Те полтора метра мы зашьём брусом и доской, сделаем помещения для живности. Ну да, Степаныч собирается перевести сюда свою козу, кошку и курей. Люблю, говорит яишенку по утрам. Да я тоже не против, тем более напарник заниматься всем собирается сам.
Следующий день отлёживались, кроватью служили матрасы и бинго – я достал мешок с медвежьей шкурой.
– Где взял, ну вещь вообще. Я тоже хочу такую.
– Будет, Степаныч, всё будет, дай срок.
Я собираюсь до холодов сплавать за шкурками. Понимаю, что осень – не весна и шкурки уже пущены в дело. Но надеюсь на прижимистость местных. Сейчас же шкуры вместо денег, а кто же все деньги спускает.
21
На следующий день развеялось, вышло солнце, и я решил не оттягивать.
Проверил лодку и паруса, всё на месте. С собой взял обменный фонд в мешке, плащ-палатку и тёплое одеяло, пенку под спину. Ну и личные вещи. Карабин промазан и в непромокаемом чехле. Напоследок отнёс мешок с нашими кольчужками, зачем-то решил взять свою рогатину. Ну типа, что бы видели, что воин.
Попрощавшись с напарником, оттолкнулся веслом от берега. Расстояние до впадения в Вятку пролетел за полтора дня. То поселение с трусоватыми сельчанами решил назвать Трусовкой. Останавливаться не стал, проскочил дальше. А вот к большому посёлку, где я торговался со старейшиной Симдяном, я и направил лодку. Паруса сегодня уже не подымал, шёл на вёслах. К берегу было пришвартовано крупное для этих мест судно. Похожее на ладью, нос и корма были заострены и выглядели одинаково. Думаю, судно может двигаться в оба направления, корма становится носом. Размеры на первый взгляд метров двенадцать в длину и три в ширину. По центру мачта, значит парусно-гребное. Шума и драки на берегу не слышно, наоборот наблюдается оживление. Такое ощущение, что автолавка в дальнее отделение совхоза приехала.
Я настороженно приближался к берегу. Броню одел на собак и себя ещё утром. Карабин лежит на коленях, рогатина внизу.
Подплыв к берегу чуть в стороне от толкотни, решил, что всё-таки безопасно. Вытащил лодку на берег, закрепив верёвкой к вбитому мною в песок штырю.
Повесил карабин на плечо, взяв рогатину и оставив собак охранять лодку, пошёл к людям. Здесь явно происходит торговля. На земле лежат тряпки и на них выложены товары. Глиняная посуда, в принципе симпатично, но примитивно по форме и рисунку. Изделия из железа, рулоны материи. В основном тёплая, мешки с грязно-серой комками солью. Я понаблюдал за людьми. Те долго ходили и приценивались, можно подумать здесь выбор большой, можно в другом месте поискать. Но торговцев было трое и товары лежали тремя кучками. Расплачивались в основном шкурками, моими, между прочим, шкурками. Ещё приносили туески, закрытые крышками. Может мёд, а может ягода. В стороне мелькнул мой знакомец, я махнул ему рукой.
Не торопясь, подошёл ко мне, с интересом осмотрел, затем что-то произнёс и приложив руку к сердцу, опустил её вниз.
Ну, будем надеется, что пожелал мира и здоровья. В ответ я на русском произнёс то же и повторил его жест. Мы прошли к моей лодке, Симдян восторженно поцокал, глядя на Зевса, а когда тот зевнул, он аж присел от удивления. Ну да, набор впечатляющий. Больше подошёл бы льву или медведю. Попытавшись мне что-то сказать, махнул только рукой. Потом приглашающим жестом показал в сторону поселения.
Я, в ответ показал на лодку и пожал вопросительно плечами. Несколько громких слов и к нам подбежали два подростка, по-моему, я с ними уже знаком, угощал сахаром, и бойцы встали в оцепление. Ну, надо идти. Я потрепал собак, успокаивая, а то напряженны, не понимают, что происходит.
Взяв из лодки мешок и рогатину, мы пошли к стенам посёлка. В доме у Симдяна было тепло, хозяйка что-то пекла и вкусно пахло выпечкой.
Через 10 минут нам подали на стол ароматные пироги и напиток, наверное, сбитень. Горячее питьё подали в глиняной кружке, чувствовался вкус мёда и пряностей. Я с удовольствием отдал должное угощение. Через 20 минут почувствовал себя абсолютно счастливым, сыт и в тепле сижу, круто. Только за собак и лодку переживаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что бы отблагодарить хозяйку, я развязал мешок и покопавшись, достал 50-граммовую стопку. Развязав поочерёдно специи отмерял на тряпочку чёрный перец, корицу и гвоздику. Пока муж смотрел на это богачество, хозяйка благодарно улыбнулась мне и аккуратно прибрала всё.
Так, пора переходить к торговле. Я начал выкладывать на стол специи, гранённые стеклянные стаканы, упакованные по одному в салфетки. Дальше пошли цыганские иглы и прочая мелочёвка.
Судя по обалдевшему виду мужика, я вывалил все запасы Форт – Нокса. Он не ожидал это увидеть. Жинка тоже от любопытства, аж вперёд мужа сунулась и сразу получила выговор ладонью по заднице. Но не там то было, муженьку было указанно, что с сегодняшнего дня он будет лишён секса и еды. Ну очень на то похоже было, она тыкала в сторону стола и настойчиво стучала супругу по кумполу.
Затем все замолчали. Симдян ещё раз осмотрел товар, попробовал на вкус перец и разулыбался, да – заборист.
Что-то сказал мне и предложил посидеть, тут судя по жесту. Сам вышел, оставив хозяйку. Через 10 минут в комнате появились еще несколько бородачей и начался торг. Их интересовали в первую очередь, иглы и стаканы, ну и остальное тоже. Видимо сейчас пришла элита посёлка. Началась переноска связок со шкурками. Я не знал цен, но тыкал в сторону кучки меха и на пальцах показывал количество. По крайней мере растопыренные пятерни они понимали, что это пять и десять. По их реакции я видел продешевил или наоборот. Так у меня забрали сначала десять стаканов и столько же стопочек. Иглы сразу ушли в лёт, потому что появились несколько женщин. Специи уходили хуже. Шкурки я не брал все подряд. Перебирал, худые возвращал. К моему удовольствию, кроме беличьих и куньих, удалось выменять связку соболиных.
После обеда решил закругляться, ночевать тут не хотел. Иди знай, этих папуасов. Я-то один, могут соблазниться. Так что запаковал шкурки в мешки, Симдян крикнул несколько парней, они закинули мои богатства и я, проведя тот же ритуал прощания вышел на улицу.
Лодка на месте, только около неё собралась приличная толпа. В основном пацанва, но попадались и взрослые. Они рассматривали собак, а те стояли в защитной позе, с вздыбленной шерстью.
– Хей, – громко крикнул я, расталкивая толпу и начал разгонять толпу. Разгоняться не захотели, ну вам же хуже, свистнул собак. Выметнулись из лодки, видно дразнили пацаны. Собаки не любят этого. Ну Зевс, ну красава, с мощным рыком влетел в толпу, куснул кого-то. Через секунду никого не оказалось рядом. Только мои грузчики растерянно опустили груз на песок. Я выделил им по куску сахара рафинада. Думал охранникам отдать, а теперь фиг им. Потрепав собак, уложил мешки в лодку и собрался отчалить. Но заметил приближающуюся фигуру купца, которого приметил утром. Здоровенный, не высокий, но плотный такой. Как говорится, поперёк себя шире, с выдающимся пузом. Одет, как попугай в несколько жилетов и поддёвок, а сверху халат, подпоясанный широким поясом. На боку, приличный тесак, размером с римский гладиус.
– Ай, сдорво, – и мужчина поклонился мне. Я ответил тем же, отвечая на старорусском, ну так как я его понимал. В результате пятиминутного общения я начал понимать отдельные слова и даже фразы.
Ткнув себе в грудь, мужик произнёс, -Балезин, – и повторил ещё раз, – Балезин.
– Вик, Вик, -произнёс я дважды. После этого он сделал приглашающий жест к бревну, лежащему неподалёку.
Я, честно говоря, не знал, что от него ожидать. Чувствовалась физическая мощь, не хотел бы я бороться с таким здоровяком. Хотя взгляд абсолютно адекватный, смотрел на меня с неким юмором и интересом.
Дальше наше общение свелось к попыткам понять друг друга. Если с местным старейшиной я не мог понять ни слова, то Балезина как-то с пятое на десятое понимал. Он показал рукой вдоль реки, вниз по течению и произнёс дважды, – Сувар, Сувар. Думаю, это его родной город. На это я махнул рукой на северо-запад. Пусть думает, что хочет.
