сил старалась не отстать. Вокруг вспыхивали яркие картины. Казалось, что все оставшиеся обитатели Ночного зоопарка вырвались на свободу и теперь топотали вокруг, пытаясь найти выход. На территории зоопарка запылало еще несколько пожаров, и воздух пронзали крики не только животных, но и смотрителей. Коффи вздрогнула, обшаривая взглядом периметр. Она поежилась, ощущая, как ноги снова начинает покалывать, и на этот раз почувствовала, как что-то тянет внутри, под пупком, а затем странное ощущение снова пронзило ее. Она повернула голову в сторону, откуда оно исходило, и ее окатила волна облегчения. Ночной зоопарк окружала огромная кирпичная стена, но на одном из ее участков вниз свисали толстые виноградные лозы.
– Мама! – Коффи показала на лозу. Проследив за ее взглядом, мама кивнула и повернула в эту сторону. Они остановились у основания высокой сцены.
– Залезай! – Мама оглянулась через плечо. Они были здесь одни, но, наверное, лишь на несколько секунд.
Коффи не стала медлить. Лоза сплеталась в темно-зеленый занавес. Коффи обхватила один из стеблей голыми ногами и подтянулась. Она ухватилась как можно выше, но ее ладони пронзила боль. Отпустив лозу, она увидела, что та испачкана кровью. Она поранила ладонь, когда выбиралась из-под обломков Хемы.
– Быстрей! – поторопила мама.
– Я ладони порезала!
Мама оторвала две полоски от полы туники.
– Обмотай этим!
Коффи подчинилась и попробовала еще. На этот раз, когда она ухватилась за лозу, боль оказалась терпимой. Тянущее ощущение под пупком никуда не делось – оно подталкивало ее вперед, когда она сантиметр за сантиметром подтягивалась вверх по стене. Казалось, она лезет уже целое столетие, но постепенно стал виден верхний край. Звезды мерцали в поднимающемся дыме, и Коффи ориентировалась по ним. «Тянись вверх, – говорила она себе. – Просто продолжай двигаться».
– Не останавливайся! – окликнула мама снизу. Коффи ощутила еще один всплеск глубокого облегчения, когда ее перевязанные руки наконец смогли опереться на край – плоскую каменную поверхность, достаточно широкую, чтобы она смогла подтянуться и усесться на нее, как птица на насест. Она посмотрела вниз, ожидая, что увидит, как мама поднимается следом, – и триумф превратился в ужас.
Мама по-прежнему была примерно в метре от нее. Она лихорадочно карабкалась по лозе, то и дело в панике оглядываясь через плечо. Коффи проследила за ее взглядом, пытаясь понять, в чем дело. Ее горло сжалось, когда она наконец поняла, куда смотрела мама.
Два молодых человека в простых коричневых кафтанах бежали по траве, явно к ним, и их силуэты расплывались на фоне кроваво-оранжевого свечения бушующего пожара.
Сыны Шести. Они хотят задержать их.
– Давай! – Коффи перегнулась через стену, настолько далеко, насколько смогла, вытянула пальцы. – Хватай руку!
Но если мама и слышала или видела ее, она никак не отреагировала. Теперь ее взгляд метался туда-сюда, как у зайца в ловушке, – она в панике смотрела то на лозу, то на приближающихся воинов, то снова на лозу. Она отчаянно попыталась запрыгнуть повыше, но в результате только сползла вниз.
– Мама, пожалуйста! – Коффи протянула руку, понимая, что если наклонится еще немного, то упадет вперед. Она и так едва удерживала равновесие. Наконец мама, похоже, поняла. Она подняла взгляд и потянулась к руке Коффи, не заметив летящий в ее сторону маленький черный камень. С жутким треском он впечатался ей в затылок. Она едва слышно вскрикнула, глаза закатились так, что обнажились белки, и Коффи поняла, что сейчас произойдет.
– Нет!
Кончики их пальцев соприкоснулись и расцепились. Кажется, прошла тысяча лет – а потом мама упала на землю безвольной грудой. Кофи ждала, чувствуя, как колотится сердце, но мама не шевелилась.
– Поймал!
Кто-то выкрикнул эти слова издалека, но Коффи не стала поднимать взгляд на того, кто их произнес. Слишком темная кровь собиралась на траве под маминой головой, словно корона. Она пропитывала ее платок и выбившиеся из-под него черные кудри. В этот момент Коффи поняла. Это было то же ужасное понимание, которое она ощутила, когда однажды, давным-давно, закрылись глаза отца – и она поняла, что он не уснул, а ушел куда-то далеко-далеко. Медленный ужас поднимался у нее внутри, сжимал горло длинными пальцами.
Нет. Она посмотрела на тело матери, пытаясь осмыслить произошедшее. Нет, нет-нет-нет…
Камень ударил в плечо, и острая боль, пронзившая тело, заставила ее вернуться в настоящее. И снова она ощутила, как что-то тянет ее, заставляя отвернуться от Ночного зоопарка, – к открытым полям за стеной. Она ощутила, как что-то рвется внутри, словно две стороны вступили в войну и тянут ее в разных направлениях. Неведомое чувство в груди требовало уйти, тело мамы умоляло остаться.
Ум, а не сердце. Сердце, а не ум.
Она повернулась к расстилавшимся перед ней полям лемонграсса.
– Эй, подожди!
Коффи выпрямилась и оглянулась назад. Один из воинов теперь приблизился, не отводя взгляда от нее, как охотник от добычи. Он охотился, охотился на нее. Она покачнулась на своем насесте, пытаясь не упасть вперед.
Уходи.
В ее сознании звучало лишь одно слово, но оно было непреклонным, оно повторялось, как волны на ровной поверхности пруда.
Уходи.
И тогда она приняла решение – умом, а не сердцем. Внутри все сжалось, когда она спрыгнула с края – к звездам, молясь, чтобы они поймали ее, когда она упадет.
Глава 6. Цвет полуночи
Экон бежал по пустым улицам Лкоссы, а вокруг него неслись Сыны Шести.
Двести восемьдесят два шага от храма Лкоссы, – считал он. – Хорошее число.
Радостный гвалт, который наполнял городские улицы раньше, стих. Оставалось лишь несколько еще открытых лавок, но их хозяева не стали махать пробегающим мимо воинам. Было несложно представить, как они выглядят со стороны – группа одинаково одетых людей, с копьями, сосредоточенно бегущих навстречу неизвестной опасности. Он сжал обмотанную кожей рукоятку ханджари, а пальцами другой руки барабанил по боку.
Двести восемьдесят четыре шага. Двести восемьдесят пять шагов. Двести восемьдесят шесть…
Вскоре они приблизились к Ночному зоопарку, и Экон остановился, когда в поле зрения появился холм, на котором он расположился. Конечно, он слышал о зоопарке – все дети Лкоссы слышали истории о его чудесах и ужасах, – но никогда не посещал его и даже не рисковал подходить близко. Он неприятно напоминал тюрьму: высокие кирпичные стены, по меньшей мере в два его роста. Виднелись сполохи золотисто-оранжевого пламени, и даже в нескольких метрах от зоопарка чувствовался едкий запах дыма и горящей травы, от которого слезились глаза. Воины не останавливали бег, пока не добрались до богато отделанных ворот из черной стали. Камау, который возглавлял их группу, остановился
