— О чем ты думаешь? — спросил Ринк.
— О твоей маме.
— О моей маме? — с нескрываемым удивлением переспросил Ринк.
— Да. Мне жалко, что она умерла. Она была такой милой женщиной.
— Да, но когда ты успела с ней познакомиться?
— Мы не были знакомы, но она иногда заходила в «Вулворт». Она была всегда так… чисто одета!
Ринк рассмеялся:
— Что верно — то верно. Мама обожала чистоту и опрятность.
— Меня поражала ее красота. И одевалась твоя мама прекрасно, — с восхищением продолжала Каролина. — Ринк… А от чего она умерла?
Не зная, куда девать глаза, юноша уставился на подол Каролининой юбки и рассеянно провел указательным пальцем по мелким стежкам, явно сделанным вручную.
— От разбитого сердца, — еле слышно проговорил он.
Острая жалость к Ринку вдруг пронзила Каролину. Ей захотелось прижать его голову к своей груди, приласкать и утешить.
— Но как можно быть несчастным, живя в таком роскошном доме?
— А тебе нравится Укромный уголок? — вопросом ответил ей Ринк. Глаза Каролины заблестели.
— О, это самый прекрасный дом в мире!
Ринк рассмеялся. Каролина смутилась и покраснела.
— Ну… во всяком случае, я лично ничего красивее не видела.
— А ты разве была у нас дома? — изумился Ринк.
— Нет, что ты! Но я часто прохожу мимо. И всегда останавливаюсь, чтобы полюбоваться. Я бы все на свете отдала, лишь бы иметь такой дом! — воскликнула Каролина и пристыженно добавила:
— Ты, наверное, думаешь, что я с приветом?
Ринк покачал головой.
— Нет, я ведь и сам его обожаю. И тоже не устаю им любоваться. Когда-нибудь я приглашу тебя в гости.
Однако они оба понимали, что этого не случится, и боялись посмотреть друг другу в глаза.
Наконец Каролина сказала:
— У тебя очень милая сестренка. Она приходила к нам в магазин вместе с твоей мамой.
— Ее зовут Лаура Джейн.
— А в школе я ее почему-то не вижу. Она что, ходит в частную школу?
Ринк сорвал травинку и сунул ее в рот. Каролина втайне восторгалась его ровными, белыми зубами.
— Она учится в школе для умственно отсталых. Лаура Джейн… ну, понимаешь… она, конечно, не совсем дурочка, но… отстает в развитии. Ей трудно учиться.
Каролина покраснела:
— Ой… извини… я не знала…
— Ничего, — Ринк взял ее за руку. — Ничего страшного. Лаура Джейн все равно очень хорошая, и я ее очень люблю.
— Как ей повезло, что у нее такой брат!
Он подпер голову рукой. Его черные густые ресницы блестели на солнце.
— Ты полагаешь?
— Да!
Они зачарованно рассматривали друг друга. В такие моменты слова были излишни. Взгляд Ринка скользил по руке Каролины. Он взял ее и принялся внимательно изучать тонкие линии, испещрявшие ладонь. Потом рука Ринка заскользила выше, трепетные пальцы остановились на нежной впадинке у локтя. Каролине стало щекотно. Сердце затрепыхалось, словно птичка, а грудь набухла и напряглась.
— Я еще немножко посижу и пойду, — прерывающимся голосом проговорила она.
— Жалко, что тебе надо идти. Мне бы хотелось провести с тобой целый день. Никуда не спешить, поговорить обо всем на свете.
У Каролины зазвенело в ушах.
— Но… у тебя же столько друзей… Разве тебе не с кем поговорить?
— Да они токуют как тетерева, никого не слышат. Ты единственная, кто умеет слушать, Каролина.
Не отрывая от девушки своих золотистых глаз, Ринк медленно сел и, обхватив рукой ее шею, притянул к себе. Каролина не сопротивлялась. Их губы медленно сближались.
Поначалу поцелуй был таким же нежным, как и вчерашний, первый. Но податливость нежных девичьих губ быстро распалила в Ринке страсть. Его ласки становились все более смелыми и настойчивыми.
Каролину захлестывали волны новых ощущений. Вскоре она уже лежала на коленях у Ринка, а он припадал к ее рту, словно истомленный жаждой путник.
Внезапно Ринк поднял голову и, с трудом переводя дух, взмолился:
— Каролина! Прошу тебя, не уступай мне! Скажи: «Нет». Не позволяй мне заходить далеко.
При этом он расстегнул ее блузку и запустил руку под лифчик. Теплая, шелковистая кожа была такой нежной и зовущей!
Ринк застонал:
— Ты ведь еще совсем ребенок. Ребенок! Господи, помоги мне! Милая, ты не понимаешь, что мы можем натворить, но я-то знаю! Мы играем с огнем. Пожалуйста, останови меня!
И он опять страстно поцеловал ее.
Каролина не знала, что делать. Набухшая грудь ныла, и девушке хотелось прикрыть ее руками. Его руками… Она обняла Ринка за шею и привстала.
Он отстранился:
— Нет, так больше не может продолжаться, Каролина. Если это не прекратить, мы потеряем голову. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Каролина машинально кивнула, мечтая лишь о трм, чтобы ой снова обнял ее и поцеловал.
Однако Ринк поднялся на ноги и протянул ей руку. Каролина беспомощно прижалась к нему. Он погладил ее по спине, шепча на ухо ласковые слова, а потом с грустью произнес:
— Тебе пора. Я никогда себя не прощу, если по моей вине тебя выгонят с работы.
— О Господи! — спохватилась Каролина. — Сколько сейчас времени? Я уже опоздала, да?
— Пока нет, но надо поторопиться.
— Тогда я побежала. — Она поспешно заправила блузку и пригладила волосы.
Ринк схватил ее за руку.
— Ты извини, но сегодня вечером я не смогу тебя подвезти.
— А я на это и не рассчитывала, Ринк, — честно призналась Каролина.
— Я бы с удовольствием, но у меня вечер занят… я давно договорился, и…
— Ничего, я не обижаюсь. Честное слово! — Каролина бросилась к тропинке. — Спасибо за сандвичи!
Ринк устремился за ней.
— Каролина!
Она обернулась.
— Что?
— Увидимся завтра. Здесь же. Хорошо?
Девушка просияла.
— Да! — В лесной тишине еще долго звенел ее счастливый смех. — Да… да… да…
Несколько недель подряд Ринк каждое утро поджидал ее на поляне. А когда мог, подвозил вечером домой…
Каролина повернулась на бок и тоскливо посмотрела на луну, выглядывавшую между деревьями. Как же тогда было чудесно! Она жила точно во сне, наслаждаясь поцелуями Ринка и смутно желая чего-то большего. Он рассказывал ей о своих планах на будущее, она раскрывала ему свои секреты. Их обоих изумляла та естественность откровенности, которая вдруг возникла между ними. Ни Каролина, ни Ринк никому так доверчиво и открыто не поверяли свои тайны и сомнения, свою боль и свои мечты.
Их любовь была лучезарной. И не потому, что светило солнце и все вокруг дышало радостью. Самый счастливый их день был, наоборот, пасмурным. С раннего утра зарядил дождь, который не прекращался до вечера.
Но на душе у нее тогда было светло…
