— Вон! Вечеринка окончена, — прорычал я.
Какой-то парень с лестницы возмутился:
— Но мы ведь только начали веселье, — весело проговорил он, обнимая блондинку.
— Ты не услышал меня? — изогнув бровь, поинтересовался я.
Дом постепенно начал пустеть. Пятнадцать минут спустя от дома отъехала последняя машина, увозя вслед за собой ритмичные звуки рэпа. Я остался один и только теперь позволил себе вновь посмотреть на осколок прошлого в своей руке. Я разжал ладонь: на металле виднелись рубиновые капли, заяц из розового превратился в кроваво-красного, а маленький ключик впился в мою плоть. Шесть лет назад я бы никогда не подумал, что когда-нибудь увижу свой подарок в таком виде, но теперь это было реальностью. Я знал, что не нарушил данное себе восемь месяцев назад обещание, знал, что поступил правильно, но от этого не становилось легче. В голове было пусто: я не впускал в нее ни образ Роуз, ни голос отца, ни ненависть, причиняющую лишь боль. Я сидел и пытался все забыть. Судьба девушки по имени Розали Хейл больше не должна была волновать меня. Весь этот богом проклятый город должен раствориться на задворках моей памяти. И сейчас я обещал себе, что так и будет. Я не обязывался начать новую жизнь: это было нереально, но забыть детали было мне под силу. Сейчас алкоголь был моим анестетиком, не дающим почувствовать всю боль утраты невидимой части себя, и я был этому рад.
Я поднялся наверх в свою комнату, чтобы забрать пиджак и сотовый, но, несмотря на обещание, я все еще держал кусок ее браслета в своей объятой пламенем боли руке. В голову врывались слова Роуз, но я захлопывал перед ними двери. Я не хотел помнить их, пронизанные болью они заставляли меня содрогаться, и в какой-то момент я просто сдался. С силой кинув обрывок браслета в стену, я вышел из комнаты и хлопнул дверью. Я больше не хотел думать об этом, желал лишь сохранить пустоту в своем сознании. Выйдя из дома, я сел в машину и отъехал от гаража, последний раз кинув взгляд на дом Хейлов. Теперь это лишь прошлое, ничего более. Рочестер остался для меня только на карте.
Спустя пять часов рассвет позволил выключить фары, озаряя своими яркими красками природу вокруг. На горизонте показалось море. Я взял в руку телефон и набрал номер Дэна:
— Я еду домой, друг, — теперь это, как никогда раньше, было настоящей правдой.
POV Rosalie
Я проснулась утром от холода. Я была вся грязная, хотелось в душ и чего-нибудь теплого. Хотя это было неважно. Теперь у меня ничего нет…
Надо было сделать то, за чем я приехала. Я брела по улицам Рочестера, размышляя об иронии судьбы. Я надеялась, что вновь буду счастлива в этом городе… Ага. Как же… Подарки судьбы закончились…
Я зашла в дом и прошла в свою студию. Эту комнату переделали из гостевой спальни. Там в неизменном порядке хранилось все, что касалось моего рисования: краски, кисти, холсты, готовые работы… Все было идеально. Кроме хозяйки этого дома. Я собрала все и уже готовилась уходить, когда услышала голос матери:
— Рози? Это ты? — мама стояла на пороге студии: нерасчесанные волосы, красные глаза, темные круги под ними…
Мне не хотелось разговаривать с ней. Она предала нас. Забыла о семье, решив, что это неважно. Я просто прошла мимо нее. Какая теперь разница? Все, что у меня было, я уже потеряла.
— Рози… — мама попыталась остановить меня, но я увернулась от ее рук.
К черту душ! Хочу уйти отсюда как можно скорее! Хочу никогда ее больше не увидеть… Хочу… Хочу умереть.
— Розали, дочка… — сделала мать еще одну попытку, застав меня у двери.
— Я не скажу отцу, — холодно отозвалась я, — развлекайся, — и я захлопнула за собой дверь своего дома, где только что развалилась моя любящая семья.
* * *
Я ехала в Нью-Йорк, твердо зная, что в Рочестер вернусь лишь при крайней необходимости.
Мать предала нас с отцом. Ей лучше с тем мужчиной. Пусть…
Я на мгновение закрыла глаза. Я не чувствовала боли, только злость, а под ней не было ничего. Сид и остальные добились своего: я и вправду стала барби. Сломанная кукла с умершим сердцем.
Глава 7. Восемь часов…
POV Rosalie
— Еще мохито? — голос Райана вырвал меня из размышлений.
Парень сидел рядом и что-то говорил. Я не вникала, потому что мне было плевать. Этот парень таскался за мной вот уже два месяца. Что он во мне нашел и почему он меня терпит? Я не понимала, да и не стремилась к этому. Какая разница. Райан уже всем говорил, что я его девушка. Даже смешно…
Его функция состояла в том, чтобы снимать меня со столов, когда я напьюсь. Этот момент был недалек. Я выпила уже добрый десяток мохито. Оставался лишь мой любимый бренди, и Райан может приступать к своим ежедневным обязанностям.
— Я хочу бренди, — хрипловатым голосом сказала я.
— Рози, может не надо? — робко заикнулся парень, успевший уже изучить мое ежевечернее меню.
— Я хочу бренди! Что не ясно? — вызверилась я на него.
Глаза парня наполнились болью. Каждый день. Эта сцена повторялась каждый день. Как я устала…
— Хорошо, Рози, — тихо ответил он, прося у бармена бокал бренди.
Я достала сигареты и закурила. Ментоловый дым окутал легкие, давая возможность расслабиться. Клеточка за клеточкой… Я в блаженстве прикрыла глаза. Раздался стук, и передо мной стоял бокал бренди.
— Роуз, — Райан стоял рядом, смотря на меня своими красивыми серыми глазами. — Давай ты выпьешь, и мы пойдем?
— Ха! А если я не хочу? — я с насмешкой посмотрела на него…
— Розали, мне надоело снимать тебя каждый день со столов, когда ты спьяну пытаешься станцевать стриптиз.
— Не снимай, — пожала плечами я. — Райан, что ты от меня хочешь? Любви? Тогда ты не по адресу. Секса? Тогда нам наверх. Уважения? Ты его уже получил.
— Розали, что с тобой? Ты год была абсолютно нормальной: стервозной, нахальной, но веселой, озорной и настоящей. Что произошло? Ты вернулась из своего Рочестера, словно мертвая, — парень безнадежно смотрел на меня. — Розали…
— Высказался? — холодно поинтересовалась я, в ответ он кивнул. — А теперь проваливай!
Райан обиженно посмотрел на меня. Возможно, до поездки домой я бы оценила его заботу, но не сейчас. Сейчас мне хотелось просто забыться. Забыть произошедшее со мной…
Я не помнила, как доехала до Нью-Йорка в тот день, меня саму удивляло, что я не врезалась ни во что. Единственное, что я запомнила, как меня вытаскивала из машины Алекси, как тащила в комнату, как отпаивала чаем, а я просто продолжала рыдать… Рыдать, убивая остатки той самой Рози, которую все так любили. Я неделю не могла ни есть, ни пить. Подруга вызывала врачей, а они лишь разводили руками, глядя на меня, сидящую с отсутствующим видом. Моя болезнь была неизлечима лекарствами. Мне оставалось лишь мириться с тем, что у меня больше нет семьи.
