— Итак, следующий пойдет… — задумчиво протянул финансист, — пожалуй, один из вас, — в кабинете снова повисла тишина, я повернула голову к Кристине, которая почему-то начала вставать, и тут до меня дошло.
— Да не вы, Акулова, до вас еще очередь дойдет, — мы с Кристиной снова облегченно выдохнули, хотя последняя часть предложения настораживала, — кто-то из здоровой братии сидящих впереди, — уточнил Михаил Дмитриевич, — дальше сами решайте, кто именно.
К моему величайшему сожалению, к доске пошел не кто иной, как Саша, сидевший прямо передо мной и унесший мое укрытие. Быстро закрыв тетрадь, я подняла глаза на доску, стараясь принять менее сонный вид, но взгляд сам зацепился за преподавателя, который, судя по легкой не то усмешке, не то улыбке, с интересом наблюдал за моим копошением. В который раз мне стало неловко от прямого взгляда. Чувствуя, как щеки начинают краснеть, я резко посмотрела на доску, у которой уже стоял Саша.
— Ну что ж, принимайте эстафету, Александр, — обратился к нему Михаил Дмитриевич, стараясь принять более строгий вид и подавить полуулыбку, которая еще пару секунд назад была на его губах. Я, все еще чувствуя румянец на щеках, полностью сконцентрировалась на ответе Саши, который, если выражаться словами финансиста, эстафету принял плохо, точнее даже не стартанул, а просто с пробуксовкой произносил бессвязный поток слов.
— Достаточно, — ровным, ничего не выражающим тоном произнес Михаил Дмитриевич, по чьему лицу трудно было сказать, устроил его ответ или нет.
— Так у меня три? — спросил Саша, все еще стоя у доски.
— Нет, — преподаватель задумчиво покрутил ручку между пальцами, — думаю, пропуск.
У меня удивленно поднялись брови, впрочем, как и, наверное, у половины группы.
— Я же здесь, — непонимающе уставился на него баскетболист, на что преподаватель, саркастично хмыкнув, сказал:
— А я за тело оценки не ставлю, только за мозги, так что наличия вашей физической оболочки недостаточно для оценки, — глаза Саши к концу фразы финансиста расширились до невероятных размеров.
— Но я же… — снова попытался возразить он.
— Я понимаю, что много и долго думать вы не привыкли, но постарайтесь усвоить ответ с первого раза, — уже более холодным тоном проговорил Михаил Дмитриевич, — можете идти.
И так продолжалось еще около тридцати минут. За это время у доски побывало несколько человек, и почти все одинаково безуспешно. На чьи-то выступления финансист отвечал усмешками, которых у него был целый арсенал — от едкой и саркастичной, до легкой и беззлобной, почти похожей на улыбку. Впрочем, последнюю я видела всего пару раз: на первой паре, когда стояла у доски и около сорока минут назад.
Кому-то везло еще меньше, ему доставались колкие высказывания вкупе нелестной оценкой интеллекта. То, что наш преподаватель терпеть не мог глупых людей, было понятно еще с первой встречи, но сегодня это прочувствовал на себе буквально каждый.
— Сейчас будет перекличка, а потом продолжим, — проговорил Михаил Дмитриевич, — так, Акулова здесь.
Слушая фамилии, я одновременно пыталась понять, за что и какие оценки собирался ставить финансист. За зубрежку он влепил двойку и трояк, за плавание в материале сразу два, баскетболисту вообще пропуск, что он поставил Дане — неизвестно. А мне? Что он поставил мне за первую пару? Ничего или пропуск? За домашкой я так и не успела посмотреть оценку в системе.
— Богданов тоже здесь.
— А что у меня? — поинтересовался Даня.
— На следующих парах доработаете, пока без оценки, — сказал Михаил Дмитриевич, быстро взглянув на Даню, у которого уже второй раз за эту пару чуть не отвалилась челюсть, — останьтесь после пары, — тихо добавил финансист.
Даня молча кивнул и посмотрел немного ошарашенными глазами на нас. Кристина показала ему большой палец, а мы с Петей ограничились улыбками. Как-то это все было странно. Впереди я услышала шепот Саши и его друзей.
— А почему ему ниче не поставили, мне вообще пропуск влепил, — от их разговора меня отвлекла собственная фамилия, прозвучавшая из уст преподавателя.
— Миронова, — я уже подняла руку и снова высунулась из-за плеча Саши, как финансист меня опередил, — разумеется здесь, — наши взгляды снова встретились.
«В который уже раз» — подумала я.
Он отвел взгляд первым и продолжил перекличку, а я снова спряталась в свой угол, пытаясь понять, в какой момент подобные взгляды стали традицией. Если раньше мне казалось, что он таким образом давал понять, что помнит от тех неосторожных словах, произнесенных в коридоре, то сейчас становилось понятно, что дело вовсе не в этом.
Ведь Никиту финансист, можно считать, простил, Даню только что вытащил за уши, про Петю и говорить нечего, да и Кристине вроде подобных взглядов не кидал, или я просто не заметила, да и на издевки это не похоже. Окончательно запутавшись в собственных мыслях, я решила их отложить, в конце концов пара еще не закончилась. Я снова подняла взгляд на преподавателя.
— Что ж, продолжим, — Михаил Дмитриевич еще раз взглянул на список, затем на его лице снова отобразилась та легкая усмешка, — как насчет долгов? — он резко поднял взгляд в нашу сторону.
«Твою мать» — пронеслось в голове.
— Елена, прошу.
История повторялась, медленно встав, я уже во второй раз шла к этой треклятой доске. По мере приближения сердце стучало все громче, а и без того сонный мозг отключился окончательно.
— Ваш вопрос: поведенческая экономическая теория и, — слегка скосив взгляд на Соню, — он продолжил, — раз уж некоторых не устроил ответ Даниила, то и неоклассическая теория тоже ваша.
Боковым зрением я видела, что он развернулся в мою сторону и теперь внимательно наблюдал за мной. Ответ я знала, нужно было только собраться. Глубоко выдохнув, я начала говорить, периодически скашивая глаза на преподавателя и следя за его реакцией.
Он слушал и не перебивал, лишь иногда кивал, и где-то на середине моего рассказа, неожиданно стукнул колпачком ручки о стол, от чего я резко повернулась к источнику звука:
