— Веский аргумент для того, чтобы жить вместе, — улыбнулась Эшли.
— Мне показалось вчера, что ты чувствуешь то же, что и я.
— Тебе не показалось, Стенли, но я не готова вот так сразу… Видишь ли, у меня был строгий отец.
— Если ты хочешь, чтобы я познакомился с твоими родителями, то изволь… Но ведь мы можем пока не рассказывать ему о нас.
— Стенли, ты не так меня понял. Я согласна жить вместе, но не сразу… Дай мне время.
— Ладно, я согласен ждать. Только давай ты все же переберешься ко мне, хорошо? Тогда, если этот вопрос исчерпан, то вернемся к твоему щиту. Вообще тебе следует прочесть мою книгу. В ней я даю обзор культурного развития американского общества за последние три столетия. Уверен, там ты многое найдешь для себя. Конечно, в ней я лишь мимоходом касаюсь истории аборигенов, так как она лишь в малой степени повлияла на культуру белых. Но это мое сугубо личное мнение. Хотел бы я порадовать тебя более обширной информацией по сиу, но пока нашел о них лишь общие сведения. Слишком мало времени ты дала мне для этого, — его тон изменился, стал уверенным, придающим вес каждому слову. Так, наверное, он читал лекции своим студентам, подумала Эшли.
— В примитивных культурах особым вещам всегда придавались какие-то мистические свойства. Они становились ритуальным. Индейцы верили, что ее обладатель оберегался от всяких бед, зла и неудач. Щит, о котором мы сейчас с тобой говорим, больше оберег, а не оружие самозащиты, хотя носили его воины и с ним шли в бой. Они считали, что магия щита оберегает их от смертельных ран, приносит победу над врагом, повергает его на колени.
— Ниц?
— Да. Обычно щиты делали из веток и натянутых бизоньих жил. Такие щиты-амулеты якобы отражали стрелы, а позже и пули. Солдаты Кастера рассказывали, как Бешеная лошадь проскакал мимо их строя с таким вот хлипким щитом, отражая им пули стрелявших в него винтовок. Я немного порылся и нашел легенду о первом щите. Эта история случилась задолго до покорения Америки белыми. В те времена жил великий воин сиу, однажды в его типи пришла колдунья. Она сидела у его костра, ела мясо убитого им бизона и ночевала под его пологом. За это она подарила ему щит из паутины, уверяя, что он отобьет удары копья и томагавка, и так будет до тех пор, пока колдунья будет оставаться его женой. Женой? Воин долго думал: колдунья была старая и от нее дурно пахло и он приютил ее из жалости. Но поскольку сиу теснили пауни, ему пришлось согласиться на предложение старухи. Он получил щит и стал непобедим, но исполнять то, что обещал колдунье не торопился. Тогда она сняла магическую силу со щита и в следующем же бою воина тяжело ранили. Его, умирающего, нашла юная девушка пауни. Она выходила его, и он просил вождей пауни отдать ее ему в жены. Пауни согласились и между племенами настал прочный мир. А щит из паутины вдруг вновь обрел силу со смертью колдуньи. Якобы с тех пор стали появляться у индейцев такие вот щиты-амулеты, имитирующие переплетение заговоренной паутины. Но их было мало, воины предпочитали пользоваться более прочными щитами.
Они высушивали кожу бизона и натягивали ее на деревянный обруч. А если натянуть несколько слоев кож, то прочность такого щита невероятно повышается. Причем, по щитам можно было определить к какому племени принадлежит его владелец. Щит индейцев прерий обычно украшался конным рисунком, так называемой культурой кентавров. Сам щит якобы находился в тесной связи с личностью своего хозяина. Если европейских щитах всегда изображался герб вассала или рода, то щит индейца был его личным флагом, выражением его сокровенного бытия. Принимая щит, он говорил: "Мой щит-это я. Я есть и я есть мой щит". Щит это рассказ. Он слово воина индейца, который верит — за него все расскажет щит.
— Как по твоему, что рассказывает тот щит, что мы видели в галерее Фрискина?
— Не подлежит сомнению, что это заклятый шаманский щит. Он принадлежит сиу, чьим тотемом служит волк. Лично мне кажется, что этот щит хранит молчание, а его переплетение нитей только запутывают мысли, когда долго смотришь на него. Честное слово, Эшли, я больше не хочу о нем говорить.
— Что означает "у кте"? — вдруг спросила она.
— "У кте"? — озадаченоо наморщив лоб, переспросил Стенли. — Кажется это на сиу, но я не знаю, что означают эти слова. Я не силен в индейских языках. Давай поговорим о нас.
— Хорошо, — улыбнулась Эшли. — Только мне кажется, мы все уже обсудили с тобой или тебя еще что-то беспокоит?
— Меня беспокоишь ты. Я наконец нашел того единственного, кто способен понять меня. Хочу, чтобы ты поняла: я исследователь и обычно погружен в свою работу полностью, отдаваясь ей без остатка. Для глубокого аналитического анализа исследуемого мной предмета необходимы условия. Порой приходится работать не зная отдыха так, что иногда не просто забываешь какой сейчас день недели, но ел ли ты сегодня вообще. И если честно, я всегда думал, что меня мало что может отвлечь от работы, но теперь… Знаю, не каждая женщина сможет смириться с тем, что ей не уделяют должного внимания. Потому меня всегда привлекали женщины, которые заняты своей работой не менее фанатично чем я сам. Словом, этой ночью я прикидывал и так, и эдак… Сам, будучи трудоголиком, я должен был как ни кто другой понять такого же фанатика своей работы, как и я, но я… ревную. Я ревную тебя к твоей работе. Понимаешь? Я вижу, что она забирает все твое время без остатка и боюсь, что ты можешь забыть обо мне.
— Я тебя не забуду.
— У меня была надежда, что ты все-таки согласишься поселиться со мной. Мы бы притерлись друг к другу… но теперь мне придется все время напоминать тебе о своем существовании. Вот и сейчас ты где-то далеко, не со мной…
Когда она вернулась домой, то переодеваясь, думала над предложением Стенли жить вместе. Она понимала, что он не желает тратить время на ухаживание, но это ее не оскорбляло, он был с ней честен. Она понимала и то, что он больше думает о своем удобстве, но ведь он посчитался и с ее удобством, согласился подождать и не торопить их отношения. Понимала она и то, что он желает сам контролировать их встречи, и была не против этого. К тому же, она не могла не согласиться с его доводами, что при ее режиме работы и его усидчивой исследовательской деятельности, когда он большую часть времени находится дома, они подходят друг к другу.
К тому же, ей нравились такие мужчины, как Стенли, и то, что она не испытывала к нему бурной страсти, ее тоже устраивало. Его деликатный прощальный поцелуй был приятен ей, и она позволила себе немного помечтать о своей с ним жизни. Все придет, и это не минует их. В бурю чувств она не верила. Буря, налетая, уносится проч, разрушая все на своем пути, оставляя после себя опусташение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
