В ходе дополнительной проверки архивно-следственного дела на К.А. Неймана в 1954—1955 гг. было доподлинно установлено, что оно сфальсифицировано от начала до конца. Начнем с того, что Нейман своим вербовщиком в заговор назвал И.Д. Павлуновского. Изучение дела по обвинению последнего показало, что Павлуновский в ходе предварительного следствия действительно называл Неймана в числе лиц, лично им завербованных в антисоветскую организацию. Однако на суде Павлуновский виновным себя не признал и свои показания, данные им на предварительном следствии (в том числе и относительно Неймана), не подтвердил.
Обвинения Неймана в совершении вредительства в танковой промышленности несостоятельны. Парадокс состоит в том, что многие показания Неймана относительно вредительства в руководимом им главке не вызывали доверия даже в ГУГБ НКВД СССР. Например, его обвинения в адрес директоров заводов Дюфура и Н.В. Барыкова, работников танковой промышленности Г. Фарманянца,
Н.А. Астрова, Г.О. Гутмана, а также И. А. Лебедева. Дело в том, что несмотря на тяжкие обвинения, выдвинутые против них Нейманом, Глезером и другими арестованными, эти люди к уголовной ответственности не привлекались, выйдя в последующем в большие руководители оборонной промышленности.
Так, Н.В. Барыков, возглавлявший в 30-х годах Ленинградский завод опытного машиностроения, а в годы Великой Отечественной войны — научно-исследовательский и испытательный полигон Главного Бронетанкового управления Красной Армии, в 1955 г. в звании генерал-майора инженерно-технической службы продолжал работать в том же управлении. Полковник-инженер Г.О. Гутман, в годы войны возглавлявший Главную инспекцию по качеству Наркомата танковой промышленности, в 1955 г. занимал крупную должность в Министерстве транспортного машиностроения. Тогда же Г. Фарманянц был заместителем начальника главка в Министерстве химической промышленности СССР, а генерал-лейтенант И.А. Лебедев— начальником Главного Бронетанкового управления Министерства обороны СССР.
И небольшая справка об Н.А. Астрове. Николай Александрович Астров родился в 1906 г. Конструктор бронетанковой техники, полковник-инженер (1945 г.), доктор технических наук (1971 г.). Герой Социалистического Труда (1976 г.). В 1928 г. окончил Московский электромашиностроительный институт. Перед Великой Отечественной войной под его руководством созданы малый плавающий танк Т-38 (1935 г.), гусеничный полубронированный артиллерийский тягач Т-20 «Комсомолец» (1937 г.), плавающий танк Т-40 (1939 г.). В годы Великой Отечественной войны возглавлял работу по созданию легких танков: Т-30, Т-60 (1941 г.), Т-70 (1942 г.). Т-80, (1943 г.). После войны под руководством Н.А. Астрова были созданы гусеничные тягачи повышенной проходимости и другая техника. Трижды удостоен Сталинской премии (1942 г., 1943 г., 1951 г.), а также Государственной премии (1967 г.). Награжден тремя орденами Ленина, орденом Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами — Трудового Красного Знамени и Красной Звезды15.
Несостоятельность обвинения К.А. Неймана во вредительстве подтвердилась показаниями названных выше людей в качестве свидетелей при проверке его дела в 1954—1955 гг. Важный дополнительный материал дала и проверка дела бывшего главного инженера главка № 8 НКОП Ароновича, которого Военная коллегия реабилитировала в мае 1955 г. за отсутствием в его действиях состава преступления. Обвинять же К.А. Неймана на основании показаний Г.Р. Глезера, Н.А. Ефимова и Коршунова совершенно неправомерно, ибо, как известно, они на следствии оговорили многих ни в чем не повинных людей. Например, тех же Барыкова, Ароновича, Фарманянца, Гутмана и других. К тому же, как видно из сообщения научно-технического комитета Главного Бронетанкового управления Министерства обороны СССР, упомянутый танк Т-46 в 1934—
1935 гг. был отработан только в опытных образцах и массового производства его на заводах не производилось. Поэтому обвинять К.А. Неймана в срыве важного оборонного мероприятия просто абсурдно.
Что касается шпионской деятельности Неймана в пользу неизвестно какого государства, то здесь Константин Августович тоже чист и невиновен. Ознакомление с архивно-следственным делом на Клышко, показания которого послужили основанием для обвинения Неймана в шпионаже, показывает, что он (Клышко) в судебном заседании от этих показаний отказался и назвал их вымышленными.
Определением Военной коллегии от 29 октября 1955 г. К.А. Нейман посмертно реабилитирован.
Сначала заместителем, а затем и преемником К.А. Неймана на посту начальника 8-го Главного управления Наркомата оборонной промышленности был бригинженер Свиридов Василий Дмитриевич, 1901 года рождения, русский, член ВКП(б) с 1921 г.
Арестовали В.Д. Свиридова 8 июля 1938 г., ровно через год после ареста К.Л. Неймана. Справку на арест Свиридова подготовил начальник 7-го отдела 1-го Управления НКВД СССР Л.И. Рейхман, майор госбезопасности. Следствие (если его можно считать таковым) длилось всего два месяца и уже 7 сентября 1938 г. Военная коллегия приговорила Свиридова к расстрелу по четырем самым распространенным пунктам 58-й статьи УК РСФСР (1«а», 7, 8,11).
Суд признал В.Д. Свиридова виновным в том, что он с 1934 г. являлся активным участником антисоветского военно-фашистского заговора, действовавшего в РККА и оборонной промышленности. Его обвиняли в том, что он поддерживал связь с членами руководящей вертушки заговора — И.А. Халепским, К.А. Нейманом, по заданию которых проводил вредительскую работу, направленную на подрыв оборонной мощи СССР (срыв качества и сроков производства новых танков на заводах, затягивание модернизации старых танков и т.п.). Также Свиридов якобы проводил активную деятельность по вербовке в заговор новых членов.
Василий Дмитриевич на предварительном следствии виновным себя вынужден был признать только в силу физического воздействия со стороны подручных майора госбезопасности Л.И. Рейхмана. В суде же он от этих показаний отказался, заявив, что на следствии оговорил не только себя, но и многих других лиц. Он сказал, что имеющиеся в его деле показания арестованных И.А. Халепского, К.А. Неймана, В.М. Колосова, М.М. Ольшанского, А.А. Барихина, Бондаренко, Леща и Барабоха являются клеветническими. Однако понадобилось семнадцать лет, чтобы этому заявлению В.Д. Свиридова поверили, — определением Военной коллегии от 30 ноября 1955 г. он был посмертно реабилитирован.
Другим интересным представителем «1000» являлся комкор Восканов Гаспар Карапетович, бывший командир и военный дипломат, член большевистской партии с 1919 г.
Родился Т.К. Восканов в декабре 1886 г. в г. Григориополь Херсонской губернии в крестьянской семье. В 1908 г. поступил на военную службу. В 1913 г. окончил Тифлисское военное училище. Участник Первой мировой войны. За мужество и отвагу награжден пятью боевыми орденами, георгиевским (офицерским) крестом и георгиевским оружием. В боях был трижды ранен. Последний чин в старой армии — подполковник. В 1917 г. был выборным командиром полка.
В Красную Армию поступил в 1918 г. Участник Гражданской войны, в ходе которой занимал должности военрука Перовского района г. Москвы, начальника 25-й и 49-й стрелковых дивизий, командующего 4-й армией Восточного фронта и 12-й армией Юго-Западного фронта.
После Гражданской войны командовал войсками Витебского района, 6-м стрелковым корпусом, был помощником командующего Туркестанским фронтом. С 1926 г. на военно-дипломатической работе — военный атташе СССР в Финляндии и Италии. С 1931 г. в резерве РККА, работал начальником военного сектора комитета по стандартизации Совета Труда и Обороны СССР. С 1936 г. — заместитель председателя Центрального Совета Осоавиахима СССР.
Арестовали Восканова 26 мая 1937 г. Следствие длилось три с половиной месяца. Его вели капитан госбезопасности Я.Л. Карпейский и З.М. Ушаков. Дадим краткую картину поведения Г.К. Восканова после ареста и до суда, который состоялся 20 сентября 1937 г. Обвинялся Гаспар Карапетович в том, что он в 1937 г. примкнул к антисоветскому военно-фашистскому заговору в РККА и по указанию активного участника этого заговора Р.П. Эйдемана (председателя Центрального Совета Осоавиахима СССР, непосредственного начальника Восканова) в своей практической работе занимался вредительством16.
Это обвинение Восканова, как видно из материалов дела, было основано на показаниях Р.П. Эйдемана, И.И. Гамазова6, Авербуха и Пантелеева, а также на показаниях самого Г.К. Восканова, в которых он в начале следствия признавал себя виновным. Затем Гаспар Карапетович отказался от этих показаний. В суде он также не подтвердил своих показаний на предварительном следствии, заявив, что «признал себя виновным, надеясь, что этим путем ему удастся сохранить свою жизнь»17.
Проверкой, произведенной Главной военной прокуратурой в 1955—1956 гг., установлено, что Г.К. Восканов осужден необоснованно, а посему приговор в отношении него был отменен, а дело прекращено по нижеследующим причинам.
