Наконец поцелуй иссяк. Не хватало воздуха. Мишка посмотрел на меня мутными глазами и хрипло спросил:
- Ты и теперь считаешь, что тебе надо уехать?
Я молчала. А что я могла сказать? Срочно возникла необходимость поправить блузку. Она выбилась из юбки и расстегнулась.
- Ты не ответила!
- Отпусти. Я приведу себя в порядок и отвечу тебе.
- Мне больше нравится, когда ты в беспорядке, - пробормотал он и нехотя разжал руки. Дыхание и у меня, и у него восстанавливалось с трудом. А у меня еще дрожали руки, и блузка никак не застегивалась.
- Ну, - потребовал этот проходимец. - Я жду!
- Мне не из чего было выбирать...
- То есть, как?
- Один оказался трусом, другой - предателем.
Рыжий растерянно и оскорблено посмотрел на меня.
- Ты - змея, Алька! Ты просто змея! Кого я предал? Тебя? И когда же?
- А в тот самый вечер, после леса.
- Что? Я уже и с друзьями не могу поболтать?
- Ты сам знаешь, что дело не в этом. Дело в том, что... Дело в...
- В Олеге, - перебил он меня. - Конечно! Как я сразу не догадался? Мы любим труса!
- Да, он - трус! - я закусила губу и попыталась сосредоточиться, дабы поточней сформулировать свои чувства.
Мишка не дождался. Внимательно посмотрел на меня и махнул рукой:
- Уезжай. И, дай нам бог, никогда больше не встретиться. Ты настоящая змея.
- Давай, плюну тебе в рожу? - взвилась я. - Говорят, змеиный яд помогает!
Схватила свои баулы и бегом бросилась к станции.
* * *
Весь август я была невменяемой. Кидалась на друзей и знакомых, как цепная псина. В сентябре стало легче. Немного отвлекала школа. Одноклассники от меня быстро отстали. Зато классная прицепилась: расскажи да расскажи, что происходит? Как будто это ее дело. Я терпела, терпела, наконец нахамила ей так, что меня вызывали к директору. Ничего. Обошлось. Зато больше никто не приставал и не лез в душу. Действительно, надо же человеку прийти в себя?
Приходила в себя я долго и трудно. Днем мне за каждым углом мерещился Олег. Вспоминала я его таким, каким видела в последний раз - осунувшимся и серьезным. Попытки отделаться от надоедливого образа оставались безуспешными. А по ночам я сгорала от желания быть с Рыжим. Каждая клеточка моего тела помнила его. Память постоянно подбрасывала цветные картинки: вот мы у родника, вот он гонит по деревне на своей "Яве", вот мы у станции... Эта раздвоенность терзала меня больше всего. Хотелось физической близости. Причем, только с одним единственным человеком... Но ведь без Олега я тоже не могу. Или могу? Нет, я безнадежно испорчена и развратна. Я просто извращенка и шлюха. И в кого только я такая уродилась? Сон и аппетит пропали бесследно. В школе появились неразрешимые проблемы: вместо пятерок - тройки, вместо благодарностей - постоянные вызовы отца к учителям. Я даже прогуливать начала. Отец только всплескивал руками и ужасался. Еще бы! Выпускной класс. А я продолжала изводить себя. В наказание за свою испорченность лишила себя всех удовольствий, сидела дома. Мне было стыдно смотреть в лица знакомых. Постоянно казалось, что они про меня все знают. Так и шло. Моя душа стала примиряться с моей развратностью.
Однажды вечером, в середине октября, раздался неожиданный, непривычно длинный звонок в дверь. Папа как раз отбыл в одну из своих обычных недельных командировок. Я только вторые сутки наслаждалась полным одиночеством и оказалась страшно недовольна тем, что его пытаются нарушить.
На улице весь день лил проливной дождь. К вечеру он уже не лил, а хлестал. И кого это нелегкая в такую погоду принесла? Могут нагрянуть одноклассники. Чем черт не шутит перед контрольной по химии? С этим предметом отношения у меня оставались приятельскими и сейчас. Я вздохнула, накинула на плечи пуховый платок и пошла открывать дверь.
На пороге стоял Рыжий. Я сделала отчаянную попытку захлопнуть дверь. Но он расхохотался и встал в дверном проеме, почти загородив его.
- Иного от тебя ждать не приходится, Алечка. Ты - в своем репертуаре!
Светлые с рыжинкой волосы его слиплись в сосульки. С модной кожаной куртки - такая редкость! - стекали целые ручейки дождевой воды. На джинсах - огромные мокрые пятна.
Подумать только! Среди моих знакомых никто не мог себе позволить так одеваться. А он всю эту роскошь заляпал. На мотоцикле ехал сюда, что ли? Вон, весь правый бок в ошметках грязи. Н-да... Мокрый и грязный. Зато глаза - сияют, как солнце.
- Ну, привет, любимая!
- Здравствуй, - сухо сказала я. - Зачем приехал?
- Сначала в дом пусти.
- Нечего тебе тут делать!
Он нахмурился, поднял руку и провел пальцами по моей щеке. Я отдернула голову, тем не менее сердце так и заходило ходуном.
Мишка заметил мою реакцию и тихо рассмеялся:
- Понимаешь, Алечка, нужно все-таки решить вопрос.
- Ничего не нужно решать. Все давно решено.
- А вот тут ты ошибаешься, - он ласково усмехнулся. - Олег стал выпивать. Наверное, с горя. А я сел горькую думу думати. И додумался-таки до одной мудрой вещи.
- Меня это не интересует. И не касается.
- Очень даже касается. Сейчас я тебе эту мысль изложу.
Он на секунду замолк, а затем торжественно продолжил:
- В вопросах жизни и смерти нельзя доверять решение женщине. Она обязательно ошибется.
Его менторский тон одновременно и раздражал, и веселил. Вот дурак! На что он, интересно, надеется? Сейчас я его выставлю. Но вместо этого услышала свой голос:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
