— Очень яркий аргумент, — продолжает Чаз.
Что там говорил Шекспир? «Первое, что нужно сделать, это убить всех судейских». Я бы сказала иначе: «Первое, что нужно сделать, это убить всех аспирантов, ПИШУЩИХ ДИССЕРТАЦИИ ПО ФИЛОСОФИИ».
— Чаз! — перебиваю я. — Лучше помоги мне промерить окна, и я пойду домой и начну шить вам шторы.
Он оглядывается на окна. Их закрывают омерзительные складывающиеся металлические ставни, служащие, по всей видимости, для того, чтобы отпугивать немногочисленных наркоманов, которые, бог знает почему, живут здесь неподалеку.
Ставни чудовищно уродливые. Даже мужчина может это оценить.
— По-моему, — обреченно говорит он, — спорить с тобой гораздо веселее.
— Я вообще-то не веселюсь, — информирую я его.
Он усмехается:
— Ладно, перейдем к шторам и Лиззи.
Я беру сантиметр и снимаю туфли, чтобы встать на батарею.
— Я о работе в офисе моего отца. Хочу тебя предупредить.
— О чем?
— Ты должна будешь держать свой рот на замке. Никому не рассказывать, кого ты там видела и что слышала. Тебе нельзя будет об этом разговаривать. Это закон фирмы. Она гарантирует своим клиентам полную анонимность и безопасность.
— Господи, Чаз! — Я снова прихожу в раздражение. — Ты же знаешь, я умею хранить секреты.
Он просто смотрит на меня.
— Если это важно, то умею, — настаиваю я. — Тем более что от этого будет зависеть моя платежеспособность.
— Пожалуй, — говорит Чаз, в большей степени самому себе, — рекомендовать тебя на эту работу — не слишком хорошая мысль…
Я швыряю в него сантиметром.
Как правильно выбрать свадебное платье. Краткая инструкция от Лиззи Николс
Да, знаю. Все это делают. А если все вдруг решат броситься с Бруклинского моста, вы тоже прыгнете?
Тогда хватит показывать лямки от лифчика!
Мне плевать, сколько вы заплатили за это поддерживающее грудь устройство, невежливо заставлять нас на это смотреть (особенно если лямки посерели и обтрепались, и тем более на вашей собственной свадьбе!).
Держите их, девушки, там, где они и должны быть. Попросите специалиста по свадебным платьям подобрать специальную заколку, прикрепляемую ко шву рукава у плеча или к лямке длиной около 3–4 сантиметров.
Пристегните вашу лямку. Лямки спрячутся, и никто не скажет, что вы небрежно одеты!
Глава 8
Если американца вынудить сократить деятельность на работе, он лишится доброй половины смысла своего существования.
Алексис де Токвилль (1805–1859), французский политик и историк
Нью-Йорк — странное место. Здесь все может измениться в мгновение ока. Теперь я поняла, что означает выражение «нью-йоркская минута». Здесь время течет гораздо быстрее.
Вы, например, можете идти по идеально чистой улице, усаженной деревьями, но всего через квартал оказываетесь в заваленных мусором трущобах, где стены домов покрыты граффити. А ведь вы всего лишь перешли улицу.
Так что я не сильно удивилась, когда в течение двух дней из безработной превратилась в гордую обладательницу сразу двух работ.
Собеседование с сотрудником отдела кадров в фирме отца Чаза прошло успешно. По-настоящему успешно. На самом деле оно было похоже на какой-то фарс. После получаса ожидания в стильном холле (они поменяли отделанные золотом диваны на кожаные, темно-коричневого цвети, прекрасно гармонирующие с темными деревянными панелями на стенах и ярко-зеленым ковром) меня проводили к какой-то деловой женщине. Она задала мне пару милых вопросов типа, откуда я знаю Чаза. Я ответила: «Мы жили в одном общежитии, когда учились в колледже». Я не стала упоминать, что мы с Шери встретили его на киновечеринке, которую устроил комитет самоуправления Мак-Крекен-Холла, и что именно Чаз начал передавать по кругу сигарету с марихуаной, из-за чего мы еще долгое время между собой называли его «Косячок». А потом однажды утром Шери, обнаружив его в нашей столовой за завтраком, подсела к нему за столик, спросила, как его зовут, и в тот же вечер отправилась в его одноместную комнату и переспала с ним. Три раза.
— Прекрасно, — говорит Роберта, видимо не отдавая себе отчет в том, что получила обо мне более чем неполную информацию. — Мы все любим Чарльза. Когда он работал в отделе корреспонденции, он нас все время разыгрывал. Это было так забавно.
Да уж, Чаз умеет повеселиться.
— Плохо только, — с сожалением говорит Роберта, — что Чарльз не выбрал юриспруденцию. У него, как и у отца, блестящий академический ум. Когда они начинают о чем-то спорить — всем остальным нечего делать.
Да. Все правильно, Чаз любит это дело.
— Итак, Лиззи, — доброжелательно продолжает Роберта, — когда вы приступите к работе?
Я от удивления раскрываю рот.
— То есть вы меня принимаете?
— Конечно. — Роберта смотрит на меня как-то странно, как будто по-другому и быть не может. — Как насчет завтра?
Могу ли я начать завтра? Не у меня ли на счету остался всего триста двадцать один доллар? Не я ли исчерпала все кредитные лимиты своих карточек? Не я ли задолжала «Мастеркард» целых полторы тысячи?
— Конечно, я начну завтра.
О, Чаз, беру все свои слова обратно. Я люблю тебя. Можешь говорить все что угодно о Люке. Можешь быть каким угодно пессимистом по поводу моей с ним свадьбы. Я обязана тебе на веки вечные.
— Я обожаю твоего парня, — сообщаю я Шери, позвонив с мобильного прямо от дверей небоскреба на Медисон-авеню, где фирма «Пендергаст, Лоуглинн и Флинн» занимает целый этаж.
— Правда? — С недавнего времени Шери, всякий раз когда я звоню к ней на работу, отвечает так как будто у нее крыша поехала. — Тогда забирай его себе.
— Заметано, — отвечаю я. Я стою на Пятьдесят седьмой улице, соединяющей Медисон и Пятой авеню. Сегодня чудесный осенний день — еще достаточно тепло и в то же время не жарко. Я решаю не спускаться в метро, сэкономить пару долларов и пешком пройтись до мастерской месье Анри, которая находится в тридцати кварталах отсюда. Бережливость — превыше всего! — Чаз нашел мне работу в офисе своего отца.
— Работу? — Я слышу в трубке треск компьютерной клавиатуры. Шери разговаривает и одновременно работает с электронной почтой. Но я не обижаюсь. Буду довольствоваться тем, что есть, в последнее время нам нечасто удается пообщаться. — Я думала, что ты уже устроилась. В свадебное ателье.
— Да. — Я вдруг понимаю, что не сообщила подруге подробности моей договоренности с месье Анри. — Но там мне но будут платить.
— ЧТО? — По ее тону и прекратившемуся треску я понимаю, что Шери полностью переключила свое внимание на меня. — Ты согласилась на неоплачиваемую работу?
