Лирическое отступление Максима, вызвавшее бурю веселых воспоминаний присутствующих, тем не менее не сбило Гошу с толку. Он был полон решимости закончить начатый анекдот:
— Так вот, отправляясь в постель, студент всегда с грохотом сбрасывал на пол тапки. Профессор каждый раз из-за этого просыпался и страшно злился. В конце концов он однажды подловил студента в институте и пообещал ему устроить на ближайшей сессии веселую жизнь, если тот не престанет будить его по ночам.
Студент сначала страшно испугался, но к вечеру обо всем забыл и, как всегда, с грохотом сбросил правый тапок. Тут он в ужасе вспомнил угрозу профессора и тихонечко поставил рядом второй тапок.
Ночью его разбудил крик снизу: «Когда вы, в конце концов, сбросите второй тапок! Я заснуть не могу!»
Гости расхохотались. Лиза веселилась искренне, от души, забыв про необходимость «держать образ», Баженов хохотал так, что, наверное, тряслись стены в соседнем подъезде — взглянув на него, хотелось смеяться еще больше, причем не важно над чем. Гоша и Максим веселились как школьники, толкая друг друга локтями. Лара, аккуратно, чтобы не смазать тушь, вытирала глаза и прижималась лбом к плечу мужа. Егор и Лена хихикали, переглядываясь, и бросали исподтишка взгляды на Александра Николаевича, — видимо, решали про себя, счел ли он анекдот достойным поводом для смеха? Самой сдержанной оказалась Берта: она вежливо улыбалась в конце стола, но чувствовалось, что ее мысли заняты чем-то совершенно другим.
Александр Николаевич смеялся искренне и от души, с удовольствием глядя на Гошу. Ему было приятно, что Гоша сразу стал душой компании, привлек к себе интерес и внимание окружающих.
Высокий, светловолосый, как и его отец, с какими-то тигриными, желто-зелеными глазами и хитро очерченными пухлыми губами — казалось, один рот вмещал сразу две улыбки — и слева, и справа, — Гоша весь вечер шутил, рассказывал новости и какие-то смешные истории и хвалил Лизину стряпню. Лишь когда отец или Олег Баженов открывали рот — Гоша немедленно замолкал: эти монстры были ему не по зубам.
Анекдоты и забавные случаи сыпались один за другим. Баженов, уморительно изображая докладчика на серьезной конференции, вещал:
— Идет конференция на тему: «Сколько будет дважды два». Инженер с помощью логарифмической линейки определил — 3,99. Физик поставил эксперимент и доложил: между 3,98 и 4,02. Математик подумал и сказал, что точного ответа он не знает, но зато может доказать, что этот ответ существует. Логик попросил точнее определить, что такое «дважды два». Философ полчаса рассуждал о том, что «дважды два» можно понимать совершенно по-разному. В конце концов пришел бухгалтер и сказал: «Закройте все двери и окна, и скажите — сколько вы хотели бы получить?»
Настя смеялась над анекдотом беззаботно, как ребенок, но постоянно чувствуя на себе любопытные взгляды присутствующих и пытаясь отгородиться от них, все время держала руки возле лица — то прикрывала губы, то прижимала ладони к щекам. Чувствовалось, что ей в этой обстановке тревожно и беспокойно, но она неплохо справляется со своими чувствами.
Куликов невольно задержал взгляд на ее черных глазах. Почему-то эта девушка притягивала к себе его взгляд. Ему казалось, что есть в ней какая-то изюминка, нечто, что делало ее появление в этом доме в качестве Гошиной жены вполне понятным и закономерным. Или это был просто обман зрения?
Тем временем Гоша рассказывал новый анекдот:
— Дедушка! Правда, что ты светило науки?
— Да, отчасти правда, а что?
— Мне темно читать, посвети, пожалуйста…
Настя с удивлением отметила, как напряглось лицо Лены и как она бросила быстрый взгляд на Александра Николаевича. Неужели подумала, что такая безобидная шутка может его обидеть? На самом деле академик смеялся над этой остротой больше всех…
Когда, как выразился академик, «первая перемена блюд» была съедена, гости разошлись по квартире и даже вышли на лестничную площадку, чтобы немного размяться. Услышав, что отец о чем-то разговаривает с Лизой на кухне, Гоша быстро нырнул в кабинет. Конверт лежал на старом месте — между полками отцовского шкафа. Гоша быстро спрятал его за пазуху и, воровато оглянувшись, вышел из комнаты. Хорошо, что отец его так и не увидел…
Лиза, видевшая маневры Гоши сквозь завешенную цветной занавесью стеклянную дверь кухни, только пожала плечами: черт его знает, что ему могло там понадобиться? Все-таки Гоша прожил в этой квартире больше двадцати лет…
Гоша вернулся в столовую. Большинство гостей вышли на лестницу покурить, на диване в столовой осталась одна Настя, с интересом рассматривавшая заполненную сувенирами комнату. Он сел рядом с женой, не забыв прихватить со стола недопитый бокал хванчкары.
— Значит, Егор твой брат… — произнесла Настя, глядя на висящую на стене семейную фотографию. Она как бы даже не спрашивала, а с удивлением констатировала факт, что два таких непохожих человека, как Егор и Гоша, могут быть родственниками…
— Сводный, у нас разные матери… — уточнил Гоша, разглядывая вино на свет.
— А Олег — это кто? — поинтересовалась Настя, переведя взгляд на стул, где висел баженовский пиджак.
— Баженов? Он и Максим Куликов ученики отца… — Гоша с удовольствием сделал большой глоток густо-красного напитка.
— Они с ним дружны так… — восхищенно отметила Настя, — не забывают, в гости приходят… — Настя взяла из рук мужа его бокал и сама отпила немного…
— Все ученики отца с ним дружны… и все хотели бы прийти в гости… — хмыкнул Гоша, отбирая бокал обратно.
— А почему их не приглашают? Их что, так много? — удивилась Настя и чуть-чуть отодвинулась от мужа. Она постаралась сесть вполоборота, чтобы видеть его лицо.
— Ты даже не представляешь, как их много… — выразительно произнес Гоша, постукивая пальцами по деревянному подлокотнику дивана, и добавил со значением: — Отец, он ведь для многих настоящий бог.
— Бог — это как? — с лукавой улыбкой поинтересовалась Настя. — Вроде Юпитера, умеет молнии метать?
— Умеет, да еще как… — заверил ее муж.
— Что-то я не слышала раскатов молнии, — продолжала подшучивать над мужем Настя.
— Да слышала, слышала, — сказал Гоша, — просто внимания не обратила…
Он посмотрел на опустошенный бокал и встал с дивана, чтобы налить новую порцию вина себе и Насте.
— И когда же это было? — поинтересовалась Настя, тоже вставая с дивана.
— Да вот хотя бы сегодня утром… — Гоша налил им обоим вино и поставил пустую бутылку на подоконник, где уже громоздилась целая батарея стеклянной тары.
