– Ой, отпустите его, – запричитала я, – он безобидный, просто пьяненький.
Я потерла место ушиба – так и есть, намечалась шишка, которая грозила стать синяком. Хороша я буду с фингалом...
– Все в порядке, – распорядился Курочкин охране, и Митю оставили валяться на земле в позе мертвого тела. – Не расстраивайся, – обратился он ко мне с неожиданной нежностью, – с синяком ты будешь еще красивее.
Через полчаса наша четверка сидела в ресторане «Марсель». Поначалу мы с Васькой смущались, потому что наши наряды откровенно не выдерживали принятый здесь dress-code. Но после двух бокальчиков действительно хорошего виски смущение прошло, да и наши кавалеры вели себя так, как будто ужинали в компании первых леди страны. Все это было неожиданно, удивительно, сказочно...
Перцель молча и неотрывно смотрел в волшебные глаза Василисы – казалось, еще немного, и он бросится целовать ей руки с предложением руки и сердца. Их взаимное притяжение было почти физически ощутимо, и нам с Курочкиным стало неудобно – мы пересели за другой столик. Он начал разглагольствовать – о поэтике Блока, о национальной идее, о смысле жизни. Я не разделяла мнения Курочкина почти во всем, но с каждым его словом понимала, что про-па-да-ю. Когда у мужчины есть политическая власть – это сексуально, но когда вдобавок к этому имеется диплом МГИМО и со вкусом подобранный галстук – это заводит... Он меня ослепил, поразил, увлек, сам это прекрасно видел и наслаждался произведенным эффектом. А я чувствовала себя мягкой и податливой, как пластилин, и была готова прямо сейчас расплавиться и стечь к его ногам.
И вдруг он как бы между прочим предложил:
– Даша, у меня нет возможности отслеживать настроения в штабе. Могу я тебя попросить о небольшой услуге? Тебя не затруднит писать иногда отчеты о климате в коллективе?
Меня грубо сбросили с небес на землю.
– Ни за что! – крикнула я и опрокинула на себя коктейль. Алкоголь размывал очертания окружающих предметов.
– Отказ – это предложение поднять цену?
– О чем вы говорите... Я думала, что вы искренне, и мы...
– Мы – что? – спросил Курочкин и посмотрел на меня внимательно. Я молчала. В моей душе со скрипом и грохотом рушились воздушные замки.
– Милая Даша, пойми – чего ради я должен тебе доверять? Гарик тебе папа-мама, ты за него готова в огонь и воду. Особенно за большие деньги. Мда... Никто не хочет любить в нас обыкновенных людей, и это скверно. Не мои слова – Чехова. Дарья, ты что, плачешь? Боже мой, Дашенька, прости меня, старого козла, – напился и несу всякую чушь.
Я ревела. Разочарование, обида, а главное – убойная доза виски сделали свое дело. Ресторанная публика с нескрываемым любопытством наблюдала эту сцену, официанты замедляли свой бег с подносами. Тогда Курочкин, не спрашивая счета, бросил на стол кучку купюр, подхватил меня под руки и повел из зала. Подскочившему Алексею он сказал только одно слово: «Домой». Я еще отразила, что меня заносят в машину и бережно укладывают на сидение. Но как только мое тело приняло горизонтальное положение, сознание отключилось...
Когда я открыла глаза, вокруг было светло, шумела вода. По запаху я догадалась, что это ванная комната, и, по всей видимости, – не в нашем доме. Курочкин сидел на корточках и стягивал с моей ноги чулок. Сарафанчик и свитер, аккуратно сложенные, лежали рядом – с моей одеждой он разобрался с ловкостью сестры-сиделки. Так же ловко он усадил меня в ванну и начал мыть, как маленького ребенка. Я сосредоточенно наблюдала, как он проводит душистой губкой по моим плечам, спускается ниже и ниже... Он гладил меня по непутевой моей голове. Шампунь попал в глаза, и я недовольно заканючила.
Андрей Вячеславович наклонился ближе и спросил:
– Глазки щиплет?
Я хотела сказать: «Все отлично, тысяча спасибо за все», но получилось только: «М-м-м...»
– Сейчас мы все смоем, будет Дашенька чистая-чистая, – потекли его ласковые слова. – Кто же так пьет виски, дурочка?! С твоей комплекцией ничего крепче молока пить нельзя.
Голова уже не гудела, тепло сладко разлилось по всему телу. В облачках пара закружились влажные стены.
– Андрей...
Я сама притянула его к себе. Он развязывал галстук, боролся с пуговицами рубашки и ремнем на брюках и при этом умудрялся целовать меня – то крепко, взасос, так, что терялось дыхание, то мягко, одним прикосновением.
Он шагнул в ванну, обнял меня сзади. Казалось, я улавливаю малейшее его движение нервами позвоночника.
«Как вам повезло, Андрей Вячеславович, – радостно пронеслось у меня в голове. – И как повезло мне!»
Ванна оказалась слишком маленькой для нас двоих. Пожалуй, будет лучше, если романтический момент случится в спальне. Но пока я пыталась сформулировать эту мысль, ощущая внутренней стороной бедра его стоящий член, он не выдержал – схватил за плечи и одним рывком вошел в меня.
– Аааах, – удивленно и восторженно выдохнула я.
Андрей нагнулся к моему уху, прошептал:
– Ты фантастическая... удивительная... девочка моя!
– Только не останавливайся...
Счастье есть, это говорю я, Дарья Орлова.
И сейчас оно – внутри меня!
* * *
А еще он сказал: «У твоих глаз полторы тысячи оттенков – свой оттенок для каждой минуты». И еще: «Дашка, господи, с тобой я чувствую себя так, как будто мне семнадцать лет...»
Какая, в сущности, разница – заговорщик он или нет. Какая разница, что это за авантюра с преемником? Может, нам с Васькой приснился весь этот разговор на берегу – переутомление, водка, вино, шампанское.
Да здравствуют облака! Я влюбляюсь...
Тут я осознала, что сижу в джакузи, мечтательно направив струю воды в стену, и рассматриваю потолочную мозаику, а в дверь хамски барабанят кулаки. Есть все-таки свои минусы в жизни большого дома! Особенно если джакузи одна на всех.
– Выхожу! Ну почему, стоит бедной женщине на пять минут зайти в ванную, как каждые полчаса – стучат и стучат!..
Мрачные Андрес и Николай прошипели что-то, во что я даже вслушиваться не стала. В том духе, что буквально сейчас им ехать в двухдневную командировку по отдаленным районам, где нет газа, водопровода, а люди только по праздникам моются под большое декольте. И даже в этот тяжелый момент из-за меня они лишены счастья почистить зубы...
Спрашивается, зачем? Пора отвыкать от буржуазных излишеств.
Я полчаса провела перед шкафом, выбирая наряд, и остановилась на шелковом халате – в моем душевном состоянии работать можно только дома. Внутри плескалось хрупкое ощущение прелести жизни после вчерашнего отлета Курочкина.
Ой, а вот и смс-ка от нашего принца.
«Просыпайся, северная красавица, нас ждут великие дела:)».
Ааааааах!..
Васька сидела в своей комнате и рассматривала прядку волос с видом, означающим «романтически отсутствую».
– Что, Перцель – очередной мужчина твоей жизни?
– Вроде похож... – осторожно протянула Василиса. – Но тебе не кажется, что «Василиса Перцель» звучит несколько комично?
– Вы с ним уже обсуждали эту проблему? – Я постаралась сохранить серьезное и торжественное лицо какающей кошки.
– Нет, – трепетно вздохнула Васька. – Мы говорили сначала о тибетской йоге, а потом о принципах федерализма.
– И даже не поцеловались?
– Знаешь... когда речь идет о мужчине твоей жизни, не надо торопиться.
Я думаю с точностью до наоборот. Только в этом случае и надо торопиться.
– А вы совершенно случайно не заговаривали о шансах Петрова на президентство?
– Совершенно случайно, – с нажимом произнесла Василиса, – мы решили об этом не заговаривать. Чтобы не рождать подозрений. Все штабисты – параноики. Еще не хватало, чтобы он начал видеть во мне засланную шпионку от ФСБ.
– Резонно, моя двуличная Мата Хари.
– Дашка... – Василиса умоляюще сложила брови домиком. – Он такой милый, он Розанова читал, детей любит, может, у нас поехала крыша? И нет никакого антипетровского заговора?
– А даже если и есть, – замечательно, когда друг читает твои мысли, – кто запретит влюбляться в заговорщиков? Гарику мы ведь ничего не скажем.
Эта нехитрая мысль Василису приятно удивила.
Потом мы заварили чай с Васькиными шаманскими травами. Нашли чистые чашки в доме нашего олигарха (заодно обнаружили под бильярдным столом кем-то забытую полбутылку текилы и аккуратно переставили ее под кухонный стол). И устроились на огромной кровати – грезить под персиковым утренним солнцем.
Утро в легкой позолоте оживляло контуры предметов и мимоходом вытягивало на поверхность наши мечты, ясные и легкие, как яичная скорлупа. О любви и нежности, о словах, которые тают на губах, как шоколад, когда просыпаешься рядом с любимым человеком, о детях, ведь родятся же и у нас дети, раз Славка рожает четвертого. О дыхательной гимнастике, идеальных мужчинах и о тех бесконечно счастливых временах, когда мы бросим выборы к чертям собачьим. Я буду заниматься дизайном каких-нибудь кофеен и модных магазинов, а Вася – учить детей музыке. А может, мы все-таки уедем в Финляндию, к муми-троллям.
