Похоже, что эндшпилевое продолжение пришло к неопределенной позиции, где в проигрыше мог оказаться любой. Однако я решил пойти до конца. Я положил на стол портфель и сказал:
– Здесь находятся документы, которые, если попадут в руки правоохранительных органов, вызовут у них столь сильный интерес, что только полный идиот-следователь не свяжет ваше имя с убийством Бомберга.
– Интересно, а как вы докажете, что этот компромат собрал именно Бомберг? – спросил Шелестюк.
– Это моя проблема. Можете поверить мне на слово, иначе я бы сюда не пришел. Если вы действительно невиновны в этом деле, у вас должен быть сильнейший стимул доказать свою невиновность. В противном случае эти документы попадут в руки тех людей, которые смогут доставить вам много серьезных неприятностей. Если вы сумеете доказать свою непричастность к убийству, то в этом случае я, хотя и не буду обещать вам ничего конкретного, сделаю так, чтобы эти документы не увидели свет.
Шелестюк молчал и напряженно жевал губами, уставившись в одну точку у себя на столе. Я вынул из портфеля папку и положил ее на стол вице-мэра.
– Почитайте это на ночь, рекомендую. Интереснее любого детектива, – сказал я.
Я подумал, что наступил момент для того, чтобы на этом ходу отложить партию.
– Полагаю, что вам есть над чем подумать? Однако времени у вас немного, завтра утром я позвоню вам, – подытожил я. – И пожалуйста, сделайте так, чтобы ваши громилы, один из которых разглядывает газетные буквы у вас в приемной, не омрачали мою жизнь в ближайшее время своим ненавязчивым сопровождением или внезапным агрессивным появлением. Я застраховался на этот счет и готов дорого продать свою жизнь.
Я медленно поднялся и не спеша пошел к двери. Когда я ухватился за ручку двери, Шелестюк тихо, но внятно проговорил:
– Постойте.
Я повернулся.
– Сядьте, – указал он на кресло, с которого я не так давно поднялся. – Я подумал и решил, что вам все-таки можно поверить. Я постараюсь вам помочь на тех условиях, о которых вы говорили. Думаю, что у меня есть для этого реальные возможности.
– Какие именно? – спросил я.
– Зайдите ко мне завтра утром. Думаю, что информация, которую я вам сообщу, вас удивит.
– Надеюсь, что эта информация не будет запечатана в свинцовом девятиграммовом пакете? – не к месту попытался пошутить я. – Почему вы не можете сообщить ее сейчас?
– Не будем спешить. Завтра я смогу вам сообщить гораздо больше, чем сейчас, и подкрепить информацию реальными доказательствами. А сейчас давайте расстанемся.
– Хорошо.
Я поднялся и вышел из кабинета. Охранник и секретарша напряженно взглянули на меня, мужчина все так же читал газету на все той же последней полосе. Похоже, он был любителем анекдотов и кроссвордов.
Я прошел по коридору и направился по лестнице к выходу. Выйдя на улицу, я огляделся по сторонам. Дынин на сей раз перешел на другую сторону улицы и прогуливался там все с тем же выражением лица, лишь изредка двигая уголками рта, в которых он сжимал сигарету. Я кивнул ему и неспешно пошел по улице.
Мэрия находилась недалеко от Дома печати, и на весь путь я затратил около пяти минут.
Едва я вошел в свой кабинет, навстречу мне с расспросами кинулся Седой.
– Ну? Что-нибудь удалось?
– Пока не знаю. Партия отложена до завтрашнего утра. Что будет завтра, остается только догадываться.
ГЛАВА 8
Едва я закончил рассказывать Седому о том, как прошла встреча с вице-мэром, как раздался телефонный звонок. Борисов поднял трубку.
– Да. Угу... Понятно. Сейчас передам. – Он положил трубку и сказал: – Это Дынин. Хвост за тобой был. Шел до Дома печати. Похоже, они уже вычислили твой адрес и сейчас вычисляют людей, которые с тобой связаны. И сегодня ночью тебе не следует ночевать дома. Мне, кстати, тоже.
– Ты договорился со своей родственницей? – спросил я.
– Да, я звонил тетке. Она готова уступить нам одну из комнат своей квартиры. К ней же я перевез и документы. Вот тебе адрес, отправляйся туда прямо сейчас.
– А как мы отделаемся от слежки?
– Из Дома печати столько выходов, что сделать это будет несложно.
Мы вышли из кабинета, спустились на второй этаж и перешли по стыковочному коридору в старое здание издательства, которое примыкало к новой девятиэтажке. В этом старом здании располагались производственные, полиграфические и печатные цеха. Я никогда не был здесь и, плутая по коридорам, понял, что, если бы рядом не было Седого, я бы точно заблудился. Наконец мы вышли в небольшой коридорчик, в центре которого находилась лестница. По ней мы спустились на первый этаж, и я понял, что мы находимся на улице, параллельной набережной, на которой располагался центральный вход в издательство.
Седой остановился у окна, которое было заделано решеткой. Решетка висела на петлях и была закрыта на замок. Седой вынул из кармана ключ и открыл замок. По тому, с какой легкостью он это проделал, я понял, что Седой не впервой пользовался этим выходом. Сняв замок и отодвинув решетку, он открыл раму и, высунув голову на улицу, осмотрелся.
– Вроде никого, – сказал он. – Давай пошустрее. За углом поймаешь тачку.
Я влез на подоконник и аккуратно спрыгнул на землю. К счастью, высота была небольшой.
– До вечера! – сказал Седой.
Вечером мы снова собрались все втроем в одном из двухэтажных домиков старой части города, где находилась квартира тетки Борисова. Она оказалась милейшей женщиной и очень обрадовалась тому, что я поживу у нее некоторое время. Тетушка накормила меня обедом и велела отдыхать, а сама удалилась куда-то по своим делам. Так же радушно она приняла Седого и Дынина.
Капитан милиции по-армейски доложил обстановку, ограничившись тремя лаконичными фразами:
– Пока все тихо. Никто шарить еще не начал. Хвоста около Дома печати уже нет.
– Это означает, что или они решили отложить все сюрпризы на завтра, или Шелестюк решил играть по правилам, о которых мы договорились, – сказал я.
Дынин ушел поздно вечером, Седой же заночевал вместе со мной у тетки. Утром он поднял меня довольно рано и сразу же спросил:
– Действуем по вчерашней схеме?
– Да. Ты сидишь в редакции и ждешь информации.
– Не нравится мне все это. Лучше бы я вместе с вами пошел.
– Это нецелесообразно, – отрезал я.
Седой пожал плечами, но вынужден был согласиться.
Позавтракав, я отправился на прием в мэрию.
Как и вчера, я подъехал к мэрии на такси и, выйдя из машины, сразу же обнаружил гуляющего Дынина.
Пройдя милицейский пост, я вошел в приемную Шелестюка и с удивлением отметил, что, кроме секретарши, там нет даже охранника. Я поздоровался и отрекомендовался, назвав свою фамилию. Секретарша кивнула и вошла в кабинет вице-мэра. Через несколько секунд она вышла и, раскрыв передо мной дверь, произнесла:
– Прошу вас.
Никаких особых перемен во внешности и поведении Шелестюка я не заметил, словно он вообще не выходил из кабинета.
Не спрашивая разрешения, я подошел к столу вице-мэра и сел.
– Здравствуйте, Иван Валентинович, – произнес я, опускаясь в кресло.
– Доброе утро, Владимир Александрович, – ответствовал вице-мэр.
Минуту-другую мы смотрели друг на друга молча. Первым прервал молчание Шелестюк:
– Вчера мы с вами заключили некое соглашение. Сегодня я готов выполнить свою часть обязательств. Надеюсь, что после этого вы выполните свою.
– Прекрасно, – кивнул я. – Каким же образом вы собираетесь?...
Шелестюк встал со своего места, прошелся по кабинету, потом вернулся и сел снова.
– Видите ли, вчера я рассказал вам не все, что знаю по делу Бомберга. И сделал я это намеренно. Дело в том, что вчера мои слова звучали бы голословно. Сегодня же я готов подкрепить сказанное доказательствами. Очень хотелось бы верить в то, что они вас убедят.
Я выжидательно смотрел на вице-мэра. Он сделал паузу и продолжил:
– Дело в том, что я действительно не причастен к убийству Александра. Вы можете верить или не верить, но многое из тех материалов, продемонстрированных вами вчера, для меня явились полной неожиданностью. И еще большей неожиданностью являлось то, что собрал их Бомберг. Я не хочу сказать, что я не знал об этом вообще ничего. Но Бомберг был такой человек, которому нельзя было доверять до конца ни в чем. Вы, наверное, знаете, что я вхожу в попечительский совет газеты «Горячая Волга». И не скрою, что от имени администрации, которая входит в состав учредителей газеты, корректировал политику этого издания. Бомберг проявлял особую агрессивность, если вдруг кто-то задевал его интересы. В один прекрасный момент он даже взялся шантажировать меня, намекая на какие-то материалы, которыми он якобы располагает. Александр всегда давал понять, что он не простой человек и что с ним нужно держать ухо востро.
– Чем закончилась попытка шантажа со стороны Бомберга?
