Позаботилась царственная бабушка и о зимних забавах для своих маленьких внуков. По ее именному устному указу в марте 1783 г. выстроили две деревянные, «покрытые льдом катальные горы для Александра и Константина Павловичей». Горы эти поставили «на садике, что против Эрмитажа»[91].
Именно Екатерина II заложила фундамент традиции «трудового воспитания» подрастающих великих князей, когда в апреле 1784 г. для великих князей Александра и Константина сделали и установили в Зимнем дворце небольшие столярные верстаки и один токарный станок.
Мы упоминали о том, что довольно рано мальчиков начали приводить на собрания бабушки в Малом Эрмитаже. В 1789 г. великие князья впервые обедали в Александров день за кавалерским столом. Александру шел тогда 12-й, а Константину 10-й год от роду[92]. Кстати, императрица принимала участие в «проектировании» костюмов для своих внуков.
Когда мальчики подросли, им начали преподавать «взрослые предметы». Например, в 1791 г. академик Паллас читал им «натуральную историю» в одном из залов Малого Эрмитажа. Впрочем, образовательный процесс Александра Павловича закончился с его ранним браком в сентябре 1793 г., когда юному мужу шел только 17-й год. Однако даже после увольнения со службы Лагарп, не имея возможности уехать из Петербурга до весны 1794 г., получил разрешение «продолжать уроки с великим князем и даже с княгиней, его супругой».
Детский костюм великого князя Александра Павловича. 1784 г.
Костюм парадный великого князя Александра Павловича. 1780-е гг.
Жену для любимого внука императрица Екатерина II выбрала сама. Ею стала одна из баденских принцесс – Луиза Мария Августа. О том, как зависит от случая судьба человека, свидетельствует то, что императрица поначалу желала видеть в роли жены внука старшую из трех баденских принцесс, но во время первого представления императрице в Зимнем дворце старшая принцесса, приближаясь к трону, споткнулась и упала во весь рост. Подобным «конфузам» при Императорском дворе всегда придавалось большое значение. Произошедшее сочли плохой приметой, и невестой Александра императрица Екатерина II «назначила» Луизу Марию Августу, в православии – великую княгиню Елизавету Алексеевну[93].
Одной из близких подруг великой княгини Елизаветы Алексеевны стала графиня В. Н. Головина, которая оставила в мемуарах многочисленные упоминания о жизни молодой четы в Зимнем дворце. Она пишет, как осенью 1794 г. в угловом кабинете Елизаветы Алексеевны «лучшие музыканты, и во главе их Диц, исполняли симфонии Гайдна и Моцарта. Великий князь играл на скрипке, а мы слушали эту прекрасную музыку из соседней комнаты, где почти всегда бывали вдвоем с великой княгиней»[94]. Кстати, «соседней комнатой» была спальня молодой четы. Упомянем, что музицировали и сами молодые женщины: Елизавета Алексеевна играла на арфе, а графиня Головина – на фортепиано.
Принцесса Луиза Мария Августа. Скульптура в Бадене
Великий князь Александр Павлович и великая княгиня Елизавета Алексеевна
Со своей подругой графиней В. Н. Головиной великая княгиня расставалась буквально перед сном: «Великий князь удалялся с моим мужем в кабинет для совершения своего ночного туалета. Великая княгиня принималась за свой, я расчесывала ей волосы, заплетала в косу. Первая камер-фрау Геслер ее раздевала. Она переходила в спальню, чтобы лечь в постель, и звала меня туда, чтобы попрощаться. Я становилась на колени на ступени кровати, целовала ее руку и удалялась».
К концу жизни Екатерины II количество грандиозных развлекательных мероприятий в Зимнем дворце постепенно сокращалось. Например, в течение зимы 1794/95 г. лишь «часто бывали маленькие балы и спектакли в Эрмитаже, а также иной раз и в Тронной зале»[95].
После воцарения Павла I великий князь Александр Павлович проживал в Зимнем дворце уже как наследник. Образ его жизни совершенно изменился: «Не было установленного распорядка дня, время проходило в настороженном ожидании. Еще до рассвета Александр Павлович был в приемной императора, а часто случалось, что до этого он уже проводил не меньше часа в казармах своего полка. Развод и учение занимали все утро. Александр даже обедал наедине с женой, лишь изредка с одним или двумя посторонними лицами. После обеда следовали вновь или посещения казарм, или осмотр караулов, или исполнение приказаний государя. В семь часов вечера нужно было снова отправляться в приемную его величества и ждать там, хотя император иногда появлялся лишь к девяти часам, к самому ужину. После ужина Александр отправлялся к императору с рапортом, а Елисавета, в ожидании его возвращения, присутствовала при ночном туалете императрицы, которая удерживала ее у себя, пока великий князь, освободившись, не приходил к матери пожелать ей спокойной ночи и отвести жену к себе»[96].
Своя жизнь текла на половине молодых великих князей Александра и Константина. Так, на глазах мемуаристки начался роман великой княгини Елизаветы Алексеевны и князя Адама Чарторыйского, одного из друзей Александра Павловича. В. Н. Головина вспоминала, что князь «не мог смотреть на нее, не испытывая чувства, которое начала нравственности, благодарность и уважение должны были бы погасить в самом зародыше». Этот роман закончился рождением в Зимнем дворце великой княжны Марии Александровны (29.05.1799-08.07.1800).
Вокруг рождения ребенка немедленно закрутилась классическая придворная интрига с целью очернить великую княгиню в глазах императора Павла I. В результате А. Чарторыйского выслали из России. Но Елизавета Алексеевна забывала о наветах, занимаясь своей маленькой «Мышкой». Великая княгиня писала матери: «Моя малышка Мари, наконец, имеет зуб, одни утверждают, что глазной, другие – что это один из первых резцов. Все, что знаю я, – это то, что дети начинают обычно не с передних зубов. Однако она почти не болела, сейчас, кажется, появляется второй. Это такая славная девочка: даже если ей нездоровится, об этом нельзя догадаться по ее настроению. Только бы она сохранила этот характер!». Елизавета Алексеевна уже видела свою девочку большой и в письмах задавала своей матери непростые вопросы (21 января 1800 г.): «Вы у меня спрашиваете, дорогая Мама, обнаруживает ли моя крошка в отношении меня какую-либо предпочтительность. Что до предпочтительности – нет, но надо видеть ее радость ко всем, кого она видит постоянно. Мне очень хочется задать вам один сложный вопрос, моя любимая Мама, и задать его вполне серьезно: как вы так устроили, что заставили своих детей любить вас и считать за счастье быть рядом с вами. Могу поклясться, что, сколько я себя помню, у меня не было большего удовольствия, чем сидеть возле вас. И то же было со всеми нами – вы не могли ничем нас больше обрадовать, чем выйти на прогулку, обедать с нами, играть в прятки. Дорогая Мама, скажите мне, как вам удалось этого добиться? Я так бы хотела, чтобы моя маленькая Мария любила меня так же».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
