Но переживали за автогонщиков не только австралийцы. Волновались и мы — советские специалисты, работавшие в Австралии. Дело в том, что в автогонке принимали участие четыре наших «Москвича» под номерами «7», «19», «20» и «98».
Советский экипаж состоял из десяти человек. На «Москвичах» со стартовыми номерами «7» и «20» было по три человека, на двух других — по два.
Шел день за днем, а машины автогонщиков, как сообщали газеты, радио, телевидение, мчались, оставляя позади территории одной страны за другой… Франция, Италия, Югославия, Болгария, Турция, Иран, Афганистан, Индия… В Бомбей участники ралли прибыли 2 декабря. Всем им предстояло пересечь Индийский океан и совершить путешествие до Фримантла — Перта. Переход на судне длился девять суток, и все это время болельщики строили гипотезы о возможных победителях. Ряды раллистов поредели. Немало машин по разным причинам сошли с дистанции, и их водители так и не увидели пятого континента. 14 декабря был дан старт в городе Перте и участники «марафона» помчались по австралийской земле, по нелегкому маршруту длиной около пяти тысяч шестисот километров. Напряжение среди болельщиков нарастало. Теперь машины были не где-то в Европе и Азии, а здесь, в Австралии, можно сказать дома. Каждый день средства массовой информации сообщали об авариях, поломках, неполадках, сбоях… Количество соревнующихся сокращалось, но, к нашей радости, четыре «Москвича» бежали и бежали но австралийским дорогам.
Пройдя Западную Австралию, участники «марафона», двигаясь в восточном направлении, последовательно пересекли штаты Южная Австралия, Новый Южный Уэльс, затем круто свернули на юг, ворвались в штат Виктория и оттуда, от городка Омео, начался заключительный этап — восьмисоткилометровый пробег до Сиднея, занявший у участников около одиннадцати часов.
И вот наконец семнадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года состоялся финиш уникального в своем роде ралли «марафона Лондон — Сидней».
Автомашины прибывали. Многие из них имели царапины, вмятины, искореженные бамперы, выбитые фары. Маршрут «марафона» был сложен и труден. Но все четыре «Москвича» успешно дошли до финиша. И хотя наша команда не получила призового места, однако большим достижением было то, что все советские автомашины прибыли в Сидней. Команды многих стран такого успеха не имели: их автомашины остались на дорогах Европы, в горных районах Азии, да и на территории Австралии.
После подведения итогов ралли в Сиднее в Гайд-парке состоялся парад-выставка автомашин, успешно закончивших «марафон». У устроителей парада-выставки было две цели: во-первых, реклама марок автомашин, показавших хорошие результаты во время пробега, во-вторых, дать возможность австралийским болельщикам и жителям Сиднея увидеть автомобили разных стран мира, поговорить с участниками ралли…
Вход в Гайд-парк совершенно свободный. Тысячи людей, специально пришедшие на парад-выставку, в течение почти трех часов толпились на зеленой лужайке, переходили от машины к машине, беседовали с автогонщиками.
«Москвичи» ставили на отведенные им места и меня попросили помочь подтолкнуть одну машину. У нее не включался задний ход. Когда я уперся руками в капот «Москвича», еще две руки легли на передок машины, рядом с моими.
Это оказался мужчина лет пятидесяти, выше среднего роста, плотного телосложения и, очевидно, довольно сильный физически. Темный шатен, сероглазый. Тщательно выбритое лицо смугловато от загара. Несмотря на жару, он был в темно-синем, весьма элегантном костюме в светлую полоску, в отличие от остальных мужчин, одетых в белые рубашки.
— Вы советский? — спросил незнакомец.
— Да, я из Москвы, работаю здесь.
— Меня зовут Джером Вильямс. Будем знакомы. — Он протянул мне руку, сильную, жесткую, цепкую, и долго не выпускал мою.
Я тоже представился.
— Чем могу служить? — спросил я.
— Хочется поговорить с человеком из Советской России. Давно не имел такого случая, с войны.
— А при чем тут война? — насторожился я.
— Дело в том, что я однажды побывал в вашей стране. И это было именно во время войны.
— Где, при каких обстоятельствах?
— Вы знаете, конечно, такой порт — Мурманск? А обстоятельства были просты: война, морской конвои и я в составе экипажа судна, доставившего в вашу страну различные грузы.
— Так вы служили в британском флоте?
— Нет, я был гражданским моряком, но случайно попал на английское торговое судно. Й вот сделал один рейс в Мурманск.
Мы помолчали.
— Может быть, это прихоть с моей стороны и вы не сможете понять меня, но мне, представителю четвертого поколения белых австралийцев, прямому потомку первых каторжан, прибывших сюда еще во время правления первого генерал-губернатора колонии Новый Южный Уэльс, капитана Филлипа, очень хочется поговорить с представителем другого мира.
Мы договорились встретиться вечером…
— Хочу рассказать вам о своей жизни и немного о моей стране — «Оссиленде», или, как мы ее еще называем, «Кенгаруленде».
Большинство каторжников, которых ссылали в Австралию, преступниками не были. Представьте себе… какой-нибудь изголодавшийся бедняк поймал рыбу в реке, протекающей по территории какого-либо лендлорда, или выкопал из земли несколько картофелин. В те времена его просто вешали за это или отдавали под суд. Вот он и получал несколько лет каторжных работ за такой пустяк, и его отправляли в такую колонию, как Новый Южный Уэльс. Среди ссыльных было немало подростков и детей. Их приговаривали к каторге за кражу куска хлеба, булки, за мелкое воровство. В основном это были сироты, бездомные, брошенные родителями, которые не могли их прокормить. их использовали и опытные воры в качестве помощников. Конечно, не следует забывать того, что среди ссыльных были и профессиональные воры, были и бандиты, с руками, обагренными кровью, которым какими-то путями удалось избежать смертной казни. Статистика свидетельствует, что одна пятая контингента каторжников все же состояла из преступников.
Однако история упоминает и о том, что среди ссыльных находился мальчуган-каторжник. Он был таким маленьким, что сам не мог ни одеться, ни раздеться. Кроме того, очень многие из ссыльных каторжников — мужчин и женщин — в результате долгих лет голодной, нищенской жизни были людьми истощенными, изможденными, без всяких профессий. Все это сказалось при основании колонии …
Первыми политическими ссыльными, прибывшими в Новый Южный Уэльс в тысяча семьсот девяносто четвертом году, были небезызвестные «шотландские мученики». Они активно боролись с англичанами за независимость своей страны, и, естественно, британское правительство не простило им этого.
