Перевоспитание рефлексов
Вопрос в том, как замедлить или остановить рефлекторное действие, кажущееся совершенно автоматическим. Давайте еще раз посмотрим на цикл осознанности (рис. 2).
На этот раз началом цикла будет «развитие умения справляться с эмоциями», потому что рефлекторная реакция вызывается обращением к основным страхам тревожной привязанности.
Существует три шага на пути к росту способности переносить сильные эмоции:
1. Умение замечать эмоцию.
2. Изучение эмоции.
3. Развитие сострадания к эмоции.
Как мы уже видели, эти три шага могут оказаться весьма трудными из-за того, что славные люди уже приложили уйму сил, чтобы спрятать или игнорировать собственные переживания. Воин же готов практиковать осознанность даже вопреки тому, что ему твердят рефлексы славного человека («Это опасно») и его разум («Лучше бы ты съел бутерброд или посмотрел сериал»). И даже если после этого трансформирующийся человек усядется есть бутерброд перед телевизором, воин внутри него скажет: «Не теряй осознанности. Этот бутерброд и этот комедийный сериал – зацепки. Тут есть на что обратить внимание».
Воин воспитывает непреклонный дух.
Как только обнаружена мысль славного человека, задача воина в том, чтобы вытащить ее на свет и хорошенько рассмотреть. Это может сопровождаться болью или стыдом, но настойчивость воина не сломить.
Последний шаг – сострадание – потребует большей силы от воина, чем два предыдущих. Два этих слова – «сострадание» и «воин» – две стороны одной медали, именно они порождают непреклонный дух. Только воин способен противостоять привычке всей своей жизни судить и обвинять, только он может сказать: «Я вижу свою слабость: она вредит мне, она мне не по нраву. Я принимаю ее как свою, я не буду обвинять себя за то, что чувствую. Я понимаю, откуда она взялась. Я люблю себя и хочу, чтобы это чувство прошло, а пока что я буду осторожен, чтобы не причинить вреда никому другому».
Внутреннее пространство
Практика переживания сильных эмоций требует достаточного внутреннего пространства. Представьте, что вам нужен загон для норовистого жеребенка. Скорее всего, вы решите сделать его достаточно большим, чтобы жеребенку было где бегать и брыкаться, не опасаясь, что он поранится. Ограду стоит смастерить достаточно крепкой, чтобы жеребенок не вырвался на волю, где его могут поджидать опасности. Нечто подобное нам нужно устроить у себя внутри: достаточно места для эмоций, чтобы они могли двигаться куда хотят, но при этом – прочная ограда, чтобы эмоции не покинули нас и не причинили никому вреда. Только воин способен построить и поддерживать такое пространство.
Каким бы жестким и успешным ни был наш воин, некоторые эмоции его все равно ранят. Но теперь, когда у нас внутри достаточно пространства, мы не должны бояться, что чувства нас раздавят.
3. Переходим к действиям
Два первых измерения воина формируют глубину (личная этика) и ширину (способность справляться с сильными эмоциями), согласуя голову с сердцем. Третье же измерение воина – это переход к действиям, что следует из первых двух. Например:
Льюис – бывший славный парень, а ныне коммерческий директор музея изобразительных искусств. Льюис работает на равных с основателем музея (он же – главный куратор). Недавно между ними возникли разногласия, касавшиеся бюджета на следующий год. В последнее время дела шли хорошо, и Льюис предложил консервативный вариант: увеличить бюджет с 1,4 миллиона долларов до 1,6 миллиона, чтобы воспользоваться преимуществами недавнего роста. Главный куратор утверждает, что у него есть возможность раздобыть два поистине уникальных экспоната, но для этого бюджет должен быть увеличен до 2 миллионов – тогда средств на покупку этих раритетов будет достаточно. Главный куратор горит желанием приобрести их. Он подготовил документ, показывающий, что, если все гранты будут получены, все спонсоры дадут максимум возможного, а все выставки пройдут с ошеломляющим успехом, музей сможет оправдать бюджет в 2 миллиона долларов. На это Льюис ответил, что никакой бизнес не строится на оптимистичных прогнозах. Он предлагает бюджет в 1,7 миллиона, предполагая, что будет куплен только один экспонат из двух. И хотя эта сумма вплотную приближается к максимуму возможностей музея, она выглядит реальной. В конце концов главный куратор соглашается. Через неделю Льюис получает письмо от главного куратора, адресованное одновременно ему и совету директоров, в котором объявляется, что бюджет следующего года будет составлять 1,9 миллиона долларов, а также анонсируются два новых проекта.
Льюис садится и пишет язвительный ответ главному куратору (с копией на совет директоров). В нем он не только указывает на неловкость сложившейся ситуации, но и припоминает главному куратору множество ребяческих и эгоистичных поступков, которые тот совершил в прошлом, – они неоднократно ставили под угрозу всю организацию. Кроме этого, он предполагает, что один из новых любимых проектов главного куратора призван украсить его резюме – но не слишком хорош для музея. Написав все это, Льюис двигает курсор к кнопке «Отправить».
Однако, перечитывая письмо в последний раз, он запускает механизм практики осознанности. Льюис замечает, что от напряжения ему трудно дышать. Для Льюиса это верный знак присутствия славного парня. Он принимает решение не отправлять письмо сразу. Отложив мышку, он прислушивается к себе. Он взбешен, но ему кажется, что его гнев совершенно оправдан. Однако, прислушавшись к себе получше, Льюис замечает, что гнев направлен не только на главного куратора. Льюис снова и снова занимал подобную позицию в различных художественных организациях, его унижали и игнорировали, и каждый раз он прогибался и брал на себя ответственность за чужие ошибки, чтобы спасти работодателя от позора. В каждом случае организация едва умудрялась выстоять под грузом несоразмерных ожиданий, а сам Льюис был перегружен работой, стараясь уложиться в нереалистичный бюджет. Теперь же, глядя на свои выпады в адрес главного куратора, Льюис признает, что это попытка отомстить за все случаи, когда он не смог постоять за себя и поддался давлению. Льюис понимает, что он сердится и на себя тоже.
Удалив письмо, Льюис почувствовал, что им движет сдержанность воина. Он не поддался злости рефлекторно: он упрятал ее в надежное вместилище (неотправленное письмо), а затем внимательно изучил свои эмоции.
После удаления первого письма Льюис пишет второе – лично главному куратору – с напоминанием о том, что ранее они договорились о бюджете в 1,7 миллиона долларов. Он пишет, что в здравом уме не сможет поддержать больший бюджет, который, по его опыту, отрицательно повлияет на финансовую стабильность музея. Более того, он отказывается нести ответственность за то, что весь штат музея ожидает неминуемый провал в попытках достичь нереалистичных целей. Если же главный куратор будет настаивать на бюджете в 1,9 миллиона, он (Льюис) будет вынужден обратиться напрямую в совет директоров и объяснить свою позицию. Если и это не поможет, он уволится. И наконец, он указывает на то, что предложение совету директоров несогласованного бюджета – это серьезное нарушение протокола, которое не останется безнаказанным.
Прежде чем отправить письмо, Льюис советуется с близким другом, который соглашается, что это лучшее решение. Когда Льюис наконец отправляет письмо главному куратору, он чувствует себя невероятно свободным и сильным.
Это пример настоящей практики воина со всеми тремя составляющими: 1) Льюис задействовал свою личную этику, решив, что не будет молчать и прогибаться под чужие эгоистичные и неправильные решения; 2) Льюис демонстрирует возросшую способность переносить сильные эмоции – он не только сдержал свою злость, не отправив первое (рефлекторное) письмо, но и внимательно проанализировал свои чувства; 3) Льюис поступил в соответствии со своей личной этикой и пониманием правильного поведения, обозначив свою позицию главному куратору.
Трансформирующейся личности в подобном поступке все может показаться странным. Это прямой вызов вместо уклонения от конфликта. Это обуздание сильных неприятных эмоций. Это общение с позиции силы.
Однако при всем при этом такой поступок дарует свободу. Заняв позицию воина, Льюис больше не должен страдать, переживать, жалеть себя или быть пассивно-агрессивным. Хотя его и беспокоит, чем закончатся разногласия, он чувствует силу и удивительную легкость.
В этом – один из забавных парадоксов практики воина. Льюис понятия не имеет, чем все закончится. Главный куратор может увидеть его правоту, а может биться с ним до последнего. Но после того как Льюис послал то письмо, он осознал, что его позиция сильна как никогда. Даже если случится скандал с главным куратором, Льюис будет уверен в своей правоте. Если совет директоров не примет его точку зрения и Льюис уволится, ему не придется участвовать в неизбежной неразберихе, создаваемой главным куратором. А если главный куратор увидит правоту в его словах, выходит, что Льюис оказал огромную услугу музею, поставил главного куратора на место и заработал уважение в ходе решения этого вопроса.
