****** 8 ".Коломень ближайший округ; околомень подле". Чт. Об. И. и Д. 3. Опыт рус. прост. слов Макарова.
******* 9 Теперь на месте его находится погост Ращилов и видны остатки крепости.
В одно время со своим главным направлением рязанская колонизация, исходя от того же пункта, пошла еще вверх по Проне, и составила другую линию укреплений, обращенную на юг. Как там представлялась потребность огородить княжество со стороны суздальцев, так здесь необходимо было воздвигнуть ряд крепостей в защиту от половцев, которые со второй половины XI в. из своих степей сильно напирали на юго-восточные украйны. Левый берег Прони, также как правый Оки, возвышенный и холмистый, довольно хорошо соответствовал своему назначению. К сожалению, источники сохранили нам слишком мало имен, которые можно было бы разместить в этом направлении. В эпоху дотатарскую мы знаем здесь только один город Пронск. О пронских князьях летопись упоминает еще под 1131 г.; как о городе о нем в первый раз говорится под 1146 г. 1*0. Он стоял там же, где и теперь: на крутом берегу Прони, окруженный глубокими лощинами и оврагами. Из двукратной осады города в 1186 и 1207 гг. можно заключить, что положение его было довольно крепкое и неприступное, что он имел трое ворот; но что главное неудобство для жителей состояло в недостатке воды; рыть колодцы, вероятно, было затруднительно по высоте площади, и неприятели обыкновенно перехватывали сообщение с рекою; а граждане должны были сдаваться от жажды. По другую сторону реки расстилалось низменное, открытое пространство, которое носило многозначительное название Половецкого поля. Далее нам известно еще одно поселение на бе-{65}регах Прони ближе к ее устью, верстах в 30 от Рязани, по имени Добрый Сот. Летопись не называет его городом, и все убеждает в том, что это было простое село 1**1. Против него лежала переправа на пути из Пронска в Рязань. Нет сомнения, что кроме Пронска были и другие города по левому берегу Прони; на это указывают с одной стороны следующее выражение летописи по поводу известных событий в 1207 г. "а самъ (Всеволод) поиде къ Рязаню (от Пронска), посадники посажавъ своh по всhмъ городомъ ихъ"; с другой, значительное количество городищ, рассеянных по тому же берегу.
______________
* 10 Ник. II. 93.
** 11 Лавр. 182. Оно существует и теперь под тем же именем и не имеет никаких следов старинных укреплений.
Пространство земли, заключенное между Пронею и тою частью Оки, которую мы проследили, составляло неизменное, основное ядро княжества, около которого рязанские пределы в разные времена то сжимались, то расширялись. Оно имело подобие треугольника, которого вершина опиралась на город Рязань, а бока расходились по Оке и Проне. За третью сторону треугольника приблизительно можно принять линию, проведенную от истоков Прони к устью Осетра, т. е. к городу Ростиславлю. Река Осетр, если не на всем протяжении, то, по крайней мере, в среднем и нижнем течении своем составляла здесь естественную границу Рязанской области. На пограничное значение реки Осетра указывает поход Святослава Ольговича, который спасался от преследования Давыдовичей в 1146 г. Этот поход имеет такое же географическое значение для земли вятичей, какое позднейшие походы Всеволода для рязанской. Особенно замечательно самое направление пути Святослава. Из Козельска он пошел в Дедославль, т. е. к верховьям Упы; а отсюда двинулся на север, перешел реку Осетр, и направился к Колтеску, который по всей вероятности лежал на правом берегу Оки против устья речки Лопасни. Нет сомнения, что путь от Дедославля в Колтеск проходил близ западных границ Рязанского княжества. Впрочем, в половине XIII в. едва ли эти границы уже определились. Нижнее течение Осетра закреплено было за Рязанью основанием Ростиславля и Зарайска. С началом последнего города связано интересное сказание "О приходе чудотворнаго Николина образа Зарайскаго, иже бh изъ Корсуня града въ предhлы Резан-{66}скiе ко князю Федору Юрьевичу Резанскому во второе лhто по Калкском побоищh" 1*2. Первое основание Зарайска можно отнести к концу XII в. т. е. к тому времени, когда возникли споры рязанских князей с черниговскими за границы. Хотя построением Ростиславля заключилось движение рязанской колонизации вверх по Оке, потому что оно сталкивалось с городами вятичей, которые были довольно часты в этом месте, как показывает поход Святослава (Колтеск, Неринск, Тешилов и Лобынск); тем не менее мы рано замечаем попытки рязанцев занять пограничные черниговские волости. В 1176 г. Олег Святославич Лопастенский отнял у них назад Свирелеск; а в 1194 г. Святослав Всеволодович собирает черниговских и северских князей, чтобы идти с ними на рязанских, вероятно, вследствие подобных же попыток. Таким образом, центральная область Рязанского княжества, тщательно огороженная с севера и юга, только на западе {67} представляла неясную и мало защищенную границу. Конечно, с этой стороны ему не грозила такая опасность, как с двух других и не было надобности ее огораживать. Восточный угол треугольника, опиравшийся на город Рязань, уже несколько выдавался за естественные пределы; являлась потребность огородить столицу княжества от нечаянного нападения с той стороны. Действительно в окрестностях древней Рязани вниз по Оке можно встретить теперь до 10 мест, носящих название городов и городищ; но от древней эпохи нам известно только два имени: Белгород и Ижеславец. Первый три раза упоминается в летописях: под 1155 г. по поводу убиения в нем тысяцкого Андрея Глебова; в 1208 г. в нем умер Олег Владимирович и положен в церкви св. Спаса; в том же году он был сожжен Всеволодом. Судя по смыслу последнего известия, Белгород находился недалеко от Рязани {68} вниз по Оке. Ижеславец приводится в числе рязанских городов разоренных Батыем; он, надобно полагать, лежал к северо-востоку от столицы близ устья реки Пры1**3.
______________
* 12 Вот содержание этого сказания:
В 1224 г. великий чудотворец Николай Корсунский и Зарайский явился в городе Херсоне своему служителю Евстафию во сне, и сказал ему: "Евстафий возьми образ мой, супругу свою Феодосию, сына Евстафия и ступай в Рязанскую землю." Видение повторилось и в следующую ночь. Евстафий пришел в ужас, тем более, что он никогда не слыхал о Рязанской земле, и не знал, в какой стороне она находится. Святитель является в третий раз, толкает Евстафия в ребра, и велит немедленно идти, как будто (яко) на восток, сам обещаясь проводить его до Рязанской земли. Евстафий впал еще в больший трепет и уныние; но продолжал медлить, потому что ему не хотелось расстаться с прекрасным городом Корсунем. Наконец на него напала слепота, и очи покрылись будто чешуею. Тогда Евстафий раскаялся в своем непослушании, в слезах припал к чудотворному образу и получил исцеление. Собравшись в путь, он сначала думал отправиться вверх по Днепру, надеясь с Божиею помощью пройти землю половцев, о которых рассказывали ему знающие люди. Но угодник указал другой путь: он велел ему сесть на корабль в Днепровском устье, и Черным морем плыть до моря Варяжского; потом сухим путем через немецкие области идти до Новгорода и оттуда до Рязанской земли. Евстафий все это исполнил. Когда он остановился на некоторое время в Новгороде, последний так понравился его жене, что она не хотела более следовать за мужем и решилась от него скрыться: за это ее постигла тяжкая болезнь, от которой она избавилась только по молитве мужа. Путники наконец, достигли Рязанской земли. Между тем как Евстафий недоумевал, где именно ему остановиться, св. угодник явился юному рязанскому князю Федору Юрьевичу и велел ему идти навстречу своего чудотворного образа; "хочу быть здесь, говорило видение, "творить чудеса и прославить это место; буду молить Бога, чтобы он сподобил небесного царствия тебя вместе с твоею женою н сыном". Федор был устрашен видением; особенно его удивляли слова о жене и сыне, потому что он еще не вступал в брак. Однако, князь отправился немедленно навстречу корсунцам и узнал чудотворный образ по лучезарному сиянию. Взявши икону, он прннес ее в свой удел и послал весть о ее приходе к своему отцу великому князю рязанскому Юрию Игоревичу. Последний прибыл к сыну вместе с епископом Ефросином Святогорцем. Они создали храм во имя чудотворца Николая Корсунского и воротились в свой город. Немного лет спустя, Федор Юрьевич вступил в брак и взял супругу из царского рода, по имени Евпраксию, которая родила ему сына Иоанна Постника. Когда же князь Федор был убит по повелению Батыя, и весть о том дошла до княгини Евпраксии, она бросилась из высокого терема на землю и заразилась (убилась) вместе с сыном. Тела супругов и сына были погребены возле храма Николая Корсунского, который по этой причине стал называться Зарайским. (Врем. О. И. и Д. № 15.) "Чудотворная икона Святителя Николая с тех пор до ныне хранится, благоговейно чествуемая, в Зарайском соборе, который в нынешнем виде воздвигнут на месте прежней церкви в 1681 г. Но еще прежде, именно в 1608 г. по повелению царя Василия Ивановича Шуйского икона эта окована украшающею ее теперь золотою ризою с дорогими каменьями". Надеждин. (Ж. М. В. Д. 1848 г. Март). Не входя в разбор этого сказания, мы заметим только, что оно бросает свет на некоторые стороны дотатарской эпохи. Прямое заключение, которое из него вытекает, состоит в том, что на месте теперешнего Зарайска в начале XIII в. существовал город. Княжеский терем, погребение княжеского семейства подле храма, подтверждаемое тремя каменными крестами, которые поставлены над гробницами - все доказывает, что здесь было местопребывание удельного князя Федора Юрьевича, следовательно, поселение более или менее укрепленное. Очень может быть, что позднейшее имя Зарайска привело в забвение другое название, под которым этот город был известен в прежнее время. Г. Надеждин думает, не назывался ли он Новгород на Осетре, который упоминается в числе городов рязанских по Воскр. списку. Что касается до имени Зарайск (в Кн. Бол. Черт. Заразеск), то нельзя утвердительно сказать, чтобы оно произошло от глагола заразить; есть слово заразы, означающее одну (лесистую) местность на крутом берегу Москвы. (Мос. Вед. 1857. № 63. Село Коломенское). По мнению некоторых Зарайск находится в связи с словом рясы; в таком случае происходит от одного корня с Рязанью, Ряжском и пр.
