«Когда бы жрец, ответственный за жертвоприношения, ни начал официальную тяжбу против своего коллеги и ни подал на него письменную жалобу, он тем самым лишится доли в его владении; все, что я дал ему, земли, люди и прочее для обеспечения посмертных жертвоприношений, будет отнято у него. Это будет возвращено ему, если он не начнет официальной тяжбы перед чиновниками, касающейся земель, людей и прочего, что я передал жрецам, ответственным за жертвоприношения…»
Не знаю, что подумал бы юрист об этом документе, но я вижу в нем всю изощренность и юридические детали, которые мы можем найти в современном завещании. На свой лад он свидетельствует о сложности общества, продуктом которого является, столь же живо (хоть и не столь красиво), как удивительная скульптура эпохи правления IV династии.
3. ДЕТИ РАСолнечные боги популярны в политеистических культурах, ибо дневное светило является одним из самых замечательных природных объектов. Для примитивных народов его эффекты столь же заметны и важны: до освоения огня солнце было единственным источником тепла и света, а его восход отгонял страхи и демонов темноты. Египетский бог солнца, наиболее широко известный как Ра, всегда был важным божеством. Но во времена правления V династии случилось нечто, так возвысившее его, что на время он сделался верховным богом Египта.
Этот религиозный переворот был, скорее всего, организован при помощи хитрых махинаций группы ловких жрецов. К несчастью, мы имеем лишь самую слабую тень доказательств того, что переворот действительно был, и почти не знаем, как он происходил. Известно, что в то время титул сын Ра был добавлен к царским титулам и что цари V династии возвели огромные солнечные храмы, куда более внушительные, чем собственные гробницы. Существует популярная сказка, которая дает нам аллегорическую версию триумфов Ра. Рассмотрим историю Хуфу и чародеев.
Однажды случилось так, что великий фараон Хуфу обнаружил, что страдает от мучительной царской болезни – скуки. Тогда он созвал своих сыновей и приказал каждому из них рассказать сказку о чудесах и волшебстве. Первая сказка потеряна, в ней говорилось о событиях во времена Джосера, фараона III династии.
Вторая сказка была рассказана принцем Хафра, и события в ней происходили при Небка, другом царе III династии. Это была сказка о неверной жене, которая вышла замуж за волшебника – не самого подходящего кандидата в обманутые мужья. Узнав о неверности, волшебник слепил из воска крокодила и бросил его в реку, куда любовник жены пришел купаться. Немедленно крокодил стал реальным крокодилом и схватил любовника. Волшебник пошел к царю и пригласил его на реку посмотреть на чудо. Он вызвал крокодила, который ужаснул царя и придворных своей свирепостью. Но когда волшебник дотронулся до него рукой, крокодил вновь превратился в восковое чучело. Тогда волшебник рассказал царю всю историю, и тот приказал казнить неверную жену.
Следующий сын рассказал о чуде, которое имело место при Снофру, отце Хуфу. Однажды Снофру, тоже почувствовав скуку, бродил по дворцу в поисках развлечений и не находил их. Тогда он послал за жрецом и магом Заземанхом и попросил его предложить что-нибудь. Мудрец сказал: «Пусть ваше величество идет на царское озеро и соберет в ладье всех прекрасных девушек дворца. Сердце вашего величества возрадуется, увидев, как они гребут». Идея царю понравилась, и он ее усовершенствовал, приказав, чтобы красавицы были одеты в платья из рыбацких сетей.
Некоторое время сердце его величества наслаждалось зрелищем того, как девушки гребут. Но потом предводительница девушек уронила в воду красивое украшение и в горе своем перестала грести. Царь спросил, в чем дело, и девушка ему сказала. «Дайте ей другое», – нетерпеливо воскликнул царь, но девушка отказалась. «Хочу свой горшок до самого донышка», – сказала она пословицей, что означало: хочу мое украшение, а не другое, похожее.
Столкнувшись с женским упрямством, царь воздел руки к небу и снова позвал волшебника. Заземанх произнес заклинание, которое сложило озеро вдвое, как сандвич, одну половину воды на другую половину. На открывшемся дне лежало украшение, которое волшебник отдал владелице. Затем он вернул воду на место, и прогулка продолжалась, к удовольствию царя.
Когда очередь дошла до принца Дедефора, он сказал: «Мы слышали сказки о прошедших временах, где трудно отличить правду от вымысла, но, государь, в вашем собственном царстве есть великий волшебник, равный всем тем, о ком вы слышали».
В необычайном волнении царь послал сына, чтобы призвать почтенного мудреца, имя которого было Джеди. Встреча принца и волшебника описана очень трогательно: мудрец приветствует царственного юношу любезными словами похвалы, а принц помогает ему подняться на ноги и предлагает руку, чтобы сесть в ожидающую лодку, ибо Джеди очень стар.
Когда Джеди прибыл во дворец, царь попросил его исполнить свой знаменитый трюк – приставить обратно отрубленную голову. Волшебник охотно согласился, но когда царь приказал привести пленника, запротестовал: «Нет, нет, о государь и повелитель, не человека, ибо это запрещено». Слуги отрубают голову гусю, и Джеди приживляет ее обратно, к восхищению присутствующих.
После этих магических дивертисментов сказка переходит к сущности. Царь спрашивает о некоем магическом секрете, и Джеди сообщает ему, что секрет принесет ему старший из троих детей, которые еще не рождены. Но секрет – только средство ввести в повествование детей, ибо, как говорит Джеди удивленному царю, все трое станут в свое время царями Египта. «Сейчас они во чреве жены одного из жрецов Ра, но отец их не кто иной, как сам солнечный бог».
Сцена переключается на рождение божественных детей, причем роды принимают великие богини Египта, замаскированные танцовщицами-музыкантшами. Когда дети появляются на свет, богини встречают их речами, содержащими игру слов с их именами. Все это не оставляет сомнения, что будущие цари – это правители V династии.
Очевидно, история эта родилась не в период правления Хуфу. Перед нами прекрасный образчик пропаганды некоего царя V династии, предназначенной придать мистическую значимость своей династии. Что же мы можем извлечь из этой сказки? Цари V династии были из другой семьи, вероятно скромного происхождения, раз они хотели подкрепить свои притязания чудесной историей. И они почитали солнечного бога Ра.
Но какую богатую информацию можем мы получить из таких источников в том, что касается социальных обычаев, установок, этики! Из составной сказки о Хуфу и волшебниках мы можем вывести нечто, что почти невозможно получить иначе, кроме как косвенным путем, – целостную моральную установку давно умершей культуры. Мы привыкли выражать свои взгляды на этические и духовные проблемы в толстых томах и тоненьких эссе, мы их вербализируем, анализируем и критикуем. Египтяне писали «книги мудрости», но они состоят по большей части из советов молодым карьеристам, и никогда нельзя быть уверенным, что их гладкие предписания вполне искренни. Только в действиях, в повседневных реакциях человеческих существ можем мы видеть этическое чувство в работе, и в сказке о Хуфу имеется несколько ярких тому примеров. Девушка, уронившая украшение, была только наложницей, но когда она портит царю-богу удовольствие, он не приказывает бросить ее крокодилам; терпение, с которым он выполняет ее неразумные требования, очевидно, не кажется египтянам необычным или достойным комментариев. (Интересно отметить, что симпатичный монарх был не кто иной, как добрый царь Снофру, чья репутация благожелательности могла быть вполне заслуженной.) Сказка о неверной жене напоминает нам темы из Боккаччо и Чосера, но над рогатым мужем в Египте не издеваются. Но яснее всего привлекательные качества египетского сознания продемонстрированы в истории с Джеди: почтение, которое оказывают старику царь и принц, и, самое важное, быстрый ответ волшебника на царский приказ использовать преступника для эксперимента: «О нет, государь, не человека!..»
Мы ушли далеко от вещей, которые, как обычно думают, являются собственно предметом изучения археологов, – от керамики, гробниц, мумий и иероглифов. Однако материальные предметы – только сухие кости истории; идеи и идеалы народа есть плоть и кровь культуры, одушевляющие сухие детали и придающие им смысл. Изучая прошлое, мы пытаемся видеть этические воззрения, сомнения и надежды, направлявшие мысли людей, так же как произведения их рук. И поскольку мы хоть немного, да отождествляем себя с людьми, которых изучаем, нам нравится находить признаки того, что наши отдаленные предки разделяли в некоторой степени те самые понятия, которые мы приняли как универсальные моральные ценности. Одна из причин того, что древние египтяне интересуют столь многих, состоит в следующем: они были довольно симпатичными людьми. Нас редко шокируют их деяния, в отличие от хладнокровной свирепости ассирийцев или тошнотворной кровожадности ацтеков. Мы иногда думаем, что египтяне были чересчур заняты смертью, однако на деле верно обратное. Они настолько наслаждались жизнью, что брали с собой все возможные средства, чтобы продолжать ее удовольствия после той перемены обстановки, которую люди называют смертью.
