Девушка прикусила губу. Понукаемая полисмагами, она побрела вдоль набережной. Идти пришлось недолго, центральный участок находился на соседней улице.
Франсуазу провели по безликому длинному коридору и втолкнули в одну из комнат. Глаза сразу же защипало от табачного дыма. Он был настолько плотным, что девушка не сразу рассмотрела сидящего за столом полисмага, который что-то напряженно писал.
– Жюль, что там у вас? – спросил он, не поднимая головы.
– Девка, господин сержант. Магичила посередине города, вызвала дух, голую бабу, между прочим!
– Неправда! – возмутилась Франсуаза. – Дух сам нашел меня!
Полисмаг отложил перо в сторону и небрежно вытер руки о полотенце, лежавшее с краю. Судя по разводам чернил на ткани, полотенце лежало достаточно давно.
– Неужели? – хмыкнул он. – И с чего вдруг духу понадобилось искать именно вас, мадемуазель?
– Возможно, потому что я некромант.
Заявление было встречено громким хохотом.
– Придумала тоже! – тот, кого называли Жюль, успокоился первым. – Девка-некромант!
– Я ассистент профессора Ле Шовена, – Франсуаза все-таки вдохнула и закашлялась. – Спросите в Суар де Бонне.
– Непременно. А заодно и то, как ты там ассистировала, – хмыкнул напарник Жюля. Он протянул сидящему сумку девушки. – Вот отобрали при задержании.
– Что там? – сержант лениво откинулся на спинку стула.
Вместо ответа полисмаг вытряхнул на стол содержимое: зеркальце, листы доклада и ассигнации.
– Так, так, так… – хозяин кабинета лениво потянулся за одним из листов, вчитался в строки. Его глаза округлились. – Ничего себе!
– Что там? – Жюль подался вперед.
– Тебе лучше не знать, – сержант снова повернулся к Франсуазе. Его взгляд стал очень жестким. – Признаетесь сами, мадемуазель?
– Признаться в чем?
– В проведении темных ритуалов, – полисмаг положил на стол перед девушкой ее заметки. – Или как вы объясните это?
– Я ассистент профессора Ле Шовена, – повторила Франсуаза, смотря ему прямо в глаза. – В мои обязанности входит подготовка докладов для научных конференций.
Сержант демонстративно закатил глаза.
– Да-да женщина-некромант. Мы это уже слышали. Откуда у тебя эти сведения? – кулак с грохотом обрушился на стол. Франсуаза против воли вздрогнула, прекрасно понимая, что она одна, закованная в наручники, против троих мужчин. Ей пришлось призвать все свое мужество, чтобы выглядеть спокойной.
– Я уже сказала, я работаю в Суар де Бонне. Франсуаза д’Эгре. Можете проверить.
Как она и ожидала, ее имя вызвало смятение. Полисмаги переглянулись, решая, что им делать.
– Сделайте запрос в академию, а пока отправьте ее в камеру, – распорядился сержант. – Наручники не снимать!
– Так точно! – ухмыльнувшись, Жюль снова схватил Франсуазу за руку. – Идем! Посидишь в тюрьме денек-другой.
– Почему так долго? – от неприятного предчувствия под ложечкой засосало.
– Ну как же, пока оформим, пока отошлем… там, глядишь, и признаешься.
– Да как вы смеете! – начала девушка, но натолкнулась на радостный взгляд полисмага и прикусила язык, прекрасно понимая, что ей могут приписать и неповиновение слугам закона или еще чего похлеще.
– А ты умная, – кивнул полисмаг. – Ладно, пошли.
Они прошли по коридорам, затем спустились в подвал, несколько раз останавливаясь, чтобы дежурные открыли очередную решетку. С каждой остановкой стены вокруг становились более обшарпанными, а вокруг веяло сыростью и тленом. Вскоре Франсуаза увидела ряд железных дверей. Тишина сменилась звуками шагов, бессвязным бормотанием и криками тех, кто умолял выпустить их. От страха перед глазами заплясали темные мушки, а руки задрожали.
– Иди, давай, – подтолкнул ее один из полисмагов, со скрипом открывая одну из камер. Франсуаза несмело шагнула.
Дверь сразу же захлопнулась. Девушка вздрогнула и огляделась. По крайней мере в небольшой комнатушке она была одна. Узкое окошко под потолком едва пропускало свет, его закрывала массивная решетка. В одном углу находились деревянные нары, на которые был брошен тюфяк из соломы, в другом – ведро для естественных нужд. Больше в камере ничего не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тяжело вздохнув, Франсуаза хотела откинуть тюфяк, но наручники с нее так и не сняли, а делать что-то с руками за спиной было неудобно. Пришлось присесть так, размышляя, обитают ли в соломе насекомые и как быстро они перескочат на нее.
Время тянулось невыносимо медленно. Тело затекло, а звуки за дверью перестали тревожить, слившись в монотонный шум.
Тюрьма жила своей жизнью. За стенами слышались голоса заключенных, храп охранников. Во всяком случае, Франсуаза посчитала, что это охранники, нельзя же так храпеть, если ты арестован.
В какой-то момент Франсуаза окончательно отчаялась. Ей казалось, что она умрет в камере, так и не увидев, как желтеют листья.
Она все-таки прислонилась спиной к стене. Откинула голову, уже не заботясь о грязи, окружавшей ее. Полисмаги были правы, еще немного, и Франсуаза признается в чем угодно, лишь бы избежать заключения…
Мысль о том, что признание послужит причиной более длительного заключения, придала силы и заставила снова выпрямить спину. Она не сдастся!
Тем более что баронесса Лавлейс видела арест и наверняка сообщит отцу. Как бы граф д’Эгре не злился на дочь за подобный проступок, он не допустит позора и вмешается. Вряд ли полисмаги устоят перед натиском графа. Осталось только набраться мужества, чтобы посмотреть в глаза отцу.
Словно в ответ ее мыслям около камеры послышались звуки шагов, потом брякнули ключи. Превозмогая боль от затекших мышц, девушка торопливо поднялась. Не хватало еще, чтобы отец увидел ее сломленной и несчастной. Она вскинула голову…
Дверь распахнулась.
– Вы?! – воскликнула Франсуаза с изумлением рассматривая мужчину, застывшего на пороге.
Глава 11
Размышляя над расследованием, Этьен всю ночь проворочался и заснул только под утро. Он едва не проспал совещание и вошел в кабинет префекта в тот момент, когда колокол на соборе начал отсчет времени.
Игнорируя недовольные взгляды собравшихся, ровно с последним ударом колокола полисмаг занял предназначенное ему место.
– Капитан Богарне, – префект кивнул.
Человек старой закалки, он не слишком жаловал подобное поведение, хотя и отдавал должное смелости подчиненного.
– Господин префект? – Этьен поднялся и щелкнул каблуками.
– Чем вы готовы порадовать нас на этот раз?
– Четыре женских тела. Одно в Суар де Бонне, три были захоронены за кладбищем святой Хель.
– То есть мы ищем четырех убийц? – со вздохом уточнил заместитель префекта. Этьен покачал головой:
– Не думаю. Скорее всего, убийца один.
– С чего вы взяли?
– Все жертвы – молодые невинные девушки со светлыми волосами, обескровленные одним и тем же способом… – Этьен помедлил. – К тому же все жертвы косвенно связаны с Суар де Бонне.
Упоминание известного учебного заведения вызвало нездоровый ажиотаж.
– Тихо! – префект хлопнул ладонью по столу, призывая к порядку. – Капитан Богарне, вы утверждаете, что убийца… – он замолчал, подбирая верное слово, – находится в академии?
– Нет. Но тела были обнаружены в присутствии адептов-некромантов, – он сознательно не стал упоминать Франсуазу.
– Это может быть совпадением, – поспешно возразил Гаспар де Гра.
Этьен едва заметно улыбнулся. Видимо, Лионель вчера успел сообщить брату о встрече в таверне.
– Может быть, а может и не быть. В любом случае мне необходимо получить особые полномочия для расследования этого дела, – он протянул префекту прошение, которое составил вчера. Комиссар Марэ кивнул и отложил документ на край стола.
– На этом все?
– Да, – Этьен еще раз коротко поклонился и занял свое место.
Следом за ним начальники округов один за другим докладывали о значимых происшествиях. Полисмаг слушал вполуха. Убийства, воровство, насилие – все это было обратной стороной прекрасной Паризьенны. Город удовольствий и греха, он поглощал всех, кто стремился туда, ища лучшую долю.
