Феномен обратной реакции, выражаемый словом «Надоело!», применим не только к странам, но и к отдельным людям, прежде всего, к тем, кто имел «счастье» стать известной личностью.
Как трудно быть известным человеком! Журналисты допекают — просто жуть! А они, журналисты-то, тоже ведь, люди! Они в глаза тебе смотрят «по-человечески», а потом публикуют… такую штампованную дрянь… аж жуть! Правда не все…
Николай Иванович Зятьков слушает интервьюируемого, слушает и не запоминает тех слов, которые ты, как интервьюируемый, запрещаешь ему писать… напрочь запрещаешь… ведь ты все же интервьюируемый! Более того, он, Николай Иванович, иногда говорит: «Ну-у-у» и… ничего больше не говорит. А ты ждешь дискуссий по… углублению смысла твоей речи. А он опять говорит: «Ну-у-у». Ужасно-то как! Но потом он выдает такую статью, такую статью… что ты так и наполняешься гордостью оттого, что ты… такой умный. Он — журналист Николай Иванович Зятьков — делает тебя умнее, чем ты на самом деле есть.
Я, конечно же, не могу сказать, что я во время интервью несу только чушь. Я несу ее (чушь!) лишь периодически, особенно когда… в простодушные глаза Николая Ивановича смотрю, но… с душой несу, чушь эту. А ему, Николаю Ивановичу, только эта чушь и нужна. Он, Николай Иванович, эту чушь так переработает, так переработает, что она, чушь эта, не просто умной, но и душевной покажется. А читатель ведь душевно-умного требует, а именно, хочет видеть на страницах газеты умное в сочетании с душевным. Вот и появляются гегемоны мысли… журналистами «обумненные» и «одушевленные». В этом, наверное, талант журналиста и состоит — гегемонов современности делать, скромно подписавшись внизу — «интервью брал наш корр. Николай Зятьков».
Поэтому, дорогой читатель, когда Вы читаете какую-либо газету, то не думайте, пожалуйста, что у нас так много в стране умных людей, журналисты умные есть, которые, если захотят, любого умным сделают… или дураком. Среднего у них, журналистов, не бывает, — блекло, говорят, получается, конечно же, неинтересно читателю. Что о блеклых писать-то?! Из любого блеклого умного можно сделать! Но люди редко догадываются, что умным, на самом деле, является… журналист.
Однако журналисты порой делают из человека (интервьюируемого) такого умного, Однако, когда этот человек… с мясистым носом… появляется на экране постоянно, то… этот нос начинает приедаться и…вызывать низкопробное желание то ли высморкаться, то ли съесть что-нибудь мясное… И, в конце концов, люди начинают выключать телевизор тогда, когда видят на экране этот… мясистый нос. О других носах они, может быть, начинают мечтать, чтобы их лицезреть на экране. Срабатывает феномен обратной реакции, сила которого, как мы знаем, очень велика. Доза показа своего лица должна присутствовать!
Слова «Надоело!» надо бояться! Да и… о мясистом носе надо думать, который уж особенно быстро надоедает, почему-то… тем более, что телекамеру надвигают на… него… иногда для хохмы, чтобы казалось, что ты из одного него состоишь. Это особенно хорошо понятно мне, потому что у меня… такой же нос. Но главное состоит, видимо, в другом. Мы, телезрители или читатели, задолго до того, когда в голове созреет слово «Надоело!» по поводу этого пресловутого… мясистого носа, начинаем чувствовать, что что-то здесь не то… что-то не то… А это «что-то не то» состоит в том, что мы начинаем чувствовать эгоизм, исходящий от… обладателя мясистого носа. Говоря иными словами, мы начинаем чувствовать, что обладатель мясистого носа начал зажираться, низкопробненько так зажираться, что даже начал считать свой мясистый нос эталоном красоты.
Я думаю, что природа урезонивает таких обладателей «прекрасных мясистых носов» тем, что на этом носу ни с того ни с сего появляется противный прьщ, который, как назло, не проходит недели две-три и мешает продемонстрировать его (нос) еще и еще раз. Но природа, которую создал Бог, действует не только через прыщ, она, природа, действует еще и через душу, которая начинает вначале роптать, а потом аж выть… даже при одном упоминании о «мясистом носе». Она, душа, чувствует, что в этого вечно интервьюируемого человека («мясистого носа») начал вселяться Чужой Бог. И ему, простому телезрителю или читателю, это противно, поскольку главным грехом уже начинает попахивать.
Чаще всего такие «мясистые носы» встречаются в шоу-бизнесе, хотя не у всех представителей шоу-бизнеса (особенно у их «сексуального большинства» — голубых) нос бывает мясистым. Зато… ресницы у них длинные.
Главной особенностью шоу-бизнеса является высокая чувствительность шоумэнов к ощущению собственного надоедания зрителю. Тогда шоумэн (или шоумэнша) идет на какой-нибудь скандал (разводится с женой или публично бьет кому-нибудь морду), а если и это не помогает, то показывает трусы или всенародно врет, что он каждый полет на самолете «спит» со стюардессой в самолетном туалете… стоя. Но феномен обратной реакции работает, работает и работает, а залы пустеют, пустеют и пустеют, и жизнь грустнеет, грустнеет и грустнеет.
А нередко шоумэны организуют шоу-мафию по принципу «не пущать молодые таланты», чтобы уже насильно показывать народу свои «мясистые носы» или — что чаще — «длинные ресницы».
И им, шоумэнам (или шоумэншам) невдомек, что вместе с рукоплесканиями зрителей в них… черт побери… уже вселился Чужой Бог, проклятый Чужой Бог, которого чувствуют и отторгают зрители. Не по душе получается, когда Чужим Богом пахнет!
А ведь рецепт успеха в шоу-бизнесе прост — любить надо зрителя не на словах, а душой, да так сильно любить, чтобы от души твоей прямо-таки веяло любовью к людям вообще… искренней, к тому же. И всегда-всегда бояться эгоизма, который тут же почувствуют зрители. Игорь Николаев, по-моему, понимает это.
Bay!
Я опять откинулся на стуле и опять посмотрел на свою желтую неказистую авторучку. Неожиданно в голове зазвучала старая русская песня:
Ямщик, не гони лошадей,Мне некуда больше спешить,Мне некого больше любить…
Эта песня начала грациозно и печально звучать в душе, но тут же… прервалась неприятным воспоминанием о том, что многие русские люди вместо чисто русских восклицаний «О!», «О-о-о!», «Ох ты!» или «Ух ты!», вдруг начали говорить по-американски- «Bay!». Это самое «Bay!» нервозным комком подступило к горлу.
Я прекрасно понимал, что «Bay!» является обычным восклицанием на американский манер и ничего особенного в нем нет. «Bay!» так «Bay!»… Но оно, почему-то, нервировало меня… хотя я понимаю и люблю английский язык, где даже пресловутое «Bay!» звучит приятно.
А вот от русского исполнения «Bay!» меня трясет и противность какая-то возникает.
Я стал думать на эту тему и… чуть сам не сказал «Bay!». И тут до меня дошло, что все это не просто так.
Бог почему-то создал в мире много языков, а не один, что, вообще-то, нелогично, — трудно ведь общаться-то! Но может быть, Бог сделал это для того, чтобы весь мир одновременно не пропитался эгоизмом и через него не принял Чужого Бога? Если это произойдет с одной страной — это еще полбеды, — другие страны подкорректируют (хотя бы через исламский фундаментализм). Но если, например, весь мир вдруг хором скажет… «Bay!», то… Чужому Богу откроется прямая дорога в души всего Человечества! И на это… немедленно отреагирует Тот Свет. А это уже… Апокалипсис — планета Земля не допустит в души всех людей Чужого Бога и… уничтожит (в очередной раз!) все заблудшее Человечество. И… в загадочной Чистой (!) Шамбале вновь будет создан… Новый Человек. Хотя… похоже, что он уже создан, и, возможно, уже конкурирует с нами. Поэтому хорошо, что люди говорят на разных языках. Штампа нет! А самый страшный штамп — это штамп Чужого Бога. И поэтому, наверное, иногда так хочется уютно и тепло сказать чисто по-русски: «О-о-о!», а, не копируя кого-то, произнести «Bay!». Ведь забывая исконно Свое, мы приближаемся к Чужому Богу.
Об этом мы, дорогой читатель, поговорим дальше в этой книге.
Я уже тепло взглянул на свою неказистую желтую авторучку, и в голове снова зазвучала старая русская песня:
Ямщик, не гони лошадей,Мне некуда больше спешить,Мне некого больше любить…
Я снова откинулся на стуле и снова, конечно же, закурил. И пусть эта сигарета была американской, мне было приятно, что я думаю по-русски. А слово «ямщик» мне показалось таким родным и хорошим, таким ласкающим слух, таким русским, таким… что я не удержался, и тихонько запел:
Ямщик не гони лошадейМне некуда больше спешитьМне некого больше любить…
Я понял, что меня больше всего берут за душу слова «Мне некого больше любить», потому что я чувствовал, что без Любви нет жизни.
