Эта победа решила судьбу войны и судьбу Хазарии. Центр сложной системы исчез, и система распалась. Русским нечего было делать в дельте Волги, и они ушли. Дальнейший поход Святослава – по наезженной дороге перекочевок хазарского кагана через Черные Земли к среднему Тереку, то есть к Самандеру, а затем через кубанские степи к Дону – прошел беспрепятственно. Хазарские евреи бежали в Ширван и Иран. В каких-нибудь несколько десятилетий история Хазарии полностью преобразилась: из могущественной державы, способной вершить дела мировой политики, она превратилась в тихое заштатное государство. На месте разрушенного Итиля вскоре выстроен был новый город – Саксин. Арабский путешественник Аль-Гарнати, родом из арабской Испании, прожил в нем 20 лет. Он пишет, что это был город, равного которому не было во всем Туркестане. Но населяли его лишь гузы и булгары, исповедующие мусульманскую веру. Саксин пережил монгольское нашествие и исчез только в 30-е годы ХIV века, когда был затоплен поднявшимися водами Каспия.
В «Повести временных лет» последнее упоминание о хазарах датируется 1106 годом, когда половцы совершили набег на Заречск, а князь послал им в догонку воевод Яна да Ивана-хазара (хазарская община в Киеве существовала с начала Х века, когда киевляне и были обложены хазарской данью). Раввин Петахия, еврейский путешественник из Германии, около 1180 года прошел всю Восточную Европу в поисках страны хазар. Таковых он обнаружил к северу от Крыма, чудом уцелевших в пространствах, которые у русских не назывались иначе, как «дикая степь». Впрочем, в книге, записанной с его слов, отмечено, что Рабби Петахия в стране хазар не застал уже ничего, «кроме женского воя и собачьего лая». Удивительно, что, если бы в то же время ему удалось добраться до волжской дельты, он увидел бы город Саксин во всем его величии…
10
Хазарский каганат оставил после себя единственный устойчивый культурный след – миф. Хазария как некое виртуальное государство десятки веков возникала (и продолжает возникать) то в литературе, то в географии. Генуэзские и венецианские купцы в своих документах до XIII века называли Крым «Газарией». Мифологический «словарь» Милорада Павича – лишь одно из возможных ответвлений хазарского мифа.
Поразительно, что каганат, существенно повлиявший на множество процессов раннесредневековой истории, не создал ни этнической традиции, ни культурного поля, на котором развивалась бы культура народов-преемников. Лишь А. Барта утверждает, что «все пути, которые мы тщательно исследовали в надежде обнаружить истоки венгерского искусства Х века, возвращают нас на территорию хазар…»
В течение двух веков между походом Святослава и монгольским нашествием в дельте Волги продолжалась жизнь постхазарского государства, которое утратило свои имперские претензии и буквально «выпало» из мировой истории. С приходом воинства Чингисхана Хазария бесследно исчезла, оставив после себя лишь множество народов, которые растворились в самых разных культурных традициях. Хазары дельты смешались с монголами. Евреи частью скрылись в горах Дагестана, частью перебрались обратно в Персию, где сведения о них прослеживаются до XII века. Впрочем, ученик Франциска Ассизского, Иоанн де Плано Карпини, упоминает в своей грандиозной «Истории монголов» и хазар, исповедующих иудейскую религию. Христиане-аланы сохранились в горах Осетии. Терские хазары-христиане должны были искать единоверцев и перебрались на Дон, где жили бродники – народ смешанного происхождения, – говорившие по-русски и исповедовавшие православную веру. Хазары принесли с собой на Дон привычную им технику – саманный кирпич, из которого был построен поселок на развалинах Саркела, и стали возделывать здесь виноград. По иронии истории, позднее они оказались союзниками монголов, защищаясь от половцев, и так растворились в этногенезе Золотой Орды. Печенеги, бывшие когда-то подлинными хозяевами степи, в 1034 году в последний раз осадили Киев, но, потерпев неудачу, ушли в степи между Днепром и Дунаем. Часть из них перешла на Балканы и приняла православие. Венгры и болгары вписались в европейскую историю и культуру. Об остальных ничего не известно. Вероятно, в культуре каждого «постхазарского» народа каким-то отблеском запечатлелись черты, свойственные культуре каганата в древности. Но как выявить в столь разных традициях черты, которые являются специфически хазарскими? Говоря о «хазарской культуре», мы, по сути, говорим о россыпи зеркальных отражений, солнечных «зайчиков», которые нам никогда не собрать воедино. Лишь сегодняшние археологические открытия, возможно, позволят сказать о хазарах что-то более определенное.
11
Город обнаружился километрах в сорока от Астрахани, в самой гуще волжской дельты, где река, как крона раскидистого древа, начинает ветвиться на бесконечные протоки и рукава, превращающие сушу дельты в бесконечный и беспрестанно меняющийся лабиринт. «Суша» дельты – это сплошные меняющие свои очертания острова, часто не имеющие, как и тот остров, куда мы стремились, даже названия. Впрочем, у «нашего» привязка была крепкая – большое село Самосделка на противоположном берегу. От Самосделки сторонкой на острове держалось несколько домов, которые сами себя называли просто «деревня»: тут жили люди, работающие тяжелую крестьянскую работу. На острове густо росла любая трава, поэтому несколько мужиков, не отвыкших еще от труда, порешили учредить тут фермерство. От этого и потянулась вся история. Неподалеку от хоздвора было место, издавна известное как «красные пески» из-за обилия кирпичной пыли и обломков обожженной глины. Даже в самую высокую воду место это оставалось сухим, и потому, когда началось фермерство, крестьяне это место выбрали, чтобы поставить большую скирду с запасом сена на зиму. А чтобы коровы раньше времени не растрепали сено, скирду окопали глубокой траншеей. Вот тут оно все и вылезло: странной формы кирпичи, осколки посуды, кости. Никаких таких умных мыслей фермерам в голову не пришло, разве что обеспокоились, что кости зацепили: не оказался бы старый скотомогильник, не покосило бы скот ящуром… Ну, а дальше все по схеме: черепки, черепа, непонятные осколки. Мальчишки. Классический сельский учитель истории Александр Пухов, в один прекрасный день заявившийся в Астрахань с целой сумкой этих черепков. Потом ученые. Когда мы с телегруппой оказались на Самосделке, было давно понятно, что речь идет не просто о поселении и даже не просто о городе, а о городе очень большом. И хотя в раскопе площадью в сорок примерно квадратных метров, пробитом на разную глубину в глубь столетий, не было ни стен, ни башен, а только, скажем так, фрагмент городской улицы, в котором открывались интерьеры трех домов и небольшой площади меж ними, шурфы, пробитые по границе «красных песков» позволили определить площадь города: примерно два квадратных километра. Для XI—XII века, повторюсь, это очень много. И если это город такого размера, то естественен вопрос – какой?
Для меня, как для человека, чрезмерно увлекающегося и не склонного разбираться в тонкостях археологии, вопрос был приблизительно ясен. Я так воодушевился, что, сманив с собой телегруппу из телекомпании «ВИД» – режиссера Сергея Куракина и оператора Юру, – немедленно выехал на раскопки. Очень жаль, что после того, как «ВИД» перестал фактически существовать, весь отснятый нами материал, который мы не успели даже смонтировать, погиб. Вернее, был запечатан без описи в одном из десятков металлических контейнеров – «архиве» телекомпании… А ведь мы сняли первое погружение археологов в Итиль/Саксин – событие мирового значения!
Принципиально важным оказалось участие в экспедиции почвоведов. Они обследовали всю громадную территорию дельты и пришли к довольно-таки радикальному выводу: мест, где большой город в принципе мог бы быть построен, в дельте Волги всего два-три. А поскольку там тоже были сделаны пробные раскопы, но ничего не было обнаружено, то можно заключить, что Самосделка – это вообще единственное место, где в дельте Волги можно было бы основать город. А таковых известно два – Саксин и Итиль. При той степени научной корректности, с которой ученые высказывают свои предположения, со стопроцентной уверенностью утверждать, что обнаружен Итиль, нельзя. Но я, не обладая необходимой степенью научной корректности, ликовал, как хазарин, внезапно обретший историческую родину. Помню таинство археологического раскопа, человеческий скелет, стены домов, сложенные из обломков обожженного кирпича. Дураку было ясно, что кирпич этот явно вторичного использования. Скажем, на некоторых кирпичах видны были следы известкового раствора, а сама кладка сделана на глиняном: значит, кирпичи вырваны из каких-то более ранних стен… Значит, здесь были какие-то стены, которые можно было разломать… Внутри – земляные полы и система отопления в виде канов – горизонтальных дымоходов, они отходили от печи-тандыра, в которой пекли лепешки. Суфы – глинобитные лежанки – обогревались этими дымоходами. Захоронения – прямо внутри домов, под земляным полом… Это странное соседство живых с мертвыми в одном доме, конечно, свидетельствовало о чем-то… О чем? Ну, мы не ученые, конечно, но как минимум оно могло свидетельствовать о том, что в городе, несмотря на его большую площадь, свободного места не было, скученность строений была невероятная, а это могло означать только одно – что перед тем, как город перестал существовать, его уже сильно подпирала река… Среди находок в верхних слоях больше всего было битой керамики, золотоордынских монет. Но, как сказала руководитель работ, старший научный сотрудник Института этнологии РАН Эмма Давидовна Зиливинская, где-то на третьем штыке лопаты монеты золотоордынские неожиданно кончились. И это значило, что студенты-археологи, осуществлявшие раскопки, заглубились уже в какие-то более древние горизонты…
