замечательно.
– Великолепно.
Он поморщился и закрыл шкафчик.
– Могу я пойти на следующий урок или ты собираешься меня туда проводить? – саркастически заметил он.
Я отошла в сторону.
Прежде чем он успел уйти, директор Галло окликнул нас с Майло.
– Майло, мисс Эванс. Похоже, вы уже знакомы, – заявил он, направляясь в нашу сторону.
Та паника, которая несколько утихла в моей груди, начала возвращаться с удвоенной силой, когда к нам подошёл директор школы. Боже мой, а он знал? Майло поделился тем, что произошло между нами, с другим учеником? Они меня сдали? Я попаду в тюрьму? Боже, мне совершенно не идёт оранжевый. Он совсем не оттеняет мои глаза.
– Э-э, здравствуйте, директор Галло, – выпалила я, не зная, что ещё сказать.
Майло стоял с лямкой рюкзака на плече, хладнокровный и собранный. Я не могла сказать, скрывал ли он беспокойство или просто был равнодушен ко всему в жизни. Он не выглядел таким напуганным, как я.
Директор Галло улыбнулся, что сбило меня с толку. Если бы он знал, что произошло, на его лице не сияла бы улыбка.
– Майло, помнишь учительницу, которую я для тебя нашёл? Это она. Она будет помогать тебе в библиотеке каждый день после школы. Ещё раз спасибо, мисс Эванс, за желание помочь.
О.
Боже.
Мой.
Нет!
Нет, нет, нет!
Я выдавила ухмылку и кивнула:
– Да, конечно. Без проблем.
Директор Галло продолжал говорить, но мой разум растворился в небытии. На губах Майло появилась лёгкая ухмылка. Когда директор Галло откланялся, Майло повернулся ко мне. Я заметила, как его взгляд метнулся вверх и вниз по моей фигуре, и скрестила руки на груди.
– Полагаю, это сто семьдесят два часа, проведённых вместе, да, мисс Эванс? – сказал он, прежде чем уйти, оставив меня ошеломлённой и растерянной.
Хорошо.
Похоже, моя помощь с математикой ему не слишком понадобится.
* * *
Прошло несколько часов, а я не могла перестать размышлять о том, что мама подумала бы обо мне, о моём выборе. Меня тошнило даже от мысли, что она могла бы разочароваться во мне. Когда я рассказала Уитни о том, что произошло, чувство вины в моей душе только усилилось.
– Ты спала со своим учеником? – выпалила Уитни, её глаза расширились от неподдельного шока.
Я застонала, рухнув на кровать:
– Не говори так. Это звучит ужасно.
– Думаю, ситуация ужасна сама по себе.
– Знаю, знаю. Поверь мне. Это был тяжёлый день. Я ещё и должна заниматься с ним после школы каждый день в течение часа или двух.
Впервые Уитни была так поражена, что замолчала.
Я даже не знала, что моя лучшая подруга умеет вести себя тихо.
– Это так плохо? – спросила я сквозь стиснутые зубы.
– Ну, это нехорошо.
– Ты должна заставить меня почувствовать себя лучше, Уит.
– Прости, но, э-э… ты переспала со своим учеником! Я почти уверена, что читала подобный роман. – Она потёрла подбородок. – Но не волнуйся, всё закончилось рождением детей и «долго и счастливо».
– Это не закончится рождением детей и «долго и счастливо».
Она выгнула бровь.
– Зависит от того, были ли у тебя месячные, с тех пор как ты поехала в Трахвилль со школьником…
– Уитни! Пожалуйста, никогда больше не говори «Трахвилль». И, замечу, он не был моим учеником, когда это произошло. Ему больше восемнадцати, и… боже, я поехала в Трахвилль со своим учеником, – простонала я, потирая лицо руками.
Вот что я получила за
