— А твой муж, который, как я понимаю, все тот же бродячий шарманщик, только перевоплощенный в новом качестве, чем он все-таки там занимался?
Я тяжело вздохнула:
— Здесь меня снова начинают одолевать сомнения. Понимаешь, мне кажется, что вся его деятельность была связана со строительством доходных домов, хотя я, конечно, могу и ошибаться. И вообще, я заметила, что чем более отдаленную по времени жизнь ты просматриваешь, тем меньше у тебя возникает опасений увидеть что-то неправильно. Кажется, что если это происходило так давно, то уже никто никогда не сможет обвинить тебя в неправде, тем более, если ты вспоминаешь себя среди низших социальных слоев.
— Ты не должна об этом думать. Ведь я говорил тебе, что некоторые вещи могут просто заменять какими-то более узнаваемыми. Так что нельзя относиться к этим воспоминаниям как к историческому исследованию. Помни, что мы занялись этим, преследуя совершенно иные цели.
— Да-да, конечно, — сказала я и продолжила свой рассказ.
Проходит еще некоторое время, и я уже вижу себя вдовой. Благодаря стараниям моего покойного супруга все его бывшие компаньоны имеют теперь дело со мной, и, хотя вначале у них и были некоторые сомнения по поводу моей компетентности, сейчас они уже стали полностью мне доверять, и наши дома по-прежнему строятся, а мое состояние продолжает увеличиваться.
Я свято чту наказы мужа, и прямо с порога прогоняю надоедливых женихов, которых, действительно, оказывается не так уж мало. Я веду довольно-таки замкнутый образ жизни, и все свободное время отдаю общению с сыном, хотя в основном я занята встречами с деловыми партнерами, проверкой счетов и управлением домашними делами.
Идут годы. Мой сын уезжает учиться за границу. Теперь все мои помыслы связаны с тем долгожданным моментом, когда он вернется, и я наконец-то смогу отойти от дел и отдохнуть. Однако не все складывается так, как я хочу. Как видно, дальние страны несколько опьянили моего великовозрастного ребенка, и вопреки всем моим надеждам он не торопится возвращаться в родные пенаты. Вместо же ожидаемых вестей о своих успехах он только время от времени просит прислать ему очередную сумму денег на непредвиденные расходы и клянется, что совсем скоро приедет и будет во всем мне помогать.
Что касается моей личной жизни, то и здесь произошло некоторое изменение. Я уже не столь замкнута, как прежде, и теперь мой дом время от времени посещают друзья. Один из них священник близлежащего храма, который частенько навещает меня, чтобы попить чаю и поговорить о всевозможных новостях. А второй — какой-то состоятельный купец, который, кажется, сплавляет по реке лес.
Этот купец, в отличие от священника, испытывает ко мне не только дружеские чувства, но и всячески старается уговорить меня выйти за него замуж и каждый раз приводит новые доводы в пользу нашего союза. Однако я непоколебима, и в ответ на его рассказы о проектах нашей совместной жизни, спокойно открываю массивный золотой медальон, висящий у меня на шее, смотрю на миниатюрный портрет моего мужа и, перекрестившись, говорю:
— Мой покойный супруг, Царствие ему небесное, частенько говаривал мне: «Не верь никому, и не забывай, что тебе придется делиться капиталом». Как я могу забыть эти слова в тот самый момент, когда мой сын собирается вернуться в отчий дом?
— Эх, — тяжело вздыхает мой собеседник, — такая женщина и столько лет одна! Несправедливо, тем более что сын-то уж вряд ли когда-нибудь вернется. Чужие края для него оказались дороже родительского очага, и тут уж ничего не поделаешь.
Несмотря на его слова, я остаюсь при своем мнении, и продолжаю твердо верить в то, что сын вернется и станет достойным преемником нашего дела.
— Интересно, — неожиданно перебил он меня, — а эти твои друзья, кем они стали теперь? Ты их уже знаешь, или эти встречи еще впереди?
— Знаю, — улыбнулась я, — священник стал профессором математики, и, как и прежде, заходит ко мне на чашку чая, чтобы обсудить разнообразные новости, а купец превратился в лесника и уехал ловить соболей на берегах Енисея.
— А сын? С ним ты знакома?
— Да. Но это отдельная история, которую я, может быть, расскажу тебе чуть позже, а пока слушай дальше.
Проходит еще год или два. Неожиданно я получаю письмо с новостями о том, что мой сын женился и возвращается домой с молодой женой. Ликованию моему нет предела. Я так верила в то, что однажды он возьмется за ум, и вот, все происходит именно так, как я хотела. По приезде они поселяются в нашем доме, и сын, которому, вероятно, наконец-то захотелось как-то серьезно проявить себя в жизни, очень быстро вникает в курс дела и с удивительным рвением принимается за работу.
В последующие годы я вижу себя уже довольно-таки пожилой женщиной. Я живу все в том же доме, меня навещают все те же друзья. Только теперь я уже не занята, как прежде, утомительными расчетами, записанными в конторских книгах, а просто отдыхаю от прошедших лет, и кажется, время от времени занимаюсь какой-то благотворительностью. Мой сын очень радует меня своими успехами, и я с удовлетворением отмечаю, что он действительно стал достойным наследником отцовского состояния.
Вот так, в мире и спокойствии я живу все оставшееся время, и ко мне незаметно приближается старость. Я умираю с ощущением умиротворения в сердце и чувством гордости оттого, что я прожила очень правильную и добропорядочную жизнь.
— Вот и все, — закончила я свой рассказ. — Согласись, что тебе было немного скучно слушать историю, в которой ты совсем не принимал участия?
— Пожалуй, что так. Однако ты не должна обращать на это внимания, ведь ты вспоминаешь свое прошлое, а в нем неминуемо должно быть место для кого-то еще, кроме меня.
— Странная какая-то эта жизнь, — стала размышлять я. — Эта женщина, ведь она совсем на меня не похожа. В ней нет ни капли мистической романтичности, никаких грез о несостоявшейся любви, она может заниматься строительством доходных домов и управлять хозяйством. Почему же эта жизнь совершенно не наложила отпечаток на мой теперешний характер? Создается такое впечатление, что из девятнадцатого века сюда абсолютно ничего не передалось. Что это значит, как ты думаешь?
— Ну, начнем с того, что еще неизвестно, какой бы у тебя был характер в этой жизни, если бы в семнадцать лет тебя выдали замуж за шестидесятилетнего старика, который, ко всему прочему, еще и намеренно лишал тебя возможности помечтать. И к тому же, напрасно ты думаешь, что каждая жизнь должна оставлять тебе в наследство какую-либо сильную страсть. Ничуть. Более того, в идеале из жизни в жизнь ничто не должно переходить в неизменном виде, поскольку это будет означать только то, что ты не смогла пройти свой путь до конца, и при следующем воплощении тебе придется отдавать унаследованные из прошлого долги.
