«И куда это Хуся запропастился?» — подумал Андрей Васильевич. Он посмотрел в один конец улицы — нет, не видать его, затем лениво взглянул в другую сторону и… обмер от страха, забыв выкинуть короткий окурок, который уже начинал больно прижигать пальцы. Прямиком к Андрею Васильевичу, расталкивая прохожих, направлялась небольшая — человек эдак с двадцать — толпа людей с мрачными насупленными лицами. Кое-кто из них, как успел заметить Андрей Васильевич, многозначительно похлопывали себя по ладони длинными бамбуковыми палками, вроде тех полицейских «латхи», которыми в Индии и Пакистане умиротворяют участников уличных беспорядков. Вспомнив о полицейском, который только что вертелся рядом, собираясь, видимо, с духом, чтобы попросить у иностранца хорошую сигарету, Андрей Васильевич отчаянно завертел головой во все стороны. Полицейский, однако, завидев толпу, быстро сообразил, к чему идет дело, и молниеносно исчез, как сквозь землю провалился.
Обступив тесным полукольцом прижавшегося задом к борту машины Андрея Васильевича, толпа сосредоточенно помолчала, а затем стала требовать от него немедленно прекратить разбой против иракцев, причем с каждой минутой все громче и решительней. Попытки Андрея Васильевича, от волнения почти утратившего способность объясняться на урду и издававшего поэтому какие-то хриплые нечленораздельные звуки, доказать, что он вовсе не американец, потонули в гуле голосов все более расходившейся толпы и выкриках: «Да здравствует Саддам!» «Долой Америку!» «Смерть Бушу!» Наконец раздался и вопль, от которого у Андрея Васильевича похолодело внутри: «Бей неверных!»
«Ну все, влип! Ой, мама!» — сжался Андрей Васильевич и закрыл глаза в ожидании расправы.
— Эй, остановитесь, что вы делаете! — услышал он в следующее мгновение отчаянный крик Хуссейна, энергично распихивавшего пакистанцев в разные стороны.
— Буш? — свирепо спросил один из главарей у Хуссейна, тыча концом палки в сторону Андрея Васильевича.
— Нет, нет, Горбачев! Он не американец, нет! Его не надо бить! — затараторил маленький щуплый Хуссейн, размахивая тощими руками и втолковывая угрюмым слушателям современное международное положение, злокозненность Буша и дальновидность Горбачева в иракском вопросе.
Главарь задумался, что-то сердито пробормотал себе под нос и, повернувшись к толпе, нехотя скомандовал отбой.
— Давай, мистер, давай скорее машина, пока они опять не передумал! — частил Хуссейн по-русски, запихивая еще не пришедшего в себя Андрея Васильевича на сиденье. — Мы ехать надо отсюда очень быстро!
— Вот спасибо тебе, Хуссейн! — проговорил через пару минут Андрей Васильевич. — Еще немного, меня бы и конная полиция у этих гадов не отбила!
— Вам спасибо, сэр! — скромно ответил взволнованный и гордый Хуссейн. — Хорошо, что вы не американец. Наши люди их мало любить, и вас бы они крепко побил, я думать.
* * *
Резко распахнув дверь, Андрей Васильевич влетел в свой кабинет, где сидел Анвар и мирно решал газетный кроссворд.
— Ты чего такой взъерошенный, словно фокстерьер? Случилось что-нибудь? — спросил Анвар.
— Черт бы побрал всех американцев! — провозгласил Андрей Васильевич. — Я из-за них в такую переделку попал!
Выслушав рассказ Андрея Васильевича, Анвар тяжело вздохнул и назидательно изрек:
— Удивляюсь я тебе, Андрей. Вроде бы благоразумный ты человек, в Индии и Пакистане несколько лет прожил и должен знать, что такое попасть в разъяренную толпу. Куда тебя понесло? Зачем наступать на грабли, коли видишь, что они у тебя под ногами валяются? Твое счастье, что пакистанцы тебе какие-то идейные попались, которым только американца подавай. А ведь могли устроить тебе «руки прочь от Саддама!» — так дали бы, что мало не показалось бы!
— Это еще кто кого! — дал выход уязвленному самолюбию Андрей Васильевич. — Их там всего двадцать тощих пакистанцев было! Что это за толпа? Подумаешь!
— Ах ты, лев! Гроза Равалпинди! — изобразил восхищение Анвар. — Что же ты их не раскидал? Что тебя остановило — солидарность с угнетенными трудящимися Востока, да? А насчет толпы — это еще неизвестно, что хуже, когда она большая или маленькая. Один мой знакомый непальский коммунист — а он это тонко понимает, поскольку его в родной деревне не раз маоисты били, — утверждает, что хорошо, когда тебя двести, а не двадцать человек лупят. В большой толпе ведь не протолкнешься, давка, не разберешь, кого бить надо, а вот когда человек двадцать-тридцать всего — тогда худо дело! Ты как на ладони, и пока несколько человек над тобой работают, другие могут отдохнуть, попить водички, а потом сменить уставших товарищей. Да, если бы не наш Хуссейн… Будь у нас учреждена медаль «За спасение дурака-дипломата», то он смело мог бы на нее претендовать. Представляю, медаль, а к ней наградная грамота за подписью престарелого секретаря Президиума — какого-нибудь товарища Твердокакиса или Натужникова.
— Знаешь что, Анвар?! Иди ты… куда подальше! — обозлился Андрей Васильевич. — Если ты такой знаток, то взял бы и составил какую-нибудь глупую инструкцию о правилах поведения в толпе. Корчит тут из себя самого умного!
— Ладно, ладно, Васильич, брек, успокойся! — примирительно сказал Анвар. — Я тоже по молодости и по собственной глупости как-то раз в похожую ситуацию попал. Еду — смотрю, народ дорогу перекрыл, никого не пропускает в знак протеста против чего-то, а я решил — ерунда! — и напрямую через них рванул. Проскочить-то я проскочил, но они мою машину так дубиной огрели, что потом пришлось дверь выправлять. Будь они немного расторопнее, могли и остановить, из машины вынуть и так далее, по уже знакомому тебе сценарию. Все же молодец Хуссейн! Ты бы ему хоть ящик пива поставил!
— Да поставлю уж, пусть вместе со всем своим аулом лечится, — пробурчал успокоившийся Андрей Васильевич. — Он, пока мы ехали обратно, мне целую лекцию прочитал, как здесь американцев не любят и какое мое везение, что я не один из них.
— Это верно он сказал, — заметил Анвар. — Американцев не только паки, но и многие другие азиаты, которым они даже помощь оказывают, терпеть не могут за их беспардонность и наглость. Кстати, эта их помощь никогда бескорыстной не бывает. Европейцы, впрочем, их тоже не обожают. Вылезет какой-нибудь эдакий Джек из Айовы в друзья президента — ну там помощь на выборах ему оказывал, подписи за него собирал, а тот его за это в госдеп или сразу послом! Вот и будет он учить жизни европейцев, которым он по образованию, опыту и просто общей культуре в подметки не годится.
— Да, — согласился Андрей Васильевич. — Меня вот еще что поражает — как это они ухитряются, со всеми их деньгами и возможностями, допускать такие идиотские промахи? То их лучшие друзья иранцы за порог вышвыривают, то они от вьетнамцев по зубам получают. Да мало ли еще таких примеров? Сейчас вот тоже — чего им приспичило Саддама добивать? Из Кувейта его заставили уйти, и слава Богу.
— Чего приспичило? — переспросил Анвар. — Я, знаешь ли, недавно ходил на международный семинар по безопасности в Индийском океане, слушал выступление господина адмирала Каца, командующего Центральным командованием США. Долго-долго адмирал распинался о защите американским флотом либеральных режимов в регионе, о защите прав человека и вообще — городил такой вздор, что его самого под конец, кажется, тошнить стало. Тут его кто-то из публики и спросил: «А что все-таки заставляет вас держать столько лет боевые корабли в Персидском заливе?» Господин Кац, человек военный, и ответил, не долго думая: «Ойл!» — нефть то есть. Вот и весь сказ — «ойл!». А трогательная забота американцев о всяких там правах человека — в это только наши дефективные политологи верят или прикидываются, что верят, — за приличную мзду от американцев, понятное дело. Хороша забота — взяли да и запустили «Томагавком» по бомбоубежищу в Багдаде, где тысячи мирных людей прятались. Американцы хоть и любят другим, нам в особенности, мораль читать, сами аморальны до мозга костей. Сила и личная выгода — вот и все их настоящие принципы. А поскольку психология у них носорожья, то собственный горький опыт их ничему не учит, и на эти самые грабли, о которых мы тут с тобой беседовали, они еще где-нибудь крепко наступят, вот увидишь.
— Что-то ты на них сегодня распыхтелся, Анвар, — отметил Андрей Васильевич. — Ты все же не совсем прав. Пленных-то, к примеру, они нам сейчас разыскивать помогают.
— Вот именно, сейчас, — сказал сердито Анвар. — А раньше, между прочим, всех их уговаривали ехать на Запад и многих действительно туда вывезли, да еще и подбивали всякие гадости о своей стране заявлять. Теперь — другое дело, у нас с ними дружба, так сказать, и пленные им больше не нужны. Вот они и демонстрируют снисходительность к поверженному противнику, то есть к нам. Ладно, пес с ними! Ты вот что, Андрей, не говори больше никому о своей поездке в Равалпинди, а то Жора Галкин с перепугу нам всякий выезд в город закроет. Договорились? Вот и хорошо!
