Синяки под глазами от недосыпания, украшали некогда моё цветущее здоровьем лицо. От недостатка солнца и свежего воздуха моя кожа побледнела. От этого я стала ещё больше походить на белую.
Единственный в этом доме, на ком никак не отражалась болезнь Изабель, был её муж. Он ездил на плантацию. Посещал свою любовницу — тё-щу. Играл в карты с Кристофером. Даже рождение сына не повлияло на Гарри. Он видел своего наследника только два раза. Один раз на следующее утро после рождения и второй раз на крестинах. Больше «счастливый» отец никак не выражал свою заинтересованность отпрыском.
Мачеха на крестины не приехала. Она плохо себя чувствовала. Кристофер явился в не подобающем виде. Даже получил нагоняй от святого отца.
Он держал младенца, качаясь из стороны в сторону, дыша на него перега-ром. Я боялась, что он уронит племянника. Стоя рядом, была начеку, на случай если придётся ловить малыша. Мой мерзкий брат такую вынуж-денную близость расценивал, как мою симпатию к нему. Господи! Как о таком грехе можно думать?! Но мой брат не только думал. Он бредил
56 мною.
На обеде по случаю крещения я не была. Сразу после часовни, поспешила к сестре.
В день, когда Изабель стало чуть лучше, в её спальню вошёл мистер
Холефилд — главный надсмотрщик. Он работал ещё на отца, но со свадьбы сестры занял должность на этой плантации.
— Мисс Лили, — позвал надсмотрщик, тихо входя в комнату, — простите, что не постучал. Я боялся разбудить миссис Коллинз.
— Ничего, — посмотрев на него, ответила я. — Вы что-то хотели?
Мистер Холефилд мял края шляпы, виновато смотря в пол.
— Да. Простите, что приходится спрашивать совета у вас, но мистера
Коллинза нет, а его жена больна.
— Ближе к делу, — вздохнула я, понимая, что сейчас мне придётся решать чью-то судьбу.
— Сегодня рабыня родила на плантации, и поэтому не смогла собрать минимальную меру хлопка. Хозяин приказал всех рабов без исключения наказывать десятью ударами плетей, если не будет хватать хотя бы половины унции до нормы в день. И я, — поднимая глаза на меня с пола, осекся он.
— И вы не знаете, как поступить в этой ситуации? — закончила я его слова.
— Да, мисс Лили, — замотал он головой, — рабыня не виновата.
И у неё родился мулат. Но, клянусь богом, ни один мой парень к чёрным не прикасается.
Можно было не говорить об этом. То, что это ребёнок Гарри и так понятно. Он не упускал возможности позабавиться с хорошенькими рабынями. Мой отец брал чёрных женщин не с полей. Он покупал их специально для этого. А вот его зять задирал юбки всем приглянувшимся рабыням.
И в отличие от папы, Гарри не испытывал чувства ответственности перед такими детьми.
— Мистер Холефилд, о чём вы говорите?! — возмущалась я. — Бить только что родившую женщину! Я не ослышалась?
Моему негодованию не было предела. Я даже встала с кресла. Голова закружилась. Уже полдень, а я не ела со вчерашнего дня. Ухватившись за спинку кресла, я чуть опёрлась об неё. Мистер Холефилд это заметил.
Рванулся с места, чтобы поддержать меня.
— Нет, — выставив ладонь ему навстречу, запротестовала я.
— Но, вам нехорошо, мисс Лили, — настаивал бывший работник отца.
— Уверяю вас, мне намного лучше, чем той рабыни, которую вы собрались наказать, — брезгливо сказала я, посмотрев на надсмотрщика.
Тон моего голоса, видимо, заставил его испытать христианское сострадание к рабыне.
Опустив глаза, мистер Холефилд сказал:
— Будь я бессердечным человеком, то беспрекословно исполнил бы
57 приказ мистера Коллинза. Я работал на вашего отца, мисс Лили. Он был суровым хозяином, но справедливым. Телесные наказания за недобор унций хлопка получали рабы, старше четырнадцати лет. Женщин он и вовсе приказывал не трогать, если они носили детей. А вот уже мистер Коллинз требует давать плетей всем. Даже детям. Вчера мне пришлось бить шести-летнего ребёнка! — его глаза заслезились. — Я бы не наказывал его, но на взвешивание неожиданно приехал хозяин.
— Что? — шёпотом спросила я, не веря в такую зверскую жестокость.
— Это правда, мисс Лили, — убеждал меня надсмотрщик. — Я не палач.
Закончится сезон сбора хлопка, и я попрошу расчёт.
— Но, Гарри сегодня нет, — чувствуя, как холодок бежит по моей спине от правды, я поспешила сесть обратно в кресло. — Можно не упоминать этого.
— Я хотел бы, но хозяин потребовал давать ему письменный отчёт кто сколько собрал. И угрожал мне, если я намеренно скрою недобор, он уво-лит меня.
Муж сестры не только убийца, он чудовище.
— А что если кто-то из рабов, кто собрал больше нормы, поделятся с той рабыней. Вы можете поговорить с ними. Время переписать отчёт ещё есть, — предложила я, с надеждой глядя на мистера Холефилда.
— Я поговорю с ними, — покачал он головой.
Когда надсмотрщик ушёл, я мысленно поблагодарила бога, что мне посчастливилось родиться дочерью своего отца. Будь я простой рабыней, то сейчас бы носила под сердцем ребёнка блудливого хозяина и получа-ла бы плетей за недобор унций хлопка на плантации. А посмотрев на больную сестру, ещё и вознесла хвалебную речь создателю, что лишил меня такой радости, как брак с охотником за приданым.
В тот день сестра крепко спала не бредя. Со слов надсмотрщика, моего «родственника» не было дома. Так что я без страха вышла на улицу. Лег-кий тёплый ветер ласкал моё лицо, отчего захотелось не просто подышать на крыльце, расхаживая взад и вперёд, а прогуляться по саду. Когда ещё представится такая возможность. В присутствии Гарри дома я не отхожу от сестры, опасаясь за свою честь. Он хищным зверем следит за мной, словно ждёт подходящего момента наброситься на меня.
Я не спеша шла между кустами акаций в саду. Вдыхая их аромат, наслаждалась минутами уединения и тишины. Я не заметила, как отошла на приличное расстояние от дома. Нет, его крыша была видна вдалеке, но чтобы вернуться мне понадобится больше времени, чем я планировала на прогулку. Вдруг Изабель проснулась, а меня нет рядом. Подумав об этом, я решила срезать путь, и пошла вдоль изгороди. Конечно, непро-топтанная тропинка, как в саду, но так намного быстрее.
Что позади меня скачет конь, я расслышала сразу. Изгородь разделяла дорогу к дому и земли теперь уже мистера Коллинза. Прибавив шаг, я без оглядки шла. Мысленно молилась, чтобы догоняющая меня лошадь
58 не принадлежала Гарри.
— Надо же какой сегодня удачный день! — донеслось до меня.
Душа упала в пятки. Это мой брат.
— Постой, Лили! — звал он.
Я, не оборачиваясь, уже чуть не бежала от него. Что-то подсказывало мне, только добравшись до дома, я буду в безопасности. Там он не посмеет меня тронуть. Слишком много свидетелей. И на мой крик сбегутся не только рабы. Мистер Холефилд тоже.
Брат пришпорил коня. Вставшая на дыбы лошадь, легко взяла преграду в виде низкой изгороди. От неожиданности я упала в траву, под самые копыта коня.
— Стоять, Гром! — держа за поводья, приказывал Кристофер.
Конь отступал, несколько слушая хозяина, сколько от боли. Железо впивалось ему в рот и рвало губы.
— Ты напугал меня, — стараясь быть спокойной, сказала я.
— Не думал, что похож на разбойника, — смеялся брат, слезая с коня.
— Похож, — прошептала я, пытаясь подняться.
Кристофер подал мне руку. Я отказалась, но он сам схватил меня за за-пястье и потянул на себя.
— Ну, что попалась, моя чёрная сестрица? — прижимая сильно к себе, ухмыляясь, сказал брат.
Моё сердце замерло от ужаса. В глазах Кристофера я увидела его желания. И, поверьте мне, он не помочь хотел подняться сестре. Он желал свою сестру.
Упёршись ему в грудь руками, я попыталась вырваться. Тогда Кристофер повалил меня на землю, а его губы искали мои. Он жаждал поцеловать меня. Это было омерзительно! Я хотела кричать, но он не давал и вздохнуть. Стоило открыть рот, как язык брата вползал в него.
Господи, тогда ночью он был пьян. Но в тот день, Кристофер не пил. Им двигали какие-то животные инстинкты. Набросившись на меня, брат задирал подол платья. Отбиваться от него сил у меня не было. Я, истощённая уходом за сестрой, даже не могла умолять его прекратить это надругатель-ство. Единственное на что хватило моих сил, это плакать.
