Удобная колодка, голенище, вставочки из жесткой кожи…
А вот с бароном было хуже. У него сапоги были красивые, но с практичностью было похуже.
– М-да…
Ладно, развалятся, тогда и будем думать. Хотя лапти Лиля плести не умела. Вообще. Тут ведь свои тонкости, своя технология… но вот не довелось как-то столкнуться. Липа здесь есть, лыко надрать можно бы, а дальше как? Это не макраме, это сложнее…
Пара идей у Лилиан была, Буссенара она в детстве почитывала, но… где здесь взять бизона?
Негде…
Лилиан вздохнула и принялась за свои ноги. А то завтра хромать будет, как утка, так далеко не уйдешь…
Уй, больно-то как…
Господин барон, а вы куда смотрите? Женских ног не видели? Отвернитесь и делом займитесь!
Альдонаааааай! Как же больно-то!
***
Вторая ночь прошла куда как спокойнее.
Лиля отбывала первую вахту, барон честно не спал с двух часов ночи и до утра.
В этот раз он ходил, сидел у костра, превозмогал дрему… да и выспался.
Ноги почти не болели.
Честно говоря, после первого дня ломило и ступни, и икры… да все ломило!
Что чувствовала графиня, он не знал, но не жаловался только потому, что рядом с ним была Лилиан Иртон. Стыдно как-то…
Благородная дама, а делает больше него, справляется, не плачет, ничего не требует…
Даже подумать о таком страшно, а вот!
А массаж?
Энтони вспомнил руки Лилиан Иртон.
Красивые руки.
Не тоненькие пальчики и хрупкие ладошки светской дамы, которые к губам поднести страшно – сейчас раздавишь, нет. Лилиан была живая, настоящая…
Пропорциональные ладони, длинные сильные пальцы, красивые кисти рук…
Руки докторуса.
Не знатной дамы, а докторуса.
Сильные, чуткие, с ожогами, в шрамиках, с коротко подстриженными и опиленными ногтями… нет в ней ничего светского. Это руки человека, который возится с больными, не чурается никакой работы, который может и верхом, и пешком, и ребенка укачать, и за спиной своего мужчины встать – и пока она жива, ни один враг не подойдет.
Энтони даже головой потряс, от накативших мыслей.
И что это с ним?
Лиля спала, зарывшись в лапник, завернувшись в плащ, и во сне ее лицо было мирным и спокойным.
Золотая коса вилась змеей, выскальзывала из еловых ветвей, сбегала в траву… еще муравьи набегут… или кто… или от росы намокнет…
Энтони осторожно взял в ладонь золотистые тяжелые волосы, поправил косу, положил поудобнее.
Пальцы не хотели отпускать плотно свитую золотистую веревку.
Интересно, как выглядит Лилиан Иртон с распущенными волосами? Если без одежды…?
Тони даже в жар кинуло. А одна часть его тела недвусмысленно продемонстрировала, что всегда готова на подвиги.
Барон подумал, как это может выглядеть…
Ваше сиятельство, я мужчина, вы женщина. Мы здесь одиноки… может быть, скрасим друг другу долгую дорогу?
Потом резко передумал.
Посмотрел на посох, которым Лилиан сегодня ловила гадюк, на саблю, на котелок… и как-то поубавилось энтузиазма.
Сильно убавилось.
Энтони был уверен, что ему ответят… неласково. Если вообще соизволят потратить время на разговоры, а не начнут сразу охаживать чем потяжелее.
Ему повезло, что Лилиан не вмешалась в их драку с Алексом. Очень повезло. Интересно, почему? Надо будет завтра спросить, Лилиан не похожа на женщину, которая будет сидеть, сложа руки.
Но ведь ждала?
Надо спросить, определенно….
И Тони опять зашагал вокруг поляны, стараясь отогнать неуместные мысли. Будем считать, что Лилиан не женщина, а боевой товарищ.
Так проще.
***
На завтрак были печеные корни рогоза.
– Было бы время, я бы корневища высушила да и растерла в муку. Ее можно заваривать и пить, очень вкусно получается, – помечтала Лиля. Но удовольствовалась малым.
Набросала собранные по дороге травы – земляника, малина, иван-чай, который рос и здесь, зверобой, калина (не трава, но раз уж куст попался?) в кувшин и залила их кипятком из котелка.
– Сахара бы. Ладно, камыш попадется – сделаю.
– Сахар? – удивился Тони.
– Да… надо взять стебли камыша, мелко нарезать, залить водой один к одному и час кипятить. Потом профильтровать – и кипятить до густоты. Вот и сахар будет. Конечно, не такой хороший и чистый, но все же… или пчелы бы попались. Дикие…. Вы умеете добывать мед, Тони?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Нет.
– Вот и я – нет.
– Даже странно. Неужели есть что-то такое, чего вы не умеете? – съехидничал Энтони, ощущая себя болваном. – Мне казалось, что вы все можете.
– Это вам только казалось, – Лилиан грустно кивнула. – Плавать не люблю, море… пчел вот, не особенно люблю. Они кусаются…
Тони кивнул.
– Да уж… я знаю, их как-то дымом окуривают…
– Не с нашим счастьем, – махнула рукой Лиля. – Еще лес подожжем, а от лесного пожара я бегать не хочу. Страшновато…
Лофрейн медленно кивнул.
Да, пожар в лесу – это страшно. В доме, кстати, не лучше, ему однажды не повезло – чудом в окно выскочил. Вспоминать – и то неприятно. А уж заново поучаствовать…
Действительно – без него.
– Значит, без меда обойдемся. Лилиан, а почему вы не помогли Алексу? Когда мы дрались?
Лиля пожала плечами.
– Не успела.
– Разве?
И как тут правду ответишь?
Боялась, что зацепите меня и повредите ребенку, вот и не лезла. И правильно сделала. Лиля выбрала второй вариант, тоже правдивый, но чуть сместила акценты.
– Во-первых, я просто не успела схватить оружие. Во-вторых, без оружия, женщине, вмешиваться в драку двух мужчин? Да я бы раньше сама пострадала. В-третьих, Алекс слишком рано начал.
– То есть?
– Если бы он дал мне время… Лофрейн, я бы предложила вас просто отравить.
Энтони поежился.
– М-да…
– А вы как хотели? Чтобы я пожалела своего похитителя? И отравила бы, и пошли бы мы с Алексом вдвоем. Вряд ли далеко ушли, но… кто знает?
Энтони поежился.
– Сейчас вы меня тоже отравить хотите?
Корни приобрели неприятный привкус. Словно дерево жуешь…
Лиля махнула рукой.
– Сейчас – нет. Поживите пока…
– Пока?
– А там посмотрим на ваше поведение.
Доедали в глубоком молчании.
Ативерна, Лавери.
Миранда шла по дворцу.
Как же ей здесь надоело!
Это только говорят – королевский дворец! ДВОРЕЦ же!!!
АХ!!!
И попасть сюда стараются, и пожить, и прижиться. А Миранде это с рождения принадлежит, ей тут уже надоело, хуже горькой редьки. На разминку с утра не выберешься, с вирманами не поболтаешь, собак приходится в личных покоях держать, чтобы бедолаг на псарню не отправили, да еще каждый день в Тараль мотаться…
Гррррр!
Настроение у девочки было ниже низкого.
Еще и о маме никаких известий… да что б того Лофрейна… что б его крокодилы сожрали!!! Медленно!!!
Почему – крокодилы?
Так им к падали не привыкать!
Злость помогала не отчаиваться.
Злость держала Миранду на плаву, злость и борцовский характер.
Как-то она спросила маму: что ты чувствовала, когда меня похитил Донтер? Это же страшно, когда твоего ребенка крадут… ты ведь меня тогда любила?
Лилиан ответила честно, как и всегда.
Да, любила. И с ума сходила от страха. Но я поклялась себе – если с твоей головы упадет хоть волос, я Донтера на кусочки разрежу! Карманным ножиком!
Когда крадут твою маму, это тоже страшно. Очень-очень страшно…
Миранда давала себе слово каждое утро.
Если Лилиан не вернется…
Если с ней что-то случится…
Скоро ей выходить замуж за Амира. Осталось подождать всего пару лет…
Так вот.
В качестве свадебного подарка она попросит у мужа головы Лофрейнов.
Всех.
Она этот род пресечет! Вырежет подчистую, и только тогда сможет вздохнуть спокойнее.
Не спокойно. Чуточку спокойнее…
Мама, мамочка, где же ты!?
– Виконтесса…
