ты должна забыть о прошлом и думать только о своей работе. А она заключается в том, чтобы сопроводить сына твоего нанимателя от другой женщины на утренник и запечатлеть его на камеру. И если ты прослушаешь, как верно ею пользоваться, напутаешь что-то и снимешь потолок. Или свои ноги. Они, в общем-то, ничего, вроде даже стройные, но, боюсь, Саша не оценит.
Перед ним в офисе столько этих ножек мелькает. Красивых, стройных, на любой, самый избирательный вкус. И о чем я думаю?
– Вам всё понятно, Алина? – сухо поинтересовался Саша. Вид у него был отсутствующий. Он словно о чем-то думал и был вроде здесь, а вроде и нет. Мыслями где-то в другом месте. Спустя секунду после моего кивка ситуация прояснилась, когда он озвучил свои мысли:
– Хорошо, тогда следующий момент. Хочу вас предупредить, что все новогодние праздники мы проведем с моими родителями, за городом.
– Поняла, – ответила я и сглотнула от неожиданности.
– И еще… – продолжил Саша, тогда как я думала, что он уже закончил. – С нами поедет моя девушка, так что готовьтесь к тому, что у вас будет много нагрузки. Мы с родителями и моей невестой планируем много ездить. Ребенок будет на вас. Алина, с вами всё в порядке? Вы всё поняли?
– Конечно, – закивала я быстро, – я всё поняла, у меня нет вопросов.
Встрепенулась и села в машину вместе с Максимом. Аккуратно прижимала к себе его костюмчик в чехле. Повешу в шкафчик и перед утренником на него надену. Приду заранее. Костюм у ребенка самый обычный – черные брюки и белая рубашка. Ни в какую не удалось уговорить Макса выбрать карнавальный костюм. Быть зайчиком или даже Человеком-Пауком наш взрослый мужчина в теле мальчика категорически отказывался.
– Ну что, Макс, до встречи, – попрощалась я с ним, и он, сказав мне “пока”, направился в группу.
Мой путь лежал в сторону маленькой кофейни, которую я заприметила из окна авто по дороге сюда. Подожду здесь до утренника, выпью кофе, съем что-то из выпечки. Подумать было о чем. Как я оставлю Анечку на такое долгое время? Все новогодние праздники без меня. А я без нее. Тосковать буду страшно.
Но еще сильное – переживать о том, справится ли мама. Надо подумать, как ей подмогу организовать. Тетя Маша, конечно, на подхвате, тут я не сомневаюсь. Она поможет, если понадобится. Выручит, если мама ее о том попросит. Но мама гордая, будет вопреки боли пробовать справиться со всем сама. Сцепит зубы и будет, не жалея себя, за внучкой присматривать и еще по дому что-то делать. Не сидится ей на месте, неугомонной. А еще Анюту стрекозой называет.
Надо что-то придумать. Деньги теперь есть. Открыла интернет-страницу и вбила в поиск “няня”. Усмехнулась. Дорогая няня заботится о своем воспитаннике, но оставляет своего ребенка дома и нанимает ему более дешевую няню. Звучит занятно, но таковы реалии моей жизни.
Так и провела эти два часа в поисках подходящего персонала. Обзванивала сначала агентства, потом частных нянь, сравнивала цены, читала форумы, где родители делились отзывами об услугах нянь. В итоге заработала распухшую от информации голову. Надо же, теперь я могу понять Сашу. Подобрать няню очень даже непросто. Не каждому доверить свою родную кровиночку. Столько нюансов.
Успокаивало только то, что эта женщина не будет оставаться с Аней наедине. Я же ее в помощь маме наняла бы, и она бы работала под ее присмотром, просто мама смогла бы отдыхать, когда почувствует в том необходимость.
А вскоре я отправилась на утренник. В детском саду захватила привычная кутерьма. Мамочки, а скорее – такие же няни, как я, – обряжали мальчиков и девочек в праздничные костюмы, потом вели их в группу и отдавали в руки воспитателей, которые подготовили программу. Естественно, со сказочными персонажами, Дедом Морозом и Снегурочкой.
Со своего места возле рояля я выбрала ракурс и снимала сам утренник и в особенности Максима, который впервые на моей памяти улыбался больше обычного и вместе с другими детьми участвовал в эстафетах, пел песни, водил хороводы и кричал: “Елочка, зажгись!”
Потом появился Дед Мороз в красной шубе и с длинной кудрявой бородой. Дети начали читать стихи. Мы тоже выучили небольшой стишок. Дома Максим отлично декламировал, а тут, в присутствии посторонних, застеснялся. Его взгляд забегал по веренице взрослых лиц. Он нашел мое и улыбнулся, моя ответная улыбка придала ему смелости. Я это увидела по его глазам. В них будто искорки зажглись.
Он так четко и без запинки прочитал стишок, что я им даже загордилась.
Будто он… мой сын. Знаете это чувство, когда ты смотришь на своего ребенка, и, какими бы умными, красивыми, выдающимися ни были другие дети, ты видишь только его. Душа отзывается. Понимаешь, что он для тебя самый лучший, самый любимый, идеальный, без недостатков. Ты его любым принимаешь, ведь ты его мама.
Так вот это самое чувство я ощутила, глядя на Максима.
Что за напасть? Не хочу я такими чувствами к чужому ребенку проникаться. Ведь я же не его мама и даже не мачеха, а просто няня, временный работник, который будет с ним лишь несколько месяцев или, может быть, лет.
Мне сразу стало грустно. Оттого, что чувства себе запрещаю. От ощущения, что попала в ловушку противоречивых эмоций. Оттого, что не могу рассказать Саше свою тайну и вынуждена с ним играть роль няни, тогда как испытываю к нему совсем не профессиональный интерес. А он девушку свою повезет знакомиться с родителями, а ребенка на меня повесит. И так он это сказал неприятно, что меня покоробило. То есть он, его девушка и его родители – это одно, а ребенок, сброшенный на няню, другое. Не понравились мне его слова. Его девушка, а в будущем, возможно, жена, должна принимать ребенка как своего. Как сына. Стать ему матерью.
Надеюсь, Александр это понимает? Понимает, что нужно не только по сердцу себе спутницу жизни выбирать, но и наблюдать, сложатся ли у нее отношения с его сыном. Раз он взял на себя ответственность и воспитывает его самостоятельно, должен понимать, что ребенку нужна мама. Но он это в расчет не принимает, я уже поняла. Заметила, что любые вопросы о матери Максима вызывают у Баженова отторжение и злобу. Я не хотела в это влезать. Никаким образом. Я просто няня.
Но вопрос всплыл, когда уже дома Максим пересматривал со мной видео с утренника и заговорщически заговорил:
– Алин… А мы можем моей маме отправить видео? Ей
